Перевезенцев С. В.

Иван Грозный - интереснейшая личность в нашей Истории. Можно как угодно к нему относится. но только не равнодушно.

Московский государь Иван IV Васильевич (1530–1584), прозванный Грозным, несомненно, является одной из самых заметных фигур в отечественной истории вообще, и в истории отечественной духовно-политической мысли, в частности. Как политический деятель и как религиозно-политический мыслитель Иван Грозный предстает перед нами более чем противоречивой личностью. Мотивы его многих поступков нам до конца не понятны до сих пор, а жизнь и деятельность русского государя постоянно вызывают различные, зачастую диаметрально противоположные оценки (1).

Иван Васильевич был первенцем великого московского князя Василия III в его втором браке с Еленой Глинской (Соломонида Сабурова, первая жена Василия III, была отправлена в монастырь за бездетность). Очень рано, в три года, после смерти отца, он наследовал престол. Поэтому, с детства окруженный интригами и ожесточенной борьбой между различными боярскими группировками, Иван IV и сам поддался пагубным влияниям, уже в юности отличаясь необузданным, взрывным характером, склонностью к жестоким деяниям.

В то же время, при всей своей жестокости и необузданности, Иван Васильевич, как отмечали его современники, был «муж чудного рассуждения, в науке книжного поучения доволен и многоречив зело». И до конца дней своих Иван Васильевич оставался знатоком Священного Писания и прочей христианской литературы, прекрасным писателем, великолепно владеющим как высоким языком, так и простонародным, «кусательным» стилем. Образчиками писательского таланта Ивана Грозного являются его многочисленные послания, авторство которых установлено точно, и отдельные произведения, которые Грозному приписываются предположительно, — например, «Послание против люторов» и стихотворный «Канон ангелу грозному воеводе», в оригинале подписанный именем Парфения Уродивого, считающийся литературным псевдонимом царя (2).

Иван IV вырос в атмосфере напряженных и настойчивых поисков путей исполнения особой миссии России, возложенной на нее Самим Господом, которая царила в России в первой половине XVI века. Конечно же, он воспитывался в духе ожидания восшествия на престол истинного Помазанника Божиего. И постепенно сознание собственного исключительного положения не только в русском обществе, но и во всем мире стало для него неоспоримым.

Значительнейшим фактом и в судьбе Ивана Васильевича, и в судьбе всей России стало принятие им в 1547 году царского титула. С исторический точки зрения, Иван IV решился на поступок, который не позволили себе совершить ни его дед, ни его отец. Став царем — первым русским царем! — он оказался приравненным к величайшим государям прошлого и настоящего, и наконец-то исполнил долгожданную мечту, давно лелеемую в русском сознании — Российское царство теперь стало полновластным наследником и Рима «ветхого», и Рима «нового».

Поначалу, в конце 1540-х — 1550-е годы, Иван Васильевич еще следовал советам своих приближенных, которых стали называть «Избранной радой», и которые во многом ориентировались на «нестяжательские» идеалы. Однако чем больше он взрослел, тем больше убеждался в том, что только он один и является исполнителем воли Божией на земле. Здесь можно вспомнить слова историка В.О. Ключевского, сказавшего: «Иван IV был первый из московских государей, который узрел и живо почувствовал в себе царя в настоящем библейском смысле, Помазанника Божиего» (3).

Особенно ярко эти взгляды Ивана Васильевича выражены в его переписке с князем Андреем Михайловичем Курбским, бывшим участником «Избранной рады», бежавшим из России от царского гнева. Именно в этих посланиях царь формулирует уже совершенно устойчивую религиозно-мистическую концепцию царя-Помазанника Божиего, облеченного Высшей Благодатью на труды свои. Причем важно отметить, что эта концепция появилась, во-первых, еще до введения опричнины (первое послание написано в 1564 году), и, во-вторых, стала религиозно-мистическим обоснованием ее введения. И именно эти взгляды превратили царя Ивана Васильевича в Ивана Грозного.

