Уверена, вы многое знаете о Второй мировой, как и о её периоде - называемом Отечественной 1941-45гг. И все же даю эту ссылку - небольшая книга - но, невозможно пройти мимо - это еще одно свидетельство очевидцев Блокады Ленинграда. Прочтите, пожалуйста. Заглянув по ссылке, пролистайте страницы этой книги - слева вверху стрелочки "вверх-вниз". Думается, иные слова - комментарии - здесь излишни. Просто прочитайте, хотя бы одну страницу. Лично я читала это и не раз, потому как она у меня есть - на моей домашней книжной полке, каждый год в одно и то же время - рука сама тянется к ней. В память о многострадальных днях мужественного выживания блокадников:

«Мученики ленинградской блокады» Е.Марттила и С.Магаева

Авторы книги перенесли блокаду в детском возрасте. В очерках С. В. Магаевой «На краю жизни» говорится о муках лютого голода и промозглой стужи, об ужасе воздушных тревог, страхе потери родных и близких. Приводятся примеры великой, жертвенной любви к ближнему. Показана возможность выжить, сохранить человеческое достоинство и способность к жертве в ситуации, запредельной по отношению к нормам жизни. В альбоме Е. О. Марттила «Лицо блокады» представлены рисунки, литографии и гравюры, выполненные по свежей памяти и по карандашным наброскам блокадных лет и правдиво отражающие суровое, изможденное голодом лицо блокады.

Майя Уздина

Как рассказать об этой странной книге, чтоб читающий рецензию  человек,  нашёл, прочел, понял почти неуловимые чувства  готовящегося к смерти героя книги  и  автора, выбравшего необычный ракус – прощание героя с жизнью?

Я встретилась с книгой  Евсея Цейтлина  более 5 лет назад. Называется книга  «Долгие беседы в ожидании счастливой смерти».  Из дневников этих лет. ДААТ/ЗНАНИЕ.  Москва- Иерусалим.2001год.

 

Так и нахожусь в  поле притяжения этой книги. Изредка открываю книгу, перечитываю отдельные страницы.
Долгие беседы писателя Евсея Цейтлина с последним еврейским писателем Литвы   Йокубасом  Йосаде.

Думаю о  «й»- так называет автор своего собеседника, думаю о себе, о жизни, которая  уходит. Мне тоже 80 лет, столько, сколько было герою книги.

80 лет назад я пришла в этот мир, не зная,  что предстоит пережить, для чего пришла,  внесу что-либо в данную мне жизнь? Так сложилась судьба, повинуясь её изгибам, становилась старше, растила детей, страдала, радовалась. Может, и прожила жизнь зря, так и не поняв главного.  Я - атеистка. И если вдруг встречу по ту сторону Бога, попрошу прощения за то, что ошиблась. Был бы  другим  мой путь, еслиб по-другому обстоятельства сложились?

Когда-то давно, не помню уже где, читала,  бог награждал    бывших живых за заслуги.  Бог вручил звание лучшего полководца всех стран и народов, но не Александру Македонскому и не  Наполеону . А вручил он это звание старому хромому сапожнику. В нём были задатки великого полководца.  Просто старому сапожнику не предоставился  случай быть в жизни полководцем, где бы он проявил себя.

Почему я именно в эти годы так часто думаю  о своём еврействе? Видно  настали времена, как о них говорил Борис Слуцкий :

 «Созреваю или старею -
Прозреваю в себе еврея».

Да это случается со многими людьми в разных возрастах. Решают изменить  или обрести  религию. Неожиданно услышала о недавнем православии  Наума Коржавина. Таких примеров много. Ищут люди опору в своей жизни. Выбирают. Христос  тоже  выбрал и многих привёл на свой путь любви и прощения. Но это отдельный разговор.

А я родилась и жила в Москве. Не из книг узнавала о богатствах разбросанной по миру культуры  еврейских местечек. По крохам собирали энтузиасты следы и остатки работ художников, писателей, да  просто быта  утерянной жизни.

В этой книге  рассказывается  о человеке, выросшем  в еврейском местечке в Литве.
Книга представляет собой беседы двух людей, каждый из которых преследует свою цель.

Итак, «й» автор  критических статей, 12 пьес,  написанных в Литве, на литовском языке.

Он -выходец  из еврейского местечка, находящегося недалеко  от Понар, где свалены тела семидесяти   тысяч литовских евреев, предков, потомков, современников писателя - его бывших и несостоявшихся читателей, о которых он заставлял себя забыть. В Литве -  Понары, на Украине - «Бабий яр», в Польше- «Освенцим»… Там погребены  люди разных национальностей,  но как говорил Виктор Некрасов, только евреи  гибли за то, что они  евреи.

 Почему  й  решился на эти беседы?

