Тарас ЧУХЛИБ, доктор исторических наук

В ЭТИ ДНИ В УКРАИНСКОМ ДОМЕ В РАМКАХ ПРОЕКТА FINE ART UKRАINА ПРОХОДИТ ВЫСТАВКА ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНОГО, УДИВИТЕЛЬНОГО И НЕПРЕВЗОЙДЕННОГО ХУДОЖНИКА СЕРГЕЯ ЯКУТОВИЧА. ЭТИ ФОТОРЕПРОДУКЦИИ ИЗ ЦИКЛА ГРАФИКИ «МАЗЕПИАНА», СДЕЛАННЫЕ НАШИМ ФОТОГРАФОМ КОНСТАНТИНОМ ГРИШИНЫМ, НАИЛУЧШИМ ОБРАЗОМ РАСКРЫВАЮТ ТЕМУ МАТЕРИАЛА ТАРАСА ЧУХЛИБА

«А МЫ СМОТРЕЛИ И МОЛЧАЛИ...»

«ВХОД В ЕВРОПУ»

Недавно в Москве при содействии администрации президента Российской Федерации и редакции всероссийского исторического журнала «Родина» состоялся международный круглый стол на тему «Полтавская битва: взгляд сквозь столетия» при участии ученых из России, Беларуси, Польши и Украины. Обсуждались разные вопросы, связанные с Северной войной 1700 — 1721 годов в целом и Полтавской битвой 1709 года в частности. Данная статья является полной версией выступления автора, который репрезентовал на этом форуме Институт истории Украины НАН Украины.

Считаем, что отказ украинского гетмана Ивана Мазепы от протекции московского царя Петра І накануне Полтавской битвы следует расценивать с точки зрения международных политико-правовых отношений, которые сложилось к тому времени на европейском континенте. Тогда между государствами-суверенами и государствами-вассалами существовал общественный договор, который состоял из взаимных прав и обязанностей. Он предусматривал, что в обмен на «защиту и уважение» со стороны своих властителей подчиненные обещали им «покорность, службу и верность».

Такие договоренности состояли из взаимных добровольных обязательств, а их основными элементами со стороны суверенов — королей, царей и императоров — должно было быть уважение и обеспечение «старинных прав и привилегий» своих подданных, необходимость их воинской защиты и т.п. В случае невыполнения протекторами своих обязанностей относительно протежированных правителей меньших государств — князья, графы, бароны, курфюрсты, хозяева, гетманы и др. — имели законное право на выступление против властителя, или же смену своего патрона на более лояльного.

При гетмане «ясновельможному Іоанні Мазепі, згадана Московська держава, бажаючи довести свій лихий намір до завершення і віддаючи злом за добро, замість удячності й уваги за такі численні вірні служби і за гоніння на них до останнього знищення, кошти і утрати, за незчисленні відваги і воєнну криваву працю хотіло неодмінно перетворити козаків у регулярне військо, міста забрати в свою область, права і вольності поламати, Запорозьке Низове військо викоренити...», — делался акцент на основных причинах отказа Украины от протекции Москвы в «Правах і Конституціях Війска Запорозького» 1710 года.

Хотя в манифесте московского монарха Петра І от 1 ноября 1708 года читаем, что «гетман Мазепа...изменил Нам, Великому Государю, без всякой данной ему в том причины, и переехал к Королю Шведскому...» То есть русский царь будто не видел никаких мотиваций отказа своего многолетнего вассала от его монаршей опеки и в одностороннем порядке объявлял его действия «изменой». Однако проведенный научный анализ украинско-русских отношений начала XVIII века позволяет утверждать, что московский царь первым нарушил предшествующие двухсторонние договоренности (т.н. Коломацкие 1687 и Московские 1689 гг. «статьи»), которые гарантировали свободное существование казацкой автономии под властью Москвы. А потому весомые причины перехода Украины на сторону Шведского королевства все-таки существовали, а большинство из них имели не только глубокие исторические корни, но и системный характер.

Во-первых, Московское царство не желало решать дело объединения Украины путем возвращения под гетманскую власть Правобережья.

Проблема разъединения/объединения казацкой Украины досталась И. Мазепе в наследство от гетманства И. Самойловича (1672 — 1687). Идея соединения «двух берегов» Днепра, несмотря на распределительный русско-польский Вечный мир 1686 года, существовала в мазепинском правительстве уже от начала его функционирования и чуть ли не впервые проявилась на практике с попыткой Мазепы и правобережного полковника С. Палия склонить Москву к открытому противостоянию с Речью Посполитой во второй половине 1692 года. А после начала Северной войны в 1700 году гетман Мазепа считал возможное решение распространения своей власти на Правобережную Украину с помощью воинской силы и дипломатично подталкивал к этому московское руководство.

