Конец «советского запаса»

Под новый год в Москве люди спрашивали друг друга: «Вы куда отдыхать едете, в Домодедово или в Шереметьево?». Шутка, понятно, была в том, что люди, отбывающие в дальние и близкие страны, проводили в зданиях аэровокзалов по нескольку дней. Коллапс в столичных аэропортах не только испортил отпуск множеству сограждан, но и продемонстрировал состояние российского капитализма.

Удар зимнего мороза сегодня в России для городских служб, транспорта и чиновников оказывается такой же неожиданностью, как если бы мы все жили в Италии или на Мальте. Возможно, конечно, многие государственные функционеры именно в этих теплых странах сейчас заводят себе дачи - глобализация, как-никак. Но все же как им удалось полностью забыть про родной климат? Дело, конечно, не только в чиновниках. Когда аэропорты перестают работать, теплотрассы лопаются, а линии электропередач выходят из строя, это уже кризис инфраструктуры. Вернее, одно из проявлений общего кризиса хозяйственной системы.

Уже в конце 1980-х годов Советский Союз существенно отставал от Западной Европы в плане развития инфраструктуры. Но с распадом СССР дело стало намного хуже. Дороги, тепловые и водопроводные сети, производство и распределение электроэнергии - все это продолжало существовать как-то само собой, по инерции.

Приватизировать дороги, к счастью, наши власти не догадались. Раздел и приватизация единой энергосистемы под управлением Анатолия Чубайса дали тот же неминуемый результат, что и прочие начинания этого выдающегося деятеля.

Сбои в энергосистеме постепенно становятся нормой жизни. Модернизация технологий и замена оборудования происходят только по крайней необходимости, когда из старого оборудования выжали последнюю копейку.

Рыночная экономика вообще с подобными проблемами не слишком хорошо справляется. Массовое дорожное строительство в Европе началось под эгидой королевской власти, а в Америке, где ставка всегда делалась на частный капитал, до времен «великой депрессии» с дорогами дела обстояли из рук вон плохо. Знаменитые американские «хайвеи» — результат федеральных программ, с помощью которых Франклин Делано Рузвельт боролся с безработицей. Поскольку же российские власти насчет безработицы не слишком переживают, то и с дорогами получается неважно. Что касается электрических сетей, то они в западных странах давно модернизированы и значительная их часть надежно упрятана под землю. Только Россия — энергетическая сверхдержава, по словам того же Чубайса — продолжает жить с технологиями 60-х годов прошлого века.

Неудивительно, что все это разваливается. В конечном счете, разрушение инфраструктуры оказывается производной от общего промышленного упадка. Этот упадок не прекратился даже во время экономического подъема 2000-х годов. Тогда возобновили работу многие предприятия, но на старом оборудовании и технологиях. А с транспортом, электричеством и теплоснабжением ситуация так и осталась на мертвой точке. Государство, конечно, выделяет деньги, но дело не только в суммах, которые выделены, но и в структурах, которые эти бюджеты осваивают. А красть легче, чем строить. Сведя к минимуму любой контроль - рынок же, как нас учат, сам все наладит - правительство фактически легализовало воровство.

О надвигающемся кризисе инфраструктуры писали уже лет десять назад. Расчетные показатели износа инженерных сооружений и оборудования давали возможность достаточно точно подсчитать, что после 2007-го наступит резкое ухудшение ситуации. Прогноз подтвердился.

Между тем, власти продолжают рассматривать каждую новую аварию как единичный частный случай. Обязательно требуют найти и наказать виновных. И находят — стрелочников. О том, что виновата система, почти никто не решается говорить публично. А уж о том, что надо что-то менять, не могут заикнуться даже те, кто досконально информирован о критическом положении дел.

Российская инфраструктура и промышленность работают за счет потенциала, накопленного еще в советское время. Несколько лет назад один мой коллега мрачно пошутил, что советская страна готовилась пережить атомную войну, потому всюду закладывался пятикратный или даже десятикратный запас прочности. Атомной войны не случилось, вместо нее наступили либеральные реформы, последствия которых оказались примерно такими же, как после крупного военного поражения. Разница лишь в том, что после проигранной войны страна восстанавливается, а реформы у нас назвали успешными и собираются их продолжить.

Советский потенциал рано или поздно будет исчерпан. Похоже, мы уже подошли к этому рубежу. С наукой, образованием и культурой то же самое. Через несколько лет мы перестанем жаловаться на утечку мозгов, отъезд ученых и артистов. Отъезжать будет некому. Новых кадров нет, заменять старых педагогов и специалистов некем - люди-то есть, да «уровня» нет. Страну охватывает непобедимая стихия провинциальности.

«Советский запас» подошел к концу. Это плохая новость. В перспективе, впрочем, есть еще и хорошая: в подобной ситуации неизбежны радикальные перемены. Жить, разбазаривая наследство, больше нельзя.

Борис Кагарлицкий - директор Института глобализации и социальных движений.