Уже несколько дней в небе мгла и хмарь. Льёт и льёт, сечёт брызгами и стылым ветром по окнам. 

И это при том, что появились ножки. Забытые с зимы ножки обыкновенные, отечественные, телесного цвета. Пушкинские.

Эти ножки принуждают занимать правый ряд, чтобы в случае счастливого форсмажора оперативно вырулить к голосующим на обочине.

Они также стимулируют занимать первое место перед зеброй на светофоре с красным светом.

Льёт и льёт, а ведь в эту весну я жду результатов от принятых антипаводковых мер.

Как только мне станет ясно, что бункер защищён, к лету я переоборудую его в столовую, бойлерную и кабинет.

Сохранённая и подчёркнутая фактура кирпичных стен, потолок с рисованным виноградом и проч.

Во многом всё так же, как в моём любимом грузинском кабаке на Верхней Радищевской.

Уже руки немеют от перфоратора, а буржуйка топится снятой вагонкой. Лета у меня ждут, в частности, 44 куста помидоров.

В двадцать пятый день марта в Золотово лютовал мороз, а дорогу так замело, что впервые с прошлой зимы я не смог подъехать прямо к дому. Я даже не заметил нужного поворота - не узнал его, так засыпало. На свежем снегу я заметил следы у своей усадьбы - собачьи и какая-то маленькая женская стопа. Зимой у нас можно спокойно перешагнуть через забор стандартной высоты. Я не успокоился, пока казначей Л., к которой я в ходе расследования подъехал в Хотьково, не сказала мне, что зимой нашу епархию охраняют сторожа, семейная пара. Я ничего не знал о них! (...)

Действительно, через неделю по протоптанной тропинке ко мне зашла сторож - интеллигентная, но с золотыми зубами женщина. В этот момент я в совершенном восторге собирал купленную в Москве лестницу, чтобы забраться на конёк крыши и закрепить на нём старую деревянную. Мы поговорили о погоде и о том, что скоро понаедут дачники. Я не стал смущать её вопросом, проникала ли она ко мне во двор во время моего отсутствия, но когда она ушла, сравнил её следы со следами инкогнито: они совпали.