Несмотря на это, в Нарвское соглашение Речи Посполитой с Московским государством 30 августа 1704 года внесли пункт, в котором отмечалось, чтобы Палий «вернул добрым или злым способом» Польше все занятые казацким войском правобережные крепости. Учитывая развитие военных событий, лишь 7 октября 1707 года гетман получил письмо от царя Петра І с предложением «о возвращении будто бы Белой Церкви и Украины сегобочной в посессию Речи Посполитой Польской». На это Мазепа отвечал, что Правобережную Украину «неможливо їм в посесію віддати», разве что царь выдаст специальный указ по этому поводу. В письме от 10 декабря 1707 года к графу Головкину гетман отмечал, что захват Правобережья польскими войсками совершить невозможно, ведь в Брацлавском и в Киевском воеводствах «чуть ли не везде казаки живут». В то же время Мазепа, не ожидая указаний от Петра І, отдал приказ правобережным полковникам не допускать польских жолнеров на зимний постой.

По свидетельствам современников, осенью 1707 года Мазепа сказал такие важные слова: «...але вірність мою до Царської Величності доти буду продовжувати, поки не побачу, з якою потенцією Станіслав (Лещинський) до кордонів Українських прийде і які будуть військ Шведських в державі Московській прогресса; і якщо не сила наша буде боронити Україну і себе, то для чого маємо самі і погибель мати і Отчизну погубляти? І сам Бог буде бачити, що по нужді те учинили ми і, як вільний незавойований народ, старалися про спосіб цілості нашої...» Итак, именно нерешение царским правительством проблемы объединения Украины стало одной из главных причин, которые побудили гетмана еще в 1707 году задуматься о выходе из-под власти Москвы.

Во-вторых, царь Петр І и его окружение начали активно ограничивать политические права украинского гетмана.

По свидетельствам генерального писаря П. Орлика, княгиня А. Дольская в одном из своих писем к гетману Мазепе приводила слова генерала Рена, которые тот произнес во время встречи с ней и московским воеводой Шереметьевым во Львове в 1706 году: «Пожалься Боже того доброго і розумного Івана! Він бідний і не знає, що князь Олександр Данилович (Меншиков) яму під ним риє і хоче, його відставивши, сам в Україні бути гетьманом». Как вспоминал очевидец, прочитав эту информацию, Мазепа с горечью произнес: «Знаю сам дуже добре, що вони й про вас думають й про мене: хочуть мене уконтенувати княжінням Римської держави, а гетьманство взяти, старшину всю вибрати, міста під свою область відібрати і воєвод чи губернаторів в них постановити...» Кроме того, современники утверждали, что Мазепа очень обижался по поводу того, что когда царь Петр І, находясь в Киеве в 1706 году, дал приказ русским и украинским войскам двигаться в направлении Волыни, а руководство над объединенной армией поручил Меншикову и таким образом подчинил гетмана московскому князю.

В 1707 году в гетманскую канцелярию случайно попало письмо Меншикова к украинскому полковнику Танскому. Ему в обход гетмана предписывалось во главе своего полка двигаться на соединение с московской армией. Прочитав это, гетман рассердился, что князь без его ведома «ординанси до людей мого регіменту розсилає» и сказал, что, если бы Танский выполнил такое распоряжение, то он приказал бы его «як пса розстріляти». «...Же нас гетьмана, генеральну старшину, полковників і увесь Війска Запорозького провід, уродженими своїми закидами хочуть до рук прибрати, в тиранську свою неволю запровадити...» — писал Мазепа в письме от 30 октября 1708 года Скоропадскому.

В-третьих, Москва начала радикальные изменения административного устройства Украинского гетманата

18 декабря 1707 года Петр І издал указ об основании Киевской губернии, которая бы охватывала территорию радиусом в «сто верст» от Киева. Киевская губерния становилась одной из восьми новых административных единиц, среди которых также были: Московская, Ингерманландская, Смоленская, Архангелогородская, Казанская, Азовская, Сибирская. При этом Киевской губернии должны были принадлежать такие города, как Переяслав (центр Переяславского полка Украинского гетманата), Чернигов (центр Черниговского полка), Нежин (центр Нежинского полка) и др. Полномочия киевского губернатора были такими: «велено им в тех губерниях о денежных сборах и о всяких делах присматриваться, и для доношения ему, Великому Государю, о тех губерниях готовым быть». Вскоре русским губернатором Киевской губернии был назначен Голицын. В цитированном выше «закличному листі» к Скоропадскому гетман Мазепа так оценивал изменения в административном устройстве Украинского гетманата в пользу Московского царства: «...коли без жодної з нами згоди почала [Москва] міста малоросійські в свою область відбирати...»