«У меня уже нет сил написать свою интимную, духовную биографию, пусть она останется хоть в  наших разговорах, в вашей будущей книге».

Его собеседник - Евсей Цейтлин, переехавший из России в Литву, автор 14 книг, уже в зрелом возрасте вернулся к религии,   решил создать  памятник тем,  кто всегда «был солью  восточно-европейского еврейства»  :   «…я приехал сюда, чтобы записывать рассказы последних литовских евреев. История их на редкость богата. Недавнее прошлое трагично. В годы   Второй мировой войны 90% евреев уничтожено. Последние десятилетия – молчание»

Готовя книгу, Евсей Цейтлин  сознательно оставил  читателю смысловые пробелы, не желая быть категоричным и пристрастным  в своих оценках, предположениях.   «Ведь, в конце концов, замысел каждой человеческой жизни – от рождения до смерти – известен только творцу. «Ибо, как сказано в Торе:    «не по своей воле ты родился, не по своей воле ты живёшь, не по своей воли ты умираешь». Е.Цейтлин.

Обращение Евсея Цейтлина к читателям.

«О том, как гибла еврейская культура в СССР, напишут ещё многократно…  Но точна ли будет эта история без истории жизни одного человека, одного творца: неважно даже - знаменитого или малознаменитого?»

Конечно, исследователи отметят аресты и расстрелы еврейских писателей, артистов, учёных, зафиксируют, как перестали выходить книги на идиш, как закрывались еврейские театры, газеты, школы, как появлялись антисемитские статьи, в которых  каждое слово – точно удар кастетом.

Последовательность бесед  не соблюдается. Книга написана фрагментарно.  Мысли, сознание человека, идущего к смерти - определяют интонацию  книги  Евсея Цейтлина.

Всё вполне благополучно в доме героя. Выходец из еврейского местечка, родной язык  идиш. В молодости он оставил свою малую родину. Полвека семья прожила в Вильнюсе, на престижной улице. Жена – один из лучших в Литве врачей эндокринологов,  двое детей получили хорошее образование. Но это – внешне. А духовная жизнь писателя – путь в лабиринте.

Жизнь менялась. И он, надеясь выжить, переделывает  себя. Он меняет имя, язык. Становится литовцем, пишет на литовском языке свои произведения, дневники и даже дома с женой разговаривает по-литовски. «Я весь фиктивный» - говорит он о себе.

История знает только 2-3 примера, когда художник,  меняя язык,  добивался успеха. Среди таких художников Набоков, знавший английский язык с детства, стал признанным американским писателем. Но  трудно это далось ему. Недавно, прочитав воспоминания о Вере Набоковой-_его жене, я почувствовала это в полной мере.

Чужой язык никогда не станет родным.

Самое сложное для писателя – найти свой жанр. Это залог успеха.  Цейтлин  приводит пример баснописца Крылова «знавшего цену собственному таланту». Но Крылов считал своим подлинным призванием  - трагедии.

«й» считает, что жанры, в которых он работает, позволят  писать на  чужом языке, а писал  «й»  литературную критику, где главное  – движение мысли,  но любые логические построения в критической статье разваливаются, если не скреплены личным отношением автора, возможными лишь знатоку языка.

Ему же, этому литовскому писателю, принадлежат 12 драм, где на первом плане – диалоги.  Для «й» придумывать драму - легко,  писать  - каторга.  Драма мертва без ярких диалогов. Без свободного владения языком нет полёта.

И только в беседах с Цейтлиным  начал раскрываться подлинный талант автора. Его жанр – исповедь. Это ему интересно, он вспоминает, раскаивается, открывает   тайны себе и собеседнику. Жизненные силы покидают его, но духовные силы множатся, они освобождаются от страха.

 

Самое  главное его чувство – СТРАХ - саморазрушающий страх.  Все послевоенные годы -  борьба с космополитами, ожидание репрессий после смерти Сталина,  прошли под знаком страха.   Это  важнейшая тема  его  жизни.

Вошёл  страх  в его жизнь рано и сопровождал весь жизненный путь. В молодости, проходя по улицам,  он заметил человека. Товарищ сказал: «этот человек в любую минуту может тебя арестовать» Тайная полиция. Менялись власти в Литве(1926 год), арестовывают людей. За что? За убеждения, за мысли. И он прячет мысли в дневники.

Вначале его работы печатались на родном языке - идиш. Были издательства, были школы, синагоги. Когда «й» почувствовал опасность, начал сжигать дневники, книги на идиш. Но выбрасывать пепел сожжённых книг - тоже опасно. Он исхитрялся выбрасывать пепел   тайно.  Замечал, что книги сжигал не он один.

После войны  вместе с другими энтузиастами пытался воссоздать утраченную культуру еврейства. Ничего не получилось. Все начинания уверенно сдерживались.

