В последние дни октября я воздвиг цитадель перед бункером - оплот на пути весенних паводков. На всё сооружение ушло не больше четырёх мешков цемента. Вырыл ревизионный колодец, сложил стену с двумя высокими узкими окнами и низкой дверью, а по линии ворот бункера построил ещё заградительный барьер высотой в четыре кирпича. Помимо этого пробил перфоратором бетонный фундамент внутри бункера, тоже для ревизии и дальнейших дренажных работ. Подождём весны и посмотрим.

Выдались тёплые дни - и это после ночных заморозков, в которые вода в дождевых бочках замерзала на полсантиметра. Облетели яблони, на  ветках  антоновки четыре плода (сосед спрашивает: на ёлку оставил?); черёмуха полностью голая. Необъяснимо стойко держатся поздно посаженные подсолнухи у крыльца дома - в заветном месте, защищаемом от северных ветров корпусом веранды.

Вечером заехал к Акимычу - он давно просил помочь ему, а именно слазить в подпол и обернуть на входе, возле фундамента, минеральной ватой трубу из скважины. Ибо у меня конституция форточного вора, а у Акимыча живот. В этом ставшем мне родным кудринском доме было натоплено и пахло брагой; когда я подъехал, ко мне выбежали Олимпиец с приживалкой Волчоной (матерью Анчара, она поселилась у него в конуре) и четырьмя щенками.

Хотя я предупредил о приезде, входная дверь была заперта, а стука моего не услышали. Когда же заглядываешь в октябрьском сумраке, усугубленном дымами от тлеющих осенних костров, в освещенное окно дома, в котором приглушённо бормочет телевизор, поневоле вспоминаешь драму Метерлинка "Слепые".