Историко-юридическим обоснованием своих прав на царское звание и самодержавное правление Иван Грозный считал версию, изложенную в «Сказание о князьях Владимирских» — династия Рюриковичей происходит от римского императора Августа, а царские регалии из Константинополя еще в XII веке получил Владимир Мономах. Русский государь многократно говорил об этом в своих посланиях монархам иных держав, подчеркивая тем самым собственное превосходство. И следует признать, что усилиями Ивана IV эта версия становится официальной генеалогией не только Рюриковичей, но и последующих царей из династии Романовых.

Но главный аргумент в свою пользу он находит все же в другом — в прямом Божием волеизъявление. «Сего убо православия истиннаго Росийскаго царствия самодержавство началось Божиим изволением почен от великаго князя Владимира», — пишет царь в начале Первого послания Андрею Курбскому, утверждая тем самым принцип Божественного происхождения государевой власти на Руси. О себе же он говорит: «...Божиим изволением и прародителей своих и родителей благословением, яко же родихомся в царствии, тако и воспитахомся и возрастохом и воцарихомся Божиим велением, и прародителей своих и родителей благословением свое взяхом, а чюжаго не восхотехом» (4).

В дальнейшем, в своих аргументах против Курбского, Иван Грозный главным доказательством постоянно, в разных вариациях, приводит одну и ту же незыблемую для него истину — только он, Иван IV, является истинным самодержцем Российским, ибо так повелел Господь. Поэтому даже не он, грешный человек, правит государством, а сам Господь через него проливает на Россию свою Благодать. Личность же Ивана Грозного в таком мироощущении становится единственным посредником между Господом и русским народом, а то и всеми земными народами. «Мы же, — пишет Иван Грозному, — уповаем милостию Божиею, понеже доидохом в меру возраста исполнения Христова, и, кроме Божия милости и Пречистые Богородицы и всех святых, от человек бо учения не требуем, ниже подобно есть владети множеством народа, и разума от них требовати» (5).

Поэтому совершенно обоснованной, с религиозно-мистических позиций, оказывается убежденность Ивана Грозного в том, что подданные его — это такие же рабы и холопы его, как он сам раб и холоп Господний. Более того, свою главную ответственность перед Господом на Страшном суде, он видит в одном — Господь спросит с него за то, как он управлял своими рабами, смог ли наставить их на путь истины: «Аз же убо верую, о всех своих согрешениих вольных и невольных суд прияти ми, яко рабу, и не токмо о своих, но и подовластных дати ми ответ, аще что моим несмотрением погрешится… Сице убо аз верую неумытному Спасову судищу. И от Божия всемогущия десницы живым и мертвым возможно где укрытися? Вся нага и отверста пред ним» (6). И также искренне верит Иван Васильевич в то, что, ревностно исполняя Господнюю обязанность, возложенную на него, он будет удостоен спасения: «И не отчеваюся Создателева милосердия, во еже спасену быти ми… Аще бо и паче числа песка морскаго беззакония моя, но надеюся на милость благоутробия Божия: может пучиною милости Своея потопити беззакония моя» (7). Таким образом, лишь Самого Господа признает Иван Грозный над собой судьей, и более никого.

С этой же точки зрения следует оценивать позицию Ивана Грозного по отношению к любым покушениям на его самодержавство. Иван Грозный видел в подобного рода претензиях своих приближенных только одно — покушения на Самого Бога. «Тем же наипаче, противляяйся власти, Богу противится!» — восклицает он. И с недоумением вопрошает: «А се ли тма, яко царю содержати царьство и владети, рабом же рабская содержати повеленная? Како же и самодержец наречется, аще не сам строит?». «А Российское самодержавство изначала сами владеют своими государствы, а не боляре и вельможи!» — однозначно заявляет он (8).

Поэтому любые попытки ограничения власти самодержца — это не просто политическое преступление, а нечто гораздо худшее — предательство веры, вероотступничество. «И вы... злобесным своим хотением, выше меры желающе славы и чести и богатства, и разорению християнскому желающе быти!», — обвиняет царь Курбского и всю «Избранную раду». А самого себя Иван Грозный сравнивает со святыми, пострадавшими от гонителей христианства: «Бесному подобляшеся, колеблетеся и Божий суд восхищающе… изложили есте, собацки осуждающе. И сего ради, Богу противни являющеся, како и святых всех преподобных… И якова они бо от бесов пострадаша, таковая аз же от вас пострадах» (9).