В  1948-1959 годах  «й» работает  в журнале «Пяргале». «Между прочим,  почти в каждой редакции был тогда «свой еврей»: ответственный секретарь, реже – заместитель редактора. Еврей- трудолюбивый спец – обеспечивал порядок…Это были признаваемые всеми «условия игры».

Воспоминания  «й» охватывают жизнь, он правдиво  и искренне говорит об  отношения к разным человеческим качествам.

«Героизм»- не знаю, не встречал. На фронте каждый хотел жить, боялся смерти. У многих не выдерживали нервы.  А герой – человек, убеждённый в том, что он делает».

Перед  Цейтлиным  мелькают испуганные глаза, ночи, наполненные страхом, пепел сожженных архивов и книг, шубка убитой сестры  «й» в шкафу её соседки, со слезами на глазах рассказывающей о её гибели. Мелькают  новеллы  жизни  собеседника, фрагменты воспоминаний, сны. Время, прожитое «й» возвращается в его рассказах   Евсею Цейтлину. 

Вот  собеседники говорят о смерти. «Сколько же передумал я над тем,  где лежать мне в могиле! В сущности, выбор отсутствовал. Я знал: похоронами будет  распоряжаться  специальная комиссия Союза писателей. Как решит, так и сделают» -  делится с Цейтлиным  «й».

О БОГЕ. «й» : «Я приблизился к Богу после войны. Вдруг ясно почувствовал: мой путь и мою жизнь кто-то направляет…» В кабинете  «й» скульптура Иисуса Христа. Он говорит: «Я европеец. А христианство высшая духовная точка нашей цивилизации». Но он сам считает, что корни его в иудаизме.  Противоречия легко уживаются в нём.

Рассказы, воспоминания, фрагменты жизни «й»,и работа над ними Евсея Цейтлина -замечательная книга. Книга о  саморазрушении таланта, который в тоталитарном обществе опасен для самого творца. О человеке, отмеченном даром речи, но обрекшем себя на немоту и косноязычие, потому что стремление к «равенству» сознания и воплощения рождает ложь, которая не становится истиной оттого, что страх уговорил тебя принять ее за истину. Слово лжихуже немоты. В нем подлинность мира - искажается.

Старый Йосаде в беспощадных к себе исповедальных беседах, накануне смерти изживая страх, тяготивший и унижавший его при жизни, сокрушенно признается: и в новые времена (на дворе уже 1990-й) он не в силах спокойно пройти мимо мрачного здания, которое во всех городах от Москвы до самых до окраин именовали «большим домом»: «Потому что я провинился. Я все еще мыслю иначе, чем они хотят. Я все еще их боюсь».

«Я пишу по-литовски, но мое сердце кровоточит по-еврейски». Формулировка призвана сказать, что можно. Й вспоминает свою жизнь , рассказывает, делится сомнениями. Иногда произносит  слова: «Точно не знаю», « Не могу понять», « Может быть». Эти слова делают его ближе читателю.

В Литве Йокубас Йосаде  считался  обычным прогрессивным критиком  и драматургом. По проишествии времени он  почти забыт.

Книга, написанная о нём  Евсеем Цейтлиным, переросла значение литовского писателя. У Евсея Цейтлина  получилась книга  об истории души  советского творческого человека. Творец  не мог раскрыть свои возможности, не мог найти свой жанр. Он ждёт смерть как избавление от мук совести. Это трагедия человека, подчинившегося системе. Только угасая, почувствовал «й» свободу. Вот и нашёл он свой жанр - исповедь.

Используемая литература: Евсей Цейтлин. «Долгие беседы в ожидании счастливой смерти» (1996; 2001, 2009; на немецком – «Rowohlt», 2000; на литовском - 1997),

Об авторе.

Евсей Цейтлин –культуролог, литературовед, критик, прозаик. Родился  в 1948 году в Омске. В 1969 году закончил факультет журналистики Уральского государственного университета им. Горького. Кандидат филологических наук доцент. Преподавал в  вузах историю русской литературы и культуры. Автор многочисленных статей, эссе, монографий, рассказов и повестей о людях искусства. В 1990 году эмигрировал в Литву. С 1996 года живет в США.

Книги:

«Вехи памяти» (1987; совместно с Львом Аннинским)

«Всеволод Иванов» (1983)

«Всегда и сегодня...» (1980)

«Голос и эхо» (1989)

«Долгое эхо» (1985; на литовском – 1989)

«Жить и верить...» (1983)

«На пути к человеку» (1986)

«О том, что остается» (1985)

«Писатель в провинции» (М., «Советский писатель»,1990)

«Свет не гаснет» (1984)

«Сколько дорог у “Бронепоезда №14-69”» (1982)

«Так что же завтра?..» (1982)

© Copyright: Майя Уздина, 2014

Свидетельство о публикации №214020901911