Салмасий (ум. 1653): «Сосуществление, или слияние природ, представляет собой как бы взаимосмешение двух природ в одну; но не в это верят последователи Лютера, ибо они говорят о сосуществовании двух природ, различимых в двух сущностях. Скорее, речь идет о сосуществовании двух природ, а не об их сосуществлении». Набрать таких цитат можно много — нет ничего проще…

Бог недалеко от каждого из нас, и все же только верующие осознают благословения, даруемые Его присутствием. Множество народа теснило и толкало Иисуса; Его присутствие, по существу, было одинаково реальным для всех, однако спасительное действие излилось на одну только женщину, которая прикоснулась к Его одежде с верой (Марка 5:30). Точно так же Христос присутствует под видом Таинства для всех причастников в одинаковой мере, но для того, чтобы стать причастным Его исцелению, необходимо прикосновение веры.

— C. P. Krauth. Conservative Reformation, p. 646

Бог, через Святого Духа, посредством воды и Слова, производит в младенце ту восприимчивость, которой он не обладает от природы. Святой Дух дарует благодать и тем самым меняет нравственную природу ребенка таким образом, что она становится восприимчивой к предлагаемой благодати. Это устрояемое Богом состояние мы называем восприимчивой верой, и хотя ее результаты станут явны лишь со временем, это истинная вера, поскольку она заключает в себе все необходимое для оправдания — так же, как и вера взрослого человека. Рука младенца может схватить драгоценный камень так же крепко, как если бы он сознавал ценность сокровища, которое держит, — и если природная рука способна на поступки, значение которых ей неведомо, насколько больше на это способна рука сверхъестественная?

— C. P. Krauth. Conservative Reformation, p. 580

Процессы, которые выхолащивают из Вечери Господней ее божественную славу, разрушают само основание нашей веры. Сакраментальное Присутствие — это непременное следствие, славный венец Воплощения и Искупления; и то самое действие Святого Духа через Слово, которое помогает нашим очам веры видеть Бога в теле и искупление в крови, помогает нам видеть тело в хлебе и кровь в чаше.

— C. P. Krauth. Conservative Reformation, p. 650

Когда лютеранская Церковь действует в духе современного, разделенного на деноминации мира, она отрекается от собственного духа. Это дом, разделившийся внутри себя. Даже тогда некоторые устоят, и, поскольку остальные предпочтут новых богов, разразится гражданская война. Никакой видимый успех не возместит нашей Церкви отречение от принципов, которые дали ей жизнь, а также утрату внутреннего мира, собственного достоинства, самоуважения, которая неизбежно последует за этим. Лютеранская Церковь никогда не будет иметь подлинного чувства собственного достоинства, подлинного уважения к себе и не сможет рассчитывать на уважение и преданность своих детей, если позволит страху перед окружающими деноминациями или желанию заслужить их одобрение хоть как-то влиять на ее принципы и диктовать ей поступки. Если мы начнем спрашивать себя не «Что правильно?» или «Что соответствует нашим убеждениям?», а «Что о нас подумают?», или «Что он нас будут писать сектантские и светские газеты?», или «Как отнесутся к тому или иному решению наши соседи из разных общин?», это будет для нас фатально. Лучше умереть, чем продлевать жалкое существование путем отречения от всего, что придает нашей жизни смысл.

— Charles Porterfield Krouth. The Right Relation to Denominations in America

Во всех странах, в которых происходили битвы Реформации, Библия была знаменем, броней и оружием. Но она была больше, чем флагом, больше, чем щитом, и больше, чем мечом, ибо «слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные». Слово Божье открыло Реформаторам глаза на существующее вокруг разложение, оно вывело их прочь из Вавилона; оно открыло им глаза на единственный источник исцеления для больной и израненной Церкви; оно подняло их выше стремления к человеческой благосклонности и выше страха перед человеческим гневом. Библия сделала их исповедниками и приготовила их к мученичеству.

Реформаторы знали, в чем их сила. По их мнению, только то, что искупило их самих, могло искупить Церковь. Они видели, что их способность пред Богом отстоять свою правоту всецело зависела от Его Слова. Высший и абсолютный авторитет Божьего Слова в решении всех вопросов учения и обязанностей — это фундаментальный принцип Реформации. Настолько фундаментальный, что без него не было бы Реформации, и настолько важный, что Реформация без него (если Вы в силах вообразить себе такую Реформацию) обернулась бы, в лучшем случае, великолепным обманом и провалом.