В-четвертых, московское правительство урезало права гетмана в сфере экономики и финансов, предоставлении земельных владений казацкой старшине.

13 января 1700 года в Москве была выдана «жалованная» грамота Петра І на владение судьей Миргородского полка Г. Зарудным селом Тухой. В этом важном для понимания экономической политики царского правительства в отношении Украины документе в частности отмечалось, что без ведома «нашего Царского Величества указа Наш Войска Запорожского обеих сторон Днепра гетман Иван Степанович Мазепа дал ему в Миргородском полку в сотне Ярескивской село Тух с людьми посполитыми, на которое село он, подданный наш гетман, ему, Григорию, универсал свой дал; а нашего, де, Великого Государя нашего Царского Величества, жалованной грамоты на то село ему не дано и нам, Великому Государю, пожаловать его, велеть ему на это село для владения посполитых людей дать... жалованную грамоту».

Итак, именно с началом Северной войны Петр І старался принять на себя от гетмана Мазепы довольно важную функцию предоставления земельных владений (т.наз. ранговых) казацкой старшине. Так, например, в начале 1701 года киевский полковник К. Мокиевский сообщал Мазепе, что во время его пребывания в Москве в составе посольства его уговаривали, чтобы он принял царскую грамоту на право владения землями в Украине. На что полковник отвечал царскому члену правительства, что «без відома вельможного пана мого (гетьмана) не можу й не маю право брати і мені й без маєтностей вільно взяти у добродія».

Кроме того, 20 февраля 1704 года Петр І издал грамоту ко «всему Войску Запорожскому» о введении на украинских землях в обращение только российских денег, хотя до этого здесь долгое время пользовались разновидностями европейской монеты.

В-пятых, Москва всячески ограничивала политико-административные полномочия украинской старшины.

Во время пребывания Петра І и его членов правительства в Киеве в 1706 году Меншиков требовал от гетмана Мазепы ограничить властные полномочия генеральной и полковой старшины. «Иван Степанович, пора теперь приниматься за тех врагов», — неоднократно говорил московский князь гетману, понимая под «врагами» казацких полковников. После того как царь со своей свитой отъехал из Киева, Мазепа сообщил старшине об этих попытках Меншикова, которые, очевидно, предпринимались не без ведома его патрона. Реагируя на это, представители украинской элиты отвечали: «...По указу Царської Величності, без всякого спротиву, вірним і послушним серцем, козаки своїм оброком служать далекими і довготривалими походами, з останньої худоби розорюються, кров свою проливають, і на різних містах, то в Інфлянтах, то в Польщі, то в Литві, то в Казанській державі, то в Донських городах, гинуть і зменшуються, а за ті служби і за попередні, за турецької війни (1686 — 1700 рр.), і за цьогочасні не тільки жодної немає милості, але і ще лають нас і зневажають і неробами називають, і вірної нашої служби в полушку не ставлять, а на кінець і про погибель нашу промишляють» .

Как свидетельствовал позднее гетманский племянник А. Войнаровский впервые о недовольстве гетмана Мазепы московской властью генеральная старшина узнала во время совета в Киеве зимой 1707 года: «...были тогда на Рождество Христово по обыкновению в сборе у дяди моего полковники. И вот тогда я слышал обращенные к ним слова гетмана: «Если бы не я за вас стоял, то вас бы уже давно солдатами сделали».

В-шестых, Петр І начал «реформирование» казацкого войска, а его члены правительства начали руководить украинскими военачальниками

В 1705 году из-под Гродно казацкий старшина И. Черныш прислал в Батурино копию царского указа о направлении в Пруссию каждому пятому казаку Киевского и Прилуцкого полков «для обучения и устройства их в регулярные драгунские полки». Кроме того, позднее П. Орлик свидетельствовал, что Мазепа получил «указ Царского Величества об устройстве казаков, подобно Слободских полков, в пятаки, который так напугал и рассердил было всех полковников и старшину, что они ни о чем не говорили, только, что тот выбор пятаков — для устройства их в драгуны и солдаты».

