КОЛЯДКИ
В дни новогодних школьных каникул для нас наступала золотая пора. Позаимствовав дома рис или пшено, мы шли колядовать. Вывернув шубейки и шапки наизнанку, «нарумянив» щеки маминой помадой, смело стучали в любые двери. Когда дверь открывалась и выходили хозяева, мы нестройным хором пели: - Сеем, сеем, посеваем, с Новым годом поздравляем… - При этом мы не очень добросовестно – стратегическую крупу следовало экономить! – посыпали хозяев рисом или пшеном. По правилам, хозяевам полагалось одарить нас угощением или мелочью. Все это ссыпалось в подставленную шапку. «Урожай» потом честно делился между участниками. Иногда нам не открывали, иногда прогоняли… Всяко бывало.
Но однажды произошел случай, который надолго запомнился всем участникам, включая и взрослых.

А дело было так. Уже ближе к вечеру, вдоволь находившись по квартирам и наевшись сладостей, зарулили мы к нехорошим людям – Матусовичам. Жадность, подвела. Или, скорее, азарт. Постучали в дверь. Открыл нам товарищ Матусович. Увидев нашу «таборную» группу, позвал жену. Явилась и мадам Матусович. Мы исполнили свою песню, посыпали их остатками риса и стали ждать вознаграждения, для чего протянули Матусовичам Валькину шапку. Увидев перед собой шапку, товарищ Матусович противно засмеялся и смачно плюнул туда.
- Пошли вон, попрошайки! – завизжала его супруга.
И мы ушли. Позорно и поспешно. На улице было очень холодно, а Валька все не решался надеть свою опозоренную шапку. Мы убеждали его, говоря, что шапка де вывернута, что вывернув ее обратно, можно вполне надеть. А Валька стоял и плакал.
Знаете, с тех пор прошло уже немало времени. Я понял, что детская ненависть беспощадна, ибо дети не думают или не подозревают о последствиях своих поступков. Их толкает стихия, способная на многое. Очень многое…
Матусевичи были обречены, но не знали об этом. Они веселились с гостями.
А мы готовились.
Подъезд в нашем дворе длинный. Единственную лампочку, которая его освещала, можно было легко и быстро вывести из строя с помощью водяного пистолета. И тогда в подъезде делалось непроглядно темно. А еще. Посреди подъезда имелась неглубокая впадина длиной метра полтора и примерно такой же ширины. Там и решено было устроить засаду.
Когда Матусовичи провожали своих гостей, свет в подъезде еще горел. Но вскоре погас. Дозорный сообщил, что они приближаются и мы спешно стали мочиться во впадину. Девочки благородно отвернулись. Натянуть проволоку на высоте двадцать сантиметров – дело секундное… Первым упал товарищ Матусович, супруга не замедлила последовать за ним.
Отряхиваясь и ругаяясь они кое-как поднялись. Их вопли стали еще громче, когда до них дошло, что то, в чем они изгвоздались, не совсем вода.
Более умные люди, на их месте, убрались бы поскорее домой, а Матусовичи, все так же бранясь, отправились обратно на улицу караулить обидчиков. Идиоты! Обидчики, демонтировав проволоку и сговорившись на завтра, уже давно были дома. Немногие соседи, проходя мимо разъяренных Матусовичей, втягивали носом воздух и говорили:
- Это надо же так напиться! А с виду приличные люди!
Постояв и померзнув еще какое-то время, «приличные люди» убрались восвояси. Впрочем, волшебная музыка воплей и проклятий мадам Матусович успела проникнуть сквозь тщательно заклеенные окна и немало нас порадовать. Если бы проклятья таких скверных людей имели привычку сбываться, то мы не
могли бы и шагу ступить своими отсохшими ногами, тянули бы ко рту, покрытому язвами, отсохшие же руки, не видя ничего вылезшими глазами. К несчастью для Матусовичей, их проклятья нас еще больше раззадорили.
Зима в том году была довольно холодной для Одессы. На улице стойкие минус пятнадцать, а в парадной Матусовичей немногим теплее. Минус десять, наверное. И что будет с аккуратно налитой перед дверью водой? Правильно! Она замерзнет. Что при этом образуется? И тут вы угадали! Конечно, каток. Маленький, но очень быстрый. В чем и смогла убедиться мадам Матусович, попытавшись наутро выйти из дома. Грохнулась она качественно, повредив, видимо, копчик. С тех пор долгое время ходила так, что вполне заслужила пожизненную кличку «Сорок лет советской кавалерии».
Кое-как мадам заползла домой. Вскоре появился ее супруг с целью демонтировать ледовую арену. Далось ему это нелегко, ибо воды мы не пожалели и слой льда был довольно толстым. Намахался товарищ Матусович топором…
После этой трудотерапии, он решил культурно отдохнуть, для чего полез в почтовый ящик за газетой. Ящик открывался с трудом. Пришлось напрячься и дернуть неподдающуюся дверцу…
Да-а, те наши советские хлопушки были понадежней и погромче нонешних китайских. Оглохший Матусович стал еще и заикаться, за что, вскоре, получил прозвище «Краснобай».
Думаете, на этом их беды закончились? Дудки! До конца каникул оставалось еще пять дней!

(с) Александр Бирштейн