____________________________________________

 

 

В 1947-м году мексиканский архитектор Луи Барраган, лауреат премии Притцкера, спроектировал и построил для себя интереснейший дом-студию в Такубая. Сейчас этот дом превратился уже в музей, но, к сожалению, по-прежнему трудно достать фотографии его оригинального интерьера.

Дом Луи Баррагана находится в тупике тихой улочки на окраине столицы Мексики. Его внешние стены сливаются со всеми прочими постройками, но белая башня и выступающее окно предательски нарушают маскировку, выдавая место необыкновенное.

Стоит только войти вовнутрь, как вы попадаете в затемненный многоуровневый коридор, который ведёт вас в прихожую с яркой розовой стеной. Благодаря конструкции свет локально падает на телефонный столик и стул возле него – это мексиканская особенность, не меняющаяся лет пятьдесят: непременно стул рядом с телефоном. Сам антураж близок к поп-артовскому (лимонный коврик это подтвердит).

Гостиная комната разделена стенами на два уровня по высоте. Это деление соответствует общему характеру здания. Дневной свет проникает в зал через большое окно, разделенное рейками на крупные клетки, и путем светотени создается акцентированная связь внешнего и внутреннего пространств (тень, отбрасываемая окном, заключает первый уровень гостиной в графическую сетку, создавая геометрический «естественный» орнамент). И рифленое оконное стекло придаёт помещению сложную фактуру.

 

Вообще отношение интерьера и экстерьера этого дома весьма интересны: фасад выглядит замкнутым снаружи из-за того, что окна располагаются слишком высоко над землёй, изолируя личную жизнь обитателей дома от праздного любопытства, но изнутри из-за величины окон, достающих до крыши, внешний мир наоборот – распахивается, наполняя комнаты светом, а со стороны внутреннего двора экстерьер гораздо домашнее и милее, так как уже не принадлежит многолюдной улице. Идея дома как убежища – кредо архитектора Луи Баррагана, так же как идея максимального слияния внешнего и внутреннего характера здания. Другая идея – это архитектурность внутреннего сада, который становиться аутентичным продолжением постройки. Например, этот потрясающий задний двор Баррагана, выполненный в розовой гамме (смотрите фото). В разных оттенках розового также выполнена терраса на крыше дома: по цветоведению розовый стимулирует интеллектуальную деятельность – возможно, это был не последний аргумент при выборе архитектором колорита дома-студии, где он много работал.

Соединение белого аутичного фасада, минималистического в своем дизайнерском решении интерьера и яркого бэк-ярда создают впечатление живого присутствия в картине Эшера, раскрашенной Энди Уорхоллом. К работам Эшера отсылает большое количество уровней и соединяющих их лестниц, представляющих собой предметы художественной мысли, а уорхолловский колорит чувствуется в локальных синтетических красках. Но, стоит сказать, что скандальный художник Уорхолл начал свои эксперименты лет на десять позже Баррагана, и это объясняется тем, что архитектура всегда изменяется первой в культурном процессе – так было, начиная с античности. И вот мексиканский архитектор предвосхитил яркую бунтарскую эстетику 60-х.

Для любителей перестановок дом Луи Баррагана оказался бы крайне неудобным, потому что здесь мебель, можно сказать, «сидит по фигуре»: каждый выступ, проём, угол предполагает определенного вида и в определенном положении диван, кресло или пуф – все предметы являются продолжением конструкции дома и их дизайн разработан самим Барраганом, но, ни в коем случае не заподозрите архитектора в скучности, наоборот – его дом и одновременно студия наполнены причудливыми вещами, вступающими в красивое противоречие с общим поп-артовским стилем – это всевозможный мексиканский антиквариат с блошиных рынков: глиняные кувшины, дутое стекло, рукописи и проч. «Неуместность» этого раритета создает интригу внутреннего пространства дома, рассказывает о корнях архитектора. Контраст добавляет также и приземистая мебель, выполненная в рустикальной манере, совсем, казалось бы, неподходящей к геометрическому дизайну несущей конструкции. Этот синтез культур и стилей, на мой взгляд, дублирует идею автора о слиянии внутреннего и внешнего.

Кстати говоря, почти в каждой комнате архитектора есть религиозная католическая символика, за исключением белой или послеобеденной комнаты, где Луи Барраган принимал своих многочисленных гостей женщин, и ещё везде в доме расположены большие ртутные шары, в зеркальной поверхности которых хозяин мог обозревать всю комнату – это желание насыщения пространством, а, может, простая подозрительность, а, может, любопытство… но столовая оборудована двумя подобными шарами, позволяющими видеть гостей со спины – известно, что архитектор был склонен к вуайеризму.

Большим плюсом дома-студии Баррагана является тишина, которая кажется невозможной в современных мегаполисах, но такой необходимой, особенно для художника. Возможность уединения без абстрагирования, возможность спокойного наблюдения за миром – вот дух этого необычного дома, входящего в наследие ЮНЕСКО. Но помимо этого в интерьере Луи Баррагана чувствуется, как любят говорить режиссёры и художники, воздух, а это один из важнейших аспектов удачной работы.

Критики называют эту работу мастера интровертной поэзией в архитектуре.
Детство Баррагана, проведенное в городке Мазамитла, в близком контакте с природой, животными и рядом с очень своеобразной системой водопровода, наверное, повлияли на его стиль формирования пространства. Позже, повзрослев, Луи Барраган много путешествовал и изучал паркостроение в Европе, что привело его к мысли конструировать ландшафты наподобие зданий, по тому же принципу архитектурной среды, но многие планы, к сожалению, остались только на бумаге, например, план застройки жилого района Эль Педрегаль в Мехико, созданный в конце 40-х годов, и теперь иногда их можно увидеть на тематических выставках.

Помимо европейских парков архитектор глубоко изучал свою национальную мексиканскую культуру и различные медитативные техники, что часто находит свою интерпретацию в его творчестве.

И я уверен, что, в первую очередь, именно к своему собственному жилищу человек предъявляет самые высокие требования, поэтому дом-студию Луи Баррагана на окраине Мехико, наверняка, можно считать наиболее ёмким выражением архитектурной концепции автора.