А в 1706 году по приказу Петра І было образовано специальное воинское формирование — Украинская дивизия, которая была соединением «городовых» и охотницких полков Левобережной и Слободской Украины. Командующий этой дивизией назначался царским указом и во время походов принимал на себя строевое и полевое управление всеми казацкими полками и русскими подразделениями, которые находились на территории Украины. В мае 1708 года на должность командира Украинской дивизии был назначен майор лейб-гвардии Преображенского полка Долгоруков, которому предписывалось «быть со всеми москвичи, с столники, с стряпчими, с дворяны, с царедворцами, и со всеми городовыми и всяких чинов ратными людьми, и с конными драгунскими, и с пешими салдацкими, и с слобоцкими Черкасскими, и с кумпанейскими полками, и гетманскими многими региментами на Украйне командиром». А общее руководство над Долгоруковым и всем украинским войском должен был осуществлять киевский русский воевода Голицын. Под его власть в ноябре 1707 года Мазепа передал «новоустроенную» Печерскую крепость вместе с казацким гарнизоном.

Угрозу традиционным формам политико-войскового устройства Украины в начале XVIII века ее элита небезосновательно расценивала не только как потерю контроля над войском и преобразование его в составляющую русской армии, но и как начало изменения всей модели традиционной власти и общественных отношений вообще.

В-седьмых, Московское царство не обеспечило надлежащей обороны Украины от шведского наступления

Во время воинского совещания в Жовкве в 1707 году гетман Мазепа попросил у Петра І предоставить ему для обороны границ Украины 10 тысяч русских солдат. На это сюзерен ответил своему вассалу, который «не только 10 000, но и десять человек не могу дать; как можете сами обороняйтесь». Кроме того, царь подчеркнул, что будет изматывать армию Карла ХІІ непринятием решающего боя и отступлением своих войск вглубь Московского царства. При этом на пути шведов должны были уничтожаться поселения, продовольственные припасы для солдат и фураж для коней. Предусматривая возможное нападение на Киев шведско-польских войск во второй половине 1707 — 1708 годов Петр І приказывал в 4-м пункте, чтобы «во время неприятельского прихода, осадя и управя Печерский монастырь, уступит за Днепр, а старый Киев оставит пуст».

Известно, что гетман Мазепа через присланного к царю генерального есаула Д. Максимовича выразил свое несогласие с тем, что «всі наші війська в далекій відстані знаходяться від України, і коли неприятель на Україну зверне, то проти нього стати й боронити України буде нікому». Постійний відступ російської армії й вимотування ворога локальними сутичками породжувало невдоволення серед козацької старшини та українського населення. Цим почав оперувати Мазепа зазначаючи, зокрема, в універсалі від 15 листопада 1708 року на тому, що Москва... не може дати відсічі; а зараз і сама до своїх границь від військ Шведських відступає, залишивши нас і Малу Росію безборонну і безпомічну» .

В-восьмых, русские военачальники и солдаты проявляли самоуправство в отношении украинцев.

Одно из первых писем к Петру І от Мазепы, в котором гетман жаловался на самоуправство русских подразделений в отношении украинского населения Левобережья, датируется 16 июня 1703 года: «...вже неодноразово як від старшини військової з товариством, так і від рядових міщан з усім поспольством, громадян міста Ніжина приходять до мене скарги і великі дощкульні їм неправди утиснення і побої від ратних ваших государських людей...»

На протяжении 1705 года в Западной Белоруссии находились Киевский и Прилуцкий полк во главе с приказным гетманом Д. Горленко, которые совершали совместные воинские операции наряду с русской армией. В письме к Мазепе Горленко жаловался на «численні образи, поношення, приниження, досади, грабунок коней і смертні побої козакам від великоросійських начальних і підначальних». Дошло даже до того, що приказного гетьмана коварно «з коня зіпхали і насильно з під нього і з під інших йому підлеглих начальних людей коні і підводи забрали».

Учитывая то, что с 1706 года началось активное строительство Печерской крепости в Киеве, казацкая старшина неоднократно жаловалась в Батурин на то, что московские «пристави у тієї справи фортифікаційної козаків палками по головах б’ють, вуха шпадами (шпагами) обтинають і всіляке поругання чинять, що козаки залишивши хати свої, косовицю і жнива, поносять на службі Царської Величності тяготу днів і вар, а там великоросійські люди хати їхні грабують, розбирають і палять, жонам і донькам їхнім насилля чинять, коні, бидло і всіляку худобу забирають, старшину б’ють смертними побоями».