Конечно же, все приведенные здесь и многие оставшиеся за пределами цитирования слова Ивана Грозного не могли быть лишь формой выражения лицедейства или просто литературным приемом. Нет, все это свидетельства глубоко продуманного, внутренне обустроенного миросозерцания человека, который не один час и день посвятил осмыслению собственного пребывания на бренной земле, проникновению в смысл собственной жизни. Более того, все эти слова Грозного — вовсе не жалкая попытка оправдать жажду власти, непомерно раздутое желание повелевать людьми.

И в этом смысле, Послания Ивана Грозного Курбскому — это уникальный духовно-политический памятник, ибо в них впервые в русской истории сам государь полностью, в законченном виде сформулировал, исторически и духовно-политически обосновал основные принципы самодержавной власти русских монархов.

Первый принцип — божественное происхождение самодержавной власти. Более того, как было показано, Иван Грозный обосновывает тезис богоизбранности самого государя.

Другой важнейший принцип — полнота самодержавной власти. Не случайно в Первом послании Курбскому государь Иван Васильевич приводит немало исторических доказательств того, что полная самодержавная власть намного более эффективна в достижении стоящей перед Россией великой мистической цели: утверждение православной истины во всем мире. Анализируя события давнего и недавнего прошлого, государь стремится показать, что “многоначалие” или же подчиненность правителя церковной власти во все времена приводили к кризису и распаду великих держав. Основываясь на этом историческом опыте, Иван Грозный и утверждает необходимость и возможность только неограниченно самодержавного, единовластного правления в России, если Российское царство хочет исполнить возложенную на него вселенскую миссию по утверждению истинного православия. В этом заключался кардинальный политический разрыв Ивана Грозного и с “Избранной радой”, и с “нестяжательской” традицией, ориентирующихся на обращение к традиционному опыту опоры государевой власти на систему народного самоуправления.

И, наконец, третий принцип самодержавной власти: главный смысл власти русского самодержавного государя состоит в том, чтобы нести свет истины по всему миру, устроить и свою страну, а то и весь мир по Божественным заповедям. И не случайно, чуть позднее, в ответе протестантскому пастору Яну Роките, Иван Грозный подчеркивал всемирный характер православия: «Ино как Богъ просветилъ прародителя нашего благочестиваго великаго князя Владимира… от тех мест и доселе не нарицается русская вера, но християньская. Темже и повсюду вселенныя, аще где християнска вера истинная, ту християне зовутся, а идеже зовутся иным именемъ, которые земли, по прозвищу имя, ту ересь и расколъ, а не истинная вера» (10).

Кстати говоря, убежденность в богоизбранности православного самодержавного государя, видимо, настолько сильно исходила от Грозного, что воспринималась и многими современниками. Когда в 1582 году в Москве побывал папский посланец, иезуит Антонио Поссевино, он увидел эту решимость и уверенность царя в богоизбранности. В данном случае, Поссевино можно полностью доверять, ибо сам иезуит пребывал в столь же глубокой уверенности в богоизбранности римского папы и всего католичества, а также в великом значении собственной миссии по религиозному просвещению русских “варваров”. Следовательно, миросозерцание Ивана Грозного ему было понятно и близко. Характеризуя Ивана Грозного, Поссевино пишет: “...Он считает, что нет никого более ученого и более исполненного истинной религией, чем он сам... Что касается его схизмы (так католик Поссевино называет православие. — С.П.), трудно поверить, насколько он ей предан. Он считает ее приемлемой на вечные времена”. И далее Поссевино утверждает: “Он считает себя избранником Божиим, почти светочем, которому предстоит озарить весь мир” (11).

Причем интересно, что данное убеждение Поссевино навеяно было на него общим духом, общим характером тогдашней жизни, ибо сам Иван Грозный в разговоре с папским посланником ни словом не обмолвился о своей богоизбранности. Более того, русский царь, стараясь по политическим соображениям в лице Поссевино не обидеть римского папу, вообще пытался избегать серьезных разговоров о сущности веры. И когда Поссевино в своем миссионерском рвении попытался предложить Ивану Грозному титул восточного императора в обмен на принятие католичества, Иван IV дипломатично ответил: “Что касается власти над Востоком, то это Божия земля и ее по своему соизволению Господь даст, кому захочет” (12).

