Виктор Лозинский.



* * *
Рассказ о человеке, у которого был любимый тост: "За то, чтобы у нас всё было и нам за это ничего не было", и у него ничего не было, но за это ему всё время что-то было.


* * *
Рассказ о том, как безымянный начальник маленькой сибирской железнодорожной станции, сам того не предполагая, стал автором крылатой фразы, которую так и тянет произносить в родном Израиле по многу раз в день, а случилось это в начале августа 1941 года, когда на его станции остановился какой-то бесхозный поезд и из этого поезда вывалили сотни чего-то кричащих, просящих, требующих людей, и делали они это все одновременно и сразу на нескольких языках; он спросил их, кто они, и из ответных криков понял, что это беженцы из Латвии и большинство из них евреи, тогда он схватил рупор и что было мочи заорал: "Евреи, говорите по трое!"


* * *
Рассказ о том, что если вы спросите программиста из Риги, что такое политическая прозорливость, он тут же приведёт пример из своего далёкого детства, когда он жил со своими родителями в общей квартире, и был у них сосед - старый еврей, парикмахер, горький пьяница, который однажды в какой-то забегаловке так напился, что сорвал со стены портрет Никиты Хрущёва, растоптал его и описал, после чего был доставлен в милицию и жестоко избит в КПЗ, но под утро был разбужен лёгким поглаживанием ладони начальника участка, который шептал: "Мы сейчас отвезём вас домой, и простите нас, если сможете, только скажите, откуда у вас были сведения, что этой ночью его снимут со всех постов".


* * *
Рассказ о том, что израильское правительство должно было бы присвоить звание "Праведника Мира" знаменитому советскому кулинару, историку, этнографу Вильяму Васильевичу Похлёбкину, который по праву может считаться одним из инициаторов массовой репатриации советских евреев в Израиль, потому что его книга "Национальные кухни наших народов" (изд-во "Пищевая промышленность",1981), выпущенная тиражом 600.000 экземпляров, любому прочитавшему её еврею могла показаться сигналом надвигающейся беды, так как автор включил еврейскую кухню в главу "Кухни народов Заполярья и Крайнего Севера".


* * *
Рассказ об одном очень старом и очень известном в Риге еврейском адвокате, который во времена буржуазной Латвии закончил Сорбонну, воевал в Латышской дивизии против фашистов, был ранен, потом несколько лет сидел за сионизм в сталинских лагерях, откуда вернулся тяжелейшим инвалидом, который сказал программисту, пришедшему с ним прощаться перед отъездом на Обетованную землю: "Ты знаешь, куда едешь? Ты не знаешь, что такое хозяин-еврей, а я знаю".


* * *
Рассказ о том, как новый репатриант, программист из Риги, впервые стоит посреди рынка в Петах-Тикве, голова его с непривычки раскалывается от криков "Ночью воруем - днём продаём! Хозяин сошёл с ума! Морковка без косточек!", а хозяин овощной лавки в полуспущенных трусах, слегка прикрывающих попную извилину, говорит ему: "Ты вообще понимаешь, что находишься теперь в западном мире?".


* * *
Рассказ о том, как на рынке в Петах-Тикве религиозная покупательница, с сомнением рассматривая пачку печенья, спрашивает арабского продавца: "Кошерное?" и после положительного кивка продолжает расследование: "А кто дал подтверждение кошерности?", на что получает немедленный ответ: "Как кто? Главный раввин Джальджулии!".


* * *
Рассказ о новой репатриантке - музыкальном работнике в детском саду, которая успешно провела свой первый открытый урок, доставивший удовольствие и детям, и родителям, и местной инспекторше, сказавшей после урока героине рассказа: "Всё было замечательно, но в следующий раз скажите, что композитора зовут Бах, а то израильским детям трудно выговорить Римский-Корсаков".


* * *
Рассказ об одном коллекционере, который собирал в Израиле оригинальные объявления, и одним из шедевров его коллекции было объявление из рекламного бюллетеня на русском языке: "Прерывание беременности на любом сроке, плюс подарок".


* * *
Рассказ о том, что население Израиля по его отношению к новым репатриантам делится на две равные части, одна из которых говорит: "Я ел дерьмо, пусть и они его поедят", а вторая: "Я ел дерьмо и не хочу, чтобы они его ели" - и не нужно быть великим математиком, чтобы вывести из вышесказанного аксиому: "Дерьмо здесь ели все".


* * *
Рассказ о том, как опасно думать, что окружающие не понимают твой родной язык, и примером тому служит случай на шоссе Тель-Авив-Хайфа, когда один водитель взял попутчицей смуглую темноглазую кудрявую солдатку, голосовавшую на дороге, а у жены водителя, сидевшей рядом с ним, был довольно сварливый характер, и она всю дорогу его пилила и требовала, чтобы он выкинул солдатку на ближайшем перекрёстке, и делала она это по-литовски в полной уверенности, что девушка с явно сефардскими корнями её не понимает, и можете представить себе её шок, когда девушка вдруг сказала: "Не нужно меня выкидывать, я могу и сама выйти", и сказала она это на чистейшем литовском языке.


* * *
Рассказ о том, как опасно думать, что окружающие не понимают твой родной язык, и примером тому служит случай на кипрском пляже, когда два российских парня делились между собой самыми пикантными подробностями последней ночи, думая, что сидящие напротив и говорящие между собой на иврите мама с дочкой их не понимают, но когда степень пикантности зашкалила, ивритоговорящая мама достала из сумочки книгу на русском языке и демонстративно раскрыла её обложкой в сторону парней, что заставило их густо покраснеть, сказать: "Да, надо быть поосторожней" и быстренько ретироваться.


* * *
Рассказ о том, как программист из Риги с женой в городском музее маленького провинциального города Падуя увидели настоящую итальянскую мадонну - на входе в музей стояла симпатичная светловолосая голубоглазая женщина лет сорока, которая, оторвав корешки билетов, спросила их с милой улыбкой: "Вы сегодня первые посетители, откуда вы?" и, когда услышала, что они израильтяне, воскликнула, сложив молитвенно руки на груди: "Господь послал мне вас, с самого утра по телевизору показывают интифаду, и я думаю о вас, дай вам Бог мира и покоя, я так люблю Израиль" - и прекраснее мадонны, чем эта, они больше не встречали ни в одном итальянском музее - ни на входе, ни на полотне.