Портрет Елизаветы Алексеевны в трауре рядом с бюстом супруга. Худ. П. Басин (1831)
Таинственная кончина императора Александра I в далеком от столиц Таганроге 19 ноября 1825 года до сих пор будоражит умы, заставляя раз за разом задаваться вопросом – а вправду ли умер ли царь? А если умер, то отчего? А если нет, то стал ли он старцем Фёдором Кузьмичом