Приведенные выше записи Антонио Поссевино недвусмысленно свидетельствуют, что, по меньшей мере, в тех кругах русского общества, в которых он вращался, уверенность в особом предназначении Православной Руси и ее православного государя была неподдельно искренней. Об этом говорил и сам папский посол: “...С самого нежного возраста московиты впитывают то мнение, что они единственные истинные христиане, остальных же (даже католиков) они считают нечестивыми, еретиками или людьми, впавшими в заблуждение” (13).

Итак, в Первом послании Курбскому Иван Грозный впервые свел в единую систему основные принципы самодержавной власти русских государей. Но понимание методов воплощения этих принципов в реальную историческую практику связано уже исключительно с личными качествами Ивана Грозного, с его личным мировоззрением, как политическим, так и религиозно-мистическим.

Каким образом православный самодержавный государь может исполнять свои обязанности? В Первом послании Курбскому Грозный сравнивает четыре формы служения Господу — отшельничество, монашество, священническую власть и царское правление. Отшельничество, столь любезное «нестяжателям», последователям Нила Сорского, Грозный уподобляет «агньцу, непротивну никому же, или яко птице, иже ни сеявшу, ни жнущу, ни в житницу собирающу». Монашество, или, в терминологии царя, «общее житие», имеет свою специфику. «Во общем убо житии, — пишет он, — аще и мира отрекшимся, но обаче строения и попечения имеет, тако же наказание, аще ли сего невнимателни будут, то общее житие разорится». Священническая же власть «требует зельнаго запрещения языком, по благословней же вине, ярости, славы, и чести, и украшения, и председания, еже иноком неприлично». И, наконец — «царскому же правлению — страха, и запрещения, и обуздания, и конечнейшаго запрещения по безумию злейших человек лукавых» (выделено мной. – С.П.) (14).

Итак, главным оружием правителя объявляется «страх». Стоит напомнить, что в православном миросозерцании «страх Божий» напрямую ассоциировался с одним из возможных путей спасения, ибо именно «страх Божий» открывает для человека путь к познанию божественной истины. И в этом случае, Иван Васильевич, созвучно иосифлянам, последователям Иосифа Волоцкого, избирает этот путь как единственно возможный. Более того, русский царь превратил тезис о страхе Божием в главное обоснование всех своих последующих действий. В ответ на очередное обвинение Курбского, государь приводит евангельские слова из Послания апостола Иуды: «К одним будьте милостивы, отличая их, других же страхом спасайте, исторгая из огня» (1, 22–23). И комментирует приведенные апостольские слова: «Видиши ли, яко апостол страхом повелевает спасати? Тако же и во благочестивых царех и временах много обрящеши злейшее мучение» (15).

Таким образом, страх Божий — это главное и единственное средство спасения. Исполнителем же воли Господа на земле может быть только он, православный государь, Иван Васильевич: «Тщужеся со усердием люди на истинну и на свет наставити, да познают единаго истиннаго Бога, в Троице славимаго, и от Бога данного им государя...» (16). По сути дела в этих словах выражена вся программа действий Ивана Грозного — страхом Божиим обратить людей к истине и свету, а значит спасти их души.

Русский царь вполне серьезно считает, что он должен исполнять и мирские, и духовные обязанности, ибо царская власть объединяет их в одно целое и неразрывное. Но вот, что интересно — Иван Грозный не претендует на исполнение обязанностей церковного первоиерарха. Он понимал суть царской власти иначе, можно сказать, более мистически — как разновидность монашеского подвига.

Вообще Иван Грозный очень часто, в течение всей жизни соотносил свою деятельность с монашеским служением, выражал желание принять постриг. В Послании в Кирилло-Белозерский монастырь встречаем такие его слова: «И мне мнится, окаянному, яко исполу есмь чернец...» (17). Вот это мироощущение — «исполу есмь чернец…», т.е. «наполовину я уже чернец...» — и определяло избранную Иваном Грозным линию поведения в мирской жизни.