— Charles Porterfield Krauth. The Conservative Reformation and Its Theology (1872), p. 14

Из всех великих Церквей, обладавших властью преследовать инакомыслящих, одна лишь Лютеранская Церковь не запятнала свои одежды ни единой каплей крови, пролитой из-за мнений. Лютер славно сказал: "Перо, а не огонь должно победить еретиков. Палачи - не учителя богословия. Это не место для силы. Не меч, но слово нужно для этой битвы. Если слово не победит заблуждение, заблуждение устоит, даже если весь мир будет залит кровью". Лютеранская Церковь стояла на этой точке зрения за сотни лет до того, как она стала господствующей, и будет стоять на ней всегда. Тем не менее, она ревностно использует праведные возможности защитить себя и своих детей от проповеди заблуждения, которое прикрывается личиной частных суждений. Она не стала бы сжигать Сервета и даже - ради мнений - не тронула бы и волоска на его голове; но она не позволила бы ему и носить ее имя, проповедовать "иного Иисуса" с ее кафедр, учить заблуждениям в ее университетах или подходить вместе с ее детьми к столу Господа, от которого он отрекся. Ее имя, ее исповедания, ее история, само ее существо протестуют против такого "общения с делами тьмы", против такого снисхождения к ереси, против такого равнодушия по отношению к вере. Она никогда не поступала так. Она никогда не сможет так поступить. Те же, кто воображает, будто право на частные суждения дает людям, принадлежащим к Лютеранской Церкви и носящим ее святое имя, право учить тому, что им вздумается, вопреки ее свидетельству, не понимают ни сути права, на которое претендуют, ни сути Церкви, сама жизнь которой требует, чтобы она отказывала в общении тем, кто пребывает в заблуждении… Принадлежность человека определяется суждениями, к которым он приходит, используя это право… Сами по себе права ничего не дают человеку и не могут изменить природу вещей. Право собирать ничего не собирает; и если, пользуясь этим правом, человек собирает дерево, сено и солому, ни право, ни его использование не превратят их в золото, серебро и драгоценные камни. Церковь не станет употреблять никакого насилия в отношении того, кто решит собирать то, что не устоит перед огнем; но она не примет собранного им как драгоценности и не позволит, чтобы ее детей обманывали этими подделками. Право человека на частное суждение и право Церкви наказывать - это равноценные и согласующиеся друг с другом права, каждое из которых необходимо для того, чтобы предотвратить злоупотребление другим. Разумное использование любого из них - это использование их обоих. Таким образом, мы, протестанты, утверждая право и обязанность людей судить обо всем лично и формулировать свои собственные воззрения, не опасаясь более ни гражданской кары со стороны государства, ни инквизиции со стороны Церкви, утверждаем также право и обязанность Церкви ограждать себя от искажений учения путем изложения истины в своем Исповедании, твердого противостояния ереси, личного предостережения заблуждающихся и, наконец, по отношению к упорствующим, отлучения их от Причастия до тех пор, пока по действию благодати они не увидят заблуждение, которому они присвоили имя истины, и не отрекутся от него.

— Charles Porterfield Krauth. The Conservative Reformation and Its Theology (1872), pp. 174-175

Любовь не в том, чтобы терпеть других потому, что разногласия между нами поверхностны; любовь в том, чтобы терпеть других, хотя разногласия между нами велики. Любовь не покрывает заблуждения; ведь заблуждение — дитя греха, а любовь — дитя Божье. Но любовь покрывает заблудшего настолько, насколько это можно сделать, не оправдывая его заблуждений, ибо заблудший, будучи человеком, есть дитя Божье.

— C. P. Krauth, The Conservative Reformation, p. 143

Она [Церковь] должна вести людей не к минимальной вере и минимальной святости, при которых спасение становится возможным, но к наивысшим. Она не должна поощрять религию, растущую из эгоистичного страха перед адом, из эгоистичного желания попасть на небеса, но должна взращивать такую религию, которой истина дорога сама по себе, которая жаждет полноты познания, которая ищет не легкого, а надежного пути.

— C. P. Krauth. The Conservative Reformation, p. 191