Если бы я рассуждал аморально, то номер один, конечно же, Фукусима.

Я успел позабыть её, хотя всегда помнил, что в мире широких возможностей протоптаны чрезвычайно узкие тропы.

Случившийся между нами разговор, впрочем, выявил либо её ординарность, либо скрытность.

Он разочаровал меня. В конце концов, в ней мне нравился только её профиль, и то на определённом расстоянии.

Не как фигура речи, а как абрис лица. У меня всегда было, подчёркиваю, только эстетическое отношение к Фукусиме. 

Но странно, что она вытесняет из моей системы пять других платонических фавориток, скажем больше - упраздняет всю систему.

Странно, потому что я не испытываю ни лёгкости, ни бойкости, ни простоты, расходясь с ней на упомянутой тропе, не получаю от неё обыкновенных грубых женских сигналов, мне в голову не приходит постучаться к ней в аську и если и хотелось бы пригласить её поужинать, то только так - поужинать, и я вижу, что на её лице при виде меня промелькивает испуг, хотя точно знаю, что не имею предпосылок вызывать у кого-то страх.

Она серьёзно понизила рейтинг Дапкунайте - из её же, между прочим, отдела. У Дапкунайте крупная голова и тонкая шея, и это приводит меня в неистовство, потому что при том раскладе, что в общем-то все женщины в моём вкусе, крупная голова вызывает у меня повышенный интерес - то ли из-за школьной фантазии, навеянной иллюстрациями к "Арабескам" Гоголя, то ли оттого, что у меня самого маленькая голова. Дапкунайте, чёрт подери, одной своей походкой раздаёт больше авансов, чем лихорадочный румянец Фукусимы... 

Конечно, и Фукусима использует определённые приёмы, ту же сомнамбулическую непроницаемость джокондовского образа; но разве я на это покупаюсь? Да ни разу. Я покупаюсь разве что на её метафизическое сходство с Джульеттой Мазиной.

Но увы, скорее всего, она относится к категории царевн-несмеян, способных временно и за чужой счёт оживляться, но неспособных надолго и бескорыстно оживлять.

Как хорошо и удобно быть моральным: не требуется рассуждать так, как сейчас.