Монашеский подвиг исполнять ведь можно тоже по-разному. Нил Сорский видел его суть в «умной» молитве, Иосиф Волоцкий — в строгом соблюдении устава. Но Иван Грозный, судя по всему, пошел иным путем, возродив на Руси идею древнего аскетизма в том виде, как ее понимали самые первые русские монахи — в виде «истязания плоти».

Иван Васильевич принял для себя как руководство к действию саму суть этой идеи — для спасения души нужно «истязать плоть». Более того, подобный идеал монашеской жизни он стремился распространить на жизнь мирскую, собираясь решать мирские проблемы методами монашеского подвижничества.

Создается впечатление, что Иван Грозный внутренне уверился в том, что он имеет полное и несомненное право относиться к собственному государству и к собственному народу, как к телу, которое необходимо истязать, подвергать всяческим мучениям, ибо только тогда откроются пути к вечному блаженству. И только пройдя через страх Божий в его самом непосредственном, телесном выражении, Российское государство, ведомое своим государем-иноком к «истине и свету», сможет подготовиться к ожидаемому пришествию антихриста, и противостоять торжеству Мирового Зла.

В данном случае в источниках есть подтверждения тому, что идея «истязания плоти» была близка Грозному. Подчеркивая свое отличие от простых монахов, Иван Грозный писал: «...Ино убо же свою душу спасти, ино же многими душами пещися». И, развивая мысль о своем царско-монашеском долге перед Господом заботиться о спасении подданных, он выводит незыблемый для себя принцип: «Обрящеши же много и во отрекшихся мира наказания, аще и не смертию, но зело тяжкая наказания. Колми же паче во царствие подобает наказанию злодейственным человеком быти» (18). Следовательно, царская власть должна наказывать злодеев намного суровее, нежели монахи наказывают сами себя в борьбе искушениями.

В 1582 году, во время беседы с Иваном Грозным, папский посол Антонио Поссевино, доказывая преимущества католицизма, сказал о том, что римские папы во имя христианской веры проливали кровь. Русский царь, по свидетельству Поссевино, так прокомментировал его слова: «Ты, Антоний, говоришь, что папы проливали кровь во имя Христа, это хорошо. Ведь сказал Спаситель: “Не убойтесь от убивающих тело, душу же не могущих убити”» (19).

Одно из обвинений, которое Иван Грозный предъявил Курбскому, состояло в том, что опальный воевода испугался претерпеть телесную муку от руки царя. Для царя очевидно — спасая свою жизнь, свое тело, Курбский предал дьяволу бессмертную душу: «Почто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную свою душу отвергл еси? Что же даси на ней измену в день Страшнаго суда? Аще и весь мир приобрящеши, последи смерть всяко восхитит тя: чесо ради на теле душу предал еси, аще убоялся еси смерти, по своих бесоизвыкших друзей и назирателей ложному слову?» И продолжает: «Ты же, тела ради, душу погубил свою еси, и славы мимотекущия, нетленную славу презрел еси, и на человека возъярився, на Бога возстал еси» (20).

Между прочим, вполне возможно, что именно в этом компоненте мировосприятия первого русского царя можно найти и одно из объяснений разделения государства на две части — земщину и опричнину. Земщина представляет собой часть «плоти» единой Русской земли, которую государь подверг жесточайшему истязанию, дабы проучить врагов православия и поселить в их душах страх Божий. Потому и войско опричное изначально строилось по принципу военно-монашеского ордена, главой которого является сам царь, исполнявший обязанности игумена.

Таким образом, жестокая борьба со своими подданными, которую вел Иван Грозный в годы опричнины — это вовсе не плод его больной воспаленной фантазии, не следствие самодурства или нравственной распущенности. Это — совершенно сознательная борьба с изменниками Богу, с теми, кем, по убеждению государя, овладел бес, кто предал истинную веру. Иван Грозный, карая измену, последовательно и целенаправленно отсекал от «плоти» Русского государства все греховное. И недаром писал он: «Прогнанных же от нас несть никого же, разве сами от православия отторгошася. Избиенныя же и заточенныя по своим винам, яко же выше рехом, по тому тако и прияша» (21). Наказанные же за измену, настолько виновны, что достойны лишь одного — прямым путем отправиться в ад, ибо спасения их душ Господь не допустит: «Убиенных же по своим изменам у престола Владычня предстояти како возможно есть, паче же человеком неведомо» (22).

