Чиангмай — крупнейший город на севере Таиланда, столица одноимённой провинции.

В зоопарке Чиангмая находятся почти 400 разновидностей животного мира,

включая слонов, тигров, шимпанзе, гиппопотамов и носорогов.

С некоторыми из них мы сегодня познакомимся. Честно говоря, я очень недолюбливаю зоопарки.

Из-за клеток, из-за несчастных глаз животных за этими клетками,

из-за нестерпимого желания сию же минуту все эти клетки отворить

и выпустить пленное зверье на свободу.

Но здесь ощущения страдания почему-то совсем не было. Наоборот — прогулка была как будто набором разных, совсем не похожих друг на друга историй, перетекающих одна в другую, спорящих друг с другом или соглашающихся. Началось все со слегка пованивающей истории двух мечтательных бегемотов, мирно помахивавших хвостиками и пускавших пузыри в сомнительного вида мутной воде. Они явно заигрывали друг с другом, то заныривая в глубину, то всплывая на поверхность, то делая вид, что не замечают соседствующую с ними тушку, то наоборот, выказывая к этой тушке всяческий интерес. К радости любителей классических хэппи-эндов в данном случае

все закончилосьименно им.

Бегемот-девочка улучила момент и оперлась мордочкой 

о могучую спину соседа, после чего оба замерли в блаженной истоме

и не шевелились так долго, что пришлось идти дальше в поисках

следующей истории. И она очень скоро нашлась и даже вылилась в настоящую драму.

Драму о том, что не всегда размер имеет значение. Точнее даже не так.

Что не всегда больше — значит, лучше.

Например, когда речь идет о размере клюва, мишенью которого

становится мааааленькая горошинка! Сколько ни исхитрялся, сколько ни извивался бедняга-пеликан,

горошинку ему было не достать…

Иногда казалось, что счастье уже совсем близко — на самом кончике клюва

! — но в конце концов, оно неизбежно ускользало из неловкого

и неуместно огромного клюва.

Очень грустная получилась история. Хотя, если подумать…

Ну нафига пеликану эта горошина? Чтобы чрезмерно не травмировать психику пеликаньими невзгодами,

мы поспешили дальше. И тут же влипли в новую историю.

Историю истинного и неподдельного обжорства. А влипли мы в нее, последовав, как водится, за белым кроликом

за загадочной табличкой с манящей надписью Rock Hyrax.

Само собой, нам стало очень любопытно узнать, что это за Хиракс такой

и с чем его едят. А оказалось, что он и сам не дурак похомячить,

чем и занимается со спокойной душой, похоже, большую часть

своей сознательной жизни.

Как потом нагуглилось, по-русски красавца величают никаким не хираксом,

а совсем наоборот — капским даманом — видимо, для придания

его имени хоть какой-то благозвучности. С виду, зверек совсем простецкий — хомяк хомяком — но,

как утверждают таблички-описания, это не мешает ему быть

знатным скалолазом.

Помогают ему в этом вечно потные подошвы лапок,

которые действуют как присоски и не позволяют хомяку

даману сползать с камней под силой собственного веса.

Хотя я уверена, что есть и другие причины.

