РОССИЯ

Княгиня Екатерина Михайловна Юрьевская, урожденная княжна Долгорукова, сначала многолетняя любовница, затем морганатическая жена императора Александра II, известна всем знатокам русской истории. Однако, была и другая представительница этой семьи, которая на десятилетие раньше заняла место в сердце императора.



Княжна Александра Сергеевна Долгорукова (1836—1913), дочь кн. Сергея Алексеевича Долгорукова (1809-1891), члена Государственного Совета и действительного тайного советника и кн. Марии Александровны (1816-1892), урожденной гр. Апраксиной, сестра будущего обер-гофмаршала кн. Александра Сергеевича Долгорукова (1841-1912).



С 1853 по 1860 г. была фрейлиной сначала цесаревны, потом императрицы Марии Александровны. Сведения о ней приходилось собирать по крупицам.

Вспоминает гр. С. Д. Шереметев :
"В старом Нарышкинском доме на Дворцовой набережной, на углу Мошкова переулка и как бы придавленном дворцом Вел. Кн. Михаила Николаевича, жило целое семейство Долгоруковых. Они переселилились когда-то из Москвы, но московского в них ничего не осталось, они отреклись от первопрестольной. В Петербурге они процвели и были "в силе". У князя Сергея Александровича и кн. Марии Александровны, урожденной Апраксиной, было многочисленное семейство. Старшая их дочь, княжна Александра Сергеевна,"Alexandrine", так называемая "la grande demoiselle", в свое время была особою, с которой очень и очень считались. Известно ее положение при дворе, хотя оно было не совсем таково, каким многие считали. Это - не княгиня Юрьевская, и сравнение невозможно. Умная, вкрадчивая, проницательная и властная, она владела волею и сердцем Самодержца, но не в ущерб приличию и порядочности. Она фрейлина большого двора и из публики и из публики нередко составляет обычную партию Государя. Она знает его характер и изучила его в совершенстве, но никто от нее не отворачивается, потому что не за что. Семья ее небогатая и многочисленная..."

Кн. Е. А. Черкасская писала в дневнике в 1859 г.:

"Императрица казалась грустна, что, впрочем приписывается ее здоровью. Кн. Долгорукая устраивала картины, в которых участвовала, очень хлопотала. Государь обращал на нее большое внимание, чего она очень искала вообще заслужила всеобщее порицание, но много способствовала оживлению и веселию."

Вел. кн. Константин Николаевич в дневнике за 22 ноября 1859 :

"Успели до обеда немного прокатиться. В это время у Орловских ворот встретили Сашу ( Императора Александра II -baronet65) верхом, а вслед за тем Александру Сергеевну Долгорукову, так же верхом, совершенно одну. Заключение из этого нетрудно. Больно."





Но больше всего о Долгорукой писала в своих "Воспоминаниях" фрейлина Анна Федоровна Тютчева (1829-1889), дочь знаменитого поэта:

"В день моего переезда во дворец цесаревна познакомила меня с княжной Александрой Долгоруковой, которая уже шесть месяцев исполняла при ней обязанности фрейлины. Это была совсем молоденькая семнадцатилетняя девушка, один из самых сложных и самых непонятных характеров, какие мне пришлось встретить в течение всей моей жизни. На первый взгляд эта девушка, высокого роста, худая, развинченная, несколько сутуловатая, с свинцово-бледным лицом, бесцветными и стеклянными глазами, смотревшими из-под тяжелых век, производила впечатление отталкивающего безобразия. Но как только она оживлялась под влиянием разговора, танцев или игры, во всем ее существе происходило полнейшее превращение. Гибкий стан выпрямлялся, движения округлялись и приобретали великолепную, чисто кошачью грацию молодого тигра, лицо вспыхивало нежным румянцем, взгляд и улыбка приобретали тысячу нежных чар, лукавых и вкрадчивых. Все ее существо проникалось неуловимым и поистине таинственным обаянием, которое подчиняло себе не только мужчин, но и женщин, как ни мало чувствительны они, вообще говоря, к красоте лиц своего пола; но в Александре Долгоруковой, в ее хорошие минуты, было какое-то совершенно неотразимое обаяние, которое очаровывало всех, кто к ней приближался. Ее нравственное существо представляло те же контрасты, что и физическое. Высокомерная, молчаливая и мрачная, пренебрегавшая всеми житейскими отношениями, надменная, капризная и своевольная, она умела там, где хотела нравиться, с неотразимым воодушевлением пускать в ход всю вкрадчивость своей гибкой натуры, всю игру самого тонкого ума, полного колкости и иронии. Это был фейерверк остроумных слов, смешных замечаний. Она была изумительно одарена, совершенно бегло, с редким совершенством говорила на пяти или шести языках, много читала, была очень образованна и умела пользоваться тонкостью своего ума без малейшей тени педантизма или надуманности, жонглируя мыслями и особенно парадоксами с легкой грацией фокусника. Я никогда не слышала, чтобы она о ком-либо дурно отзывалась, но черт от этого ничего не терял: в изумительной степени владела она искусством коварства, и величайшим для нее наслаждением было уязвлять собеседника жалом своих сарказмов, не давая ему возможности защищать себя из страха попасть в смешное положение. Понятно, что ее не любили. Но в известные минуты невозможно было не попасть под ее обаяние, как невозможно было затем не сердиться на себя за это. Во всяком случае, и по своим качествам, и по своим недостаткам это была фигура не заурядная ; в гордой и вкрадчивой пленительности ее, по существу, жесткой и властной натуры было что-то хищное, напоминающее не кошку с ее мелким коварством, а скорее тигра, горделивого и царственного в своей развращенности. Вот то лицо, с которым судьба заставила меня провести много лет в вынужденной близости, в таком положении, которое делало из нас невольных соперниц и в котором почти невозможно было избежать трений, даже и в том случае, если бы с обеих сторон в отношения вносились честность и прямота.

