Все в курсе расхожего утверждения, что профессия накладывает отпечаток на человека. Я как-то рассказывала эту историю, теперь уже давних времен, но повторюсь. Когда на четвертом курсе наша группа пришла на кафедру психиатрии, то оказалось, что мы попали к доценту Селюкову. В общем, попали так попали! Сарафанное радио, особенно среди студенчества, работает отменно, а образ Селюкова за многие годы преподавания оброс не только песнями-сказаниями, но легендами и мифами, ну чисто скала Кашел, одиноко стоящая посреди Золотой Долины.

Старинные предания гласят, что когда Святой Патрик в тех местах вступил в сражение с дьяволом, тот от лютой злости откусил кусок горы, но подавился, и тут же выплюнул его на равнину; так и появилась в Ирландии мистическая скала Кашел.

Делать нечего, побрели мы невеселой толпой на заклание по темным коридорам старинной Кирилловской богадельни (в народе – Павловки), помнящей еще начало 19-го века, страшно побрели, но кабинет преподавателя пришлось найти. Вошли. В небольшой комнате сумрачно, дымно, журчит мини-фонтан, а в обессиленном луче сентябрьского дня, что еле-еле пробился сквозь окно в метровой толще стен, сидит в кресле мужчина в бороде стриженной, халате белом, возраста неопределенного с глазами проникновенными и говорит нам певуче голосом человеческим: "Говорят, профессия накладывает отпечаток на человека. Так вот, знайте -- это неправда!" А после стал загадки каждому загадывать и в блокнотик про нас пометки делать. Меня, например, указав на настенные часы, спросил: "Часы идут или стоят?" -- "Часы висят!" После этого он еще долго ко мне с большим подозрением присматривался. 

Это была длинная, но присказка, а теперь сам сказ. Благодаря господину Селюкову я поняла одну истину: не профессия накладывает отпечаток на человека, а человек на профессию. Вот и Любочка тому несомненное доказательство. Она -- журналист. Я, конечно, еще тот реалист и прагматик, но, читая ее, иногда возьму, да и унесусь в мечты: вот бы в журналистике, ну, хоть половина таких Любочек, как бы хорошо изменился наш окружающий мир! 

Она цельная, монолитная, но не каменная, тонкая и чувствующая, глубокая, полноводная, ироничная, не скрою -- порой демоничная, зато все, что касается ее близких и родных, особенно племянниц, тут Изнакурнож превращается в тетушку Аксал. 

 

Старинный стол, старинный стул,

старинные часы,

передо мной лежит Катулл

невиданной красы.

Диван старинный у окна,

античный кот в усах,

висит античная луна

в античных небесах.

Кота старинные очки

сверкают на носу,

ему античные бычки

в томате я несу,

картошка дышит стариной,

над ней старинный пар -

такой вот ужин неземной

мне продал антиквар.