Например, с одной стороны, неуемный аппетит, позволяющий зверюге

надолго запасаться энергией, а с другой — умение вовремя сказать

«Стоп» своим слабостям и решительно отодвинуть

от себя недоеденную тарелку с желанными вкусняшками! Но нам до обеда было еще далеко, так что пришлось поскорее уносить ноги от решительного обжоры, чтобы самим неповадно было. Для разнообразия мы на какое-то время углубились в птичье царство, которое, конечно же, в первую очередь — царство красок. Сначала нам попались задумчивые и слегка как бы загипнотизированные голубые попугайчики. Они так неподвижно и бесцельно пялились вдаль, что сразу нестерпимо захотелось пойти дальше, чтобы тоже не зависнуть ненароком. Надо признаться, дальше проще не стало. Попугайчики сменились ибисами, голубой — красным, а взгляд остался все тем же. Неподвижным, бесцельным и устремленным в какую-то невозможную даль. Ну их, этих ибисов с попугайчиками, подумали мы. И ушли. Из всех представителей птичьих оставалась лишь одна надежда — надежда на павлина. Но только заметив наше приближение, цветастая курица начала решительным шагом улепетывать. К носорогам. Почти за целый километр! Тут уж мы окончательно обиделись и ушли от птиц. Не к носорогам. Назло. Но, видимо, фортуна вслед за павлином отвернулась от нас — и дальше нас ждало сплошное сонное царство. Началось оно примерно с такой картинки… В принципе, увидев это, можно было сразу все понять и со спокойной совестью пойти обедать — но мы решили не сдаваться и подождать развития истории. И через некоторое время таки дождались! Прогресс был явным и неоспоримым и вызвал бурю эмоций у всей толпы зрителей и болельщиков Казалось бы — чего еще можно требовать от создания, настолько трогательного? Но оно смилостивилось над публикой и вслед за задней изящно приподняло и переднюю — не менее прекрасную — лапку! А потом зверек и вовсе встрепенулся, вытаращил глазки, развесил ушки — и стал до безумия похож на одного нашего знаменитого актера. Или это только мне показалось? Ну и конечно, что делает сразу после пробуждения любая уважающая себя коала (панда, бобер, кабанчик, сурикат, хиракс..)? Несомненно, начинает лениво что-нибудь жевать. В случае коалы — эвкалипт. Я подумала — ситуацию непременно должны спасти кошачьи! Уж они-то точно всегда бодры, веселы и не просыпают бездарно лучшие часы жизни! Но увы. Полуденный северо-тайский зной и их сморил безжалостно и беспробудно. Лучше всех держалась стойкая пантера. Она настойчиво округляла глаза и, казалось, старалась совсем не моргать, чтобы случайно не заснуть. Но уверена, в конце концов, сморило и ее. Да и что толку бодрствовать, когда вокруг только и звуков, что предательское сопение! Ну вот пристало ли, скажем, леопарду принимать такую неподобающую позу? Ложиться пузом на камень, свешивать лениво лапки? Поверить сложно, а тем не менее… Жара. Лев тоже хорош. Неизменно приоткрывал один глаз, якобы он и не спит вовсе, а всячески бдит, но периодически таки не выдерживал и срывался на храп, который — надо отдать ему должное — выходил у него тоже весьма грозно и абсолютно по-царски. В отличие от предыдущих кошек, тигры были как будто по-настоящему бодры! Белая тигрица постоянно что-то высматривала в небе, то ли отмеряя, когда солнце наконец начнет клониться к горизонту, то ли одной ей известными методами пытаясь вызвать дождь. Шикарный рыжий тигр смотрел почти туда же, но явно с другими намерениями. Не вымерить траекторию солнца, а просто полюбоваться его лучами и бликами, не вызвать дождь, а просто подумать о чем-то своем и украдкой помечтать… Не спасли положение и хваленые любимцы всех чиангмайцев, которые являются чуть ли не символом города, — панды. Ни папа, ни мама, ни дитеныш. Их разморило сильнее всех, даже на любимейшее занятие — поедание бамбука — сил совсем не осталось. Если панденыш еще и старался как-то лениво и неуклюже перемещаться в пространстве, то с родителями была совсем труба… Мама забралась в какой-то укромный уголок и даже носа не высовывала, а папа демонстративнейшим образом развалился на своем деревянном троне прямо посередине вольера и так заразительно дрых, что все вокруг тут же невольно начинали зевать. Мы бы тоже наверняка, в конце концов, захрапели на какой-нибудь скамеечке — если бы не обезьяны! Ближайшие наши сородичи пришли на помощь и разбавили немного повальное сонное царство. Пока все спали, храпели и сопели — этот черно-белый философ, практически не шевелясь, долго-долго смотрел вдаль, и так хотелось отдать полцарства, чтобы узнать, о чем он думает… Но больше всех порадовал орангутан! Порадовал прямо с порога — когда мелонхолично вышел, покачиваясь, из своего жилища и торжественно остановился, элегантно облокотившись о перильца. Ну настоящий джентельмен! Дальнейшие его перемещения были всегда внезапны и крайне деловиты. То пройдется, то присядет, то пощиплет травку, то зависнет минут на пять, то снова походит, то почешет затылок. И в процессе наблюдения за ним все время не покидало странное чувство. Чувство какой-то общности и сопричастности что ли. И безумной похожести нас на них на всех. На него, на коал, на пеликана, на леопарда и даже на павлина. Те же игры, те же заботы, та же борьба с у-каждого-своей горошиной, те же поиски чего-то в небе и облаках, тот же задумчивый взгляд в какую-то условную даль, в которой каждый видит что-то свое — кто-то далекие таинственные дали, а кто-то долгожданный банан на обед.