Прошло много времени, пока я дала себе полный отчет в характере Александры Долгорукой. В моем возрасте меня легко было увлечь и подчинить, и Александра вначале употребила много усилий что бы пленить меня. Однако вскоре я инстинктивно почувствовала во всем ее существе какую-то замкнутость, заставившую и меня быть сдержанной. Она испытывала или, по крайней мере, высказывала страстную привязанность к цесаревне: и не было оснований подозревать ее в неискренности. Великая княгиня взяла ее к себе, чтобы вырвать из той тяжелой обстановки, в которой она находилась в семье. Рассказывали, что она всегда была предметом ненависти со стороны своей матери, которая так ее била, что развила в ней болезнь, похожую на падучую. Она впадала в состояние столбняка, продолжавшееся иногда целые часы...."



Анна Федоровна Тютчева.

Однако о романе Долгоруковой с императором, Тютчева упоминает только намеками.
27 июня 1854 г.

У нее бывают порывы безумного веселья, за которыми следуют моменты мрачного и угрюмого уныния, ряд противоположных настроений, которые постоянно возбуждают по отношению к ней внимание и любопытство. Несомненно одно: она чрезвычайно скрытна и себе на уме...

Может быть дурное обращение, которому она подвергалась с детства, придало ей что-то лукавое и кошачье. Во всех ее движениях есть что-то похожее не столько на кошечку, сколько на красивого молодого тигра. Она не отказывает себе в удовольствии слегка пококетничать с великим князем, и об этом много говорят при дворе. Я думаю, что в этой игре есть много ребячества, а может быть, и желание подразнить и скандализировать лиц, недоброжелательный надзор которых она чувствовала над собой, так как вызывающее отношение к общественному мнению у нее в натуре. Однако, в последнее время она часто коробит меня, хотя мой ум совершенно не склонен к тому, что бы видеть всюду романы, как это делает большинство придворных: часто на наших вечерах я чувстую себя неловко, и мне хотелось бы проникнуть в глубину этой души, столь неуловимой и изменчивой.

20 ноября 1855 г.
Сегодня вечером княжне Долгоруковой сделалось дурно. Императрица продолжала перелистывать журнал с полнейшим спокойствием: это было вызвано, может быть, слишком большим интересом, проявленным Государем.

Вскоре роман был закончен, в 1862 году, княжна Долгорукова вышла замуж за генерал-майора свиты Петра Павловича Альбединского (1826-1883),боевого генерала, участника Крымской войны, с 1858 г командир Лейб-гвардии Конно-гвардейского полка.


Петр Павлович Альбединский

Сенатор Е.М. Феоктистов писал о нем : Альбединский, как громадное большинство гвардейских офицеров николаевского времени, провел молодость в кутежах и светских развлечениях, он был очень умен и даже образован, если под образованием понимать умение превосходно говорить по-французски и по-немецки, но ни тогда, ни позднее не читал он ни одной серьезной книги на этих языках, редко приходилось мне встречать мужчину более красивого, с такими изящными манерами -понятно, что он пользовался успехом у женщин. Между прочим, находился он в связи с известною писательницей графиней Ростопчиной и имел от нее сына. Во время Крымской компании он обратил на себя некоторое внимание под Севастополем,имя его встречалось в бюллетенях, он был даже ранен, но как кто-то зло о нем, ранен прилично, насколько ему было нужно, как выпадает на долю лишь подобных счастливцев...

После женитьбы Альбединский сделал блестящую карьеру, стал генерал-адъютантом, начальником штаба войск гвардии и Петербургского военного округа, затем Лифляндским, Эстляндским и Курляндским генерал-губернатором и командующим войсками Рижского военного округа, а с 1874 г. был назначен Виленским, Ковенским и Гродненским генерал-губернатором и командующим войсками Виленского военного округа, с 1878 г. генерал от кавалерии.

У супругов Альбединских родились трое детей : Мария (1863-1928), замужем Ф.П. Чихачевым, Ольга (1865-1953), и Александр (1868-1959).

Их можно увидеть среди участников костюмированного бала в Михайловском дворце 1893 года.

В начале 60-х годов с Долгорукой познакомился И. С. Тургенев, и для него она послужила прототипом Ирины Ратмировой — героини романа «Дым».


П. П. Альбединский и А. С. Альбединская (кн. Долгорукова)

Генерал П. П. Альбединский умер в Варшаве в 1883 году в результате неудачной операции камнесечения.

После смерти мужа, Александра Сергеевна получила пенсию, а в мае 1896 года, во время коронации императора Николая II, получила придворное звание стас-дамы и награждена орденом Святой Екатерины 2-й степени. Была дружна с семьей Чичериных, родителями будущего наркома иностранных дел СССР.

Александра Сергеевна Альбединская умерла в Ницце в 1913 году.

baronet65
.