Очевидцы утверждали, что в ответ на такие обиды с боку московских членов правительства, Д. Горленко говорил Мазепе: «Як ми за душу Хмельницького завжди Бога молимо й ім’я його блажим, що Україну від іга лядського свободив, так противним способом і ми і діти наші у вічні роди душу і кості твої будемо проклинати, якщо нас за гетьманства свого по смерті своїй в такій неволі (російській) зоставиш».

В-девятых, московский царь перегружал казацкое войско постоянными воинскими походами.

Начиная с 1700 года украинское войско ежегодно активно использовалось Москвой в далеких походах в земли Прибалтики, Саксонии, Севера России, Литвы, Польши, Белоруссии, Казани и Дона. Хотя по выводам современного московского историка В. Артамонова, русская война за Балтику выходила за сферу национально-украинских интересов. Есть свидетельства, что в июне 1706 года к гетману Мазепе обратились женщины казаков Стародубского полка с просьбой вернуть своих мужей домой, ведь они уже больше пяти лет находились в воинских походах против шведов. Учитывая это Мазепа просил Петра І издать соответствующий указ о возвращении Стародубского полка в Украину на отдых.

Кроме того, постои и действия российских войск в Украине приводили к его опустошению. Сам царь в грамоте к гетману от 24 июня 1707 года писал: «...Что войску Нашему Запорожскому от непрестанных нынешних трудных служб и походов, так наипаче жителям Малыя России от переходов Наших Царского Величества великороссийских и Низовых, от провозу на Киев и сюда в главное войско всяких военных припасов и казны, наносятся немалыя тягости...»

В-десятых, карательные действия армии Московского царства в Украине приводили к разорению и уничтожению ее населения.

Российский историк В. Возгрин утверждал, что Украина в 1708 — 1709 годах стала даже объектом своеобразного геноцида: «Отходившие к югу русские войска выжигали территории, прежде всего, днепровского Правобережья. При этом уничтожались населенные пункты, запасы продуктов у населения и лесные массивы не только на пути шведов, но широкими (по 40 — 45 км) полосами справа и слева от их предполагаемого маршрута. Кроме того, сжигались города, заподозренные в поддержке казаков-сторонников Мазепы, а их жители подвергались тотальной ликвидации. Эти карательные меры стоили украинскому народу огромных жертв». Другой изестный ученый Е. Тарле подтверждал, что Мазепа «боялся полного разорения Украины от наступающего Карла и отступающего или параллельно идущего русского войска».

Таким образом, от начала Северной войны 1700 — 1721 годов, вопрос функционирование автономного Украинского гетьманата для Московского царства уже не решалось в соответствии с положениями прежних двухсторонних соглашений в рамках отношений «протектор-протегированный», а рассматривалось Петром І лишь в рамках политической целесообразности. То есть он, как суверен Украины, не считал нужным исполнять монарший долг что касается защиты «прав и вольностей» своих украинских подданных. Хотя, как утверждает документ, царь все же осознавал существование договорных отношений между Москвой и Батурином. Ведь узнав о переходе гетмана Мазепы на сторону шведского короля, сразу же приказал своим чиновникам найти тексты прежних русско-украинскых «статей». В связи с этим, Петру І положили на стол «две книги, из которых в одной списки с постановленных статей гетманов Юрья Хмельницкого 168-го (1659 г.), Ивана Брюховецкого 171-го (1663 г.), в другой книги список же с статей Мазепы 195-го году (1687 г.), данной ему ж Мазепе на права и вольности...»

В зажигательной речи перед своими солдатами за несколько часов до Полтавской битвой 27 июня 1709 года, царь Петр І все же «проговорился» о настоящих причинах неожиданной для него политической рокировки бывшего подданного: «Король Карл и самозванец Лещинский привлекли к воле своей гетмана Мазепу, которые клятвами обязались между собою... учинить Княжество особое под властию его, в котором ему быть Великим Князем...»

Убедительные воинские победы короля Швеции Карла ХII на начальном этапе Северной войны, капитуляция монарха Речи Посполитой Августа II в пользу шведского ставленника, короля С. Лещинского, истощение человеческих и материальных ресурсов казацкой Украины на «балтийском» и «восточном» фронтах Северной войны, что усиливалось накоплением претензий украинской верхушки к своему долголетнему протектору Петра І, заставили Мазепу отказаться от превосходства «неверной и тиранской» Москвы в пользу образования самостоятельного Украинского княжества. По мнению гетмана Ивана Мазепы и его правительства, такое государственное образование имело лучшие шансы на существование под защитой более лояльных к своим подданым монархам Европы. Однако Полтавская битва разрушила все ожидания мятежного казацкого властителя.