Можно сказать, что уже в 1564 году, в Первом послании Курбскому Иван Грозный сформулировал собственную концепцию «богоизбранного инока-самодержца». Уже существовавшие в России представления о роли и значении самодержавного государя он довел до абсолюта, считая, что царь обязан сосредотачивать в своих руках не только политическую власть, но и быть религиозным и духовным лидером общества. Иначе говоря, царскую власть Иван Грозный рассматривал как форму религиозного служения. Причем он придавал своему пониманию царской власти общегосударственное значение, — Первое послание Андрею Курбскому рассылалось по всем городам, как официальный государственный документ. Следовательно, оно предназначалось не столько опальному воеводе, сколько всему русскому народу.

Впрочем, эта концепция так и не была в полной мере реализована на практике, ибо ее пагубность ярко проявилась в годы опричнины. И, как известно, опричнина была отменена. Со временем Иван Васильевич и сам признал беззаконность убийств, совершенных по его приказу в те времена. Свидетельством тому, — «Синодик опальных царя Ивана Грозного», составленный в начале 1580-х годов. В этот «Синодик» по личному распоряжению царя включили 4 тысячи имен казненных — для поминовения во всех монастырях. Следовательно, в конце жизни царь не только раскаялся в совершенных грехах и замаливал их, но и признал право погибших от его руки на спасение.

Интересно, что когда концепция «богоизбранного царя-инока» не выдержала проверки временем и политической реальностью, то Иван Грозный принялся искать ответы на волновавшие его вопросы в других учениях, которые осуждались православной церковью — в древней магии, в языческом колдовстве, в астрологии. Недаром, в конце жизни он окружил себя целым сонмом колдунов и волхвов.

В целом же, деятельность Ивана Грозного оказала огромное влияние на всю последующую историю России. А, если говорить об истории духовно-политической мысли, то именно в сочинениях государя Ивана IV Васильевича Грозного впервые были полностью, в законченном виде сформулированы и теоретически обоснованы основные принципы самодержавной власти русских монархов.

ПРИМЕЧАНИЯ:
1. См.: Костомаров Н.И. Личность царя Ивана Васильевича Грозного // Костомаров Н.И. Собрание сочинений. СПб., 1905. Кн.5. Т. 13; Виппер Р.Ю. Иван Грозный. М., 1922; Платонов С.Ф. Иван Грозный. Пб., 1923; Смирнов И.И. Иван Грозный. Л., 1944; Веселовский С.Б. Исследование по истории опричнины. М., 1963; Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960; Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964; Скрынников Р.Г. Начало опричнины. Л., 1966; Скрынников Р.Г. Опричный террор. Л., 1969; Скрынников Р.Г. Переписка Грозного и Курбского. Парадоксы Эдварда Кинана. Л., 1973 и др.
2. См. публикацию произведений Ивана Грозного в кн.: Послания Ивана Грозного // Подг. Д.С. Лихачева, Я.С. Лурье. М.:Л., 1951; Библиотека литературы Древней Руси. Т. 11. СПб., 2001.
3. Ключевский В.О. Сочинения. В 9-ти тт. М.,1988. Т.2. С. 184.
4. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1981. С. 12–13.
5. Там же. С. 46.
6. Там же. С. 39.
7. Там же. С. 103.
8. Там же. С. 14, 21,16.
9. Там же. С. 23, 16–17.
10. Библиотека литературы Древней Руси. Т. 11. СПб., 2001. С. 246.
11. Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI века. М., 1983. С. 62–63.
12. Там же. С. 178.
13. Там же.
14. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 24.
15. Там же. С. 18.
16. Там же. С. 34.
17. Библиотека литературы Древней Руси. Т. 11. С. 138.
18. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 24.
19. Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI века. С. 79.
20. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 13–14.
21. Там же. С. 45.
22. Там же.

www.portal-slovo.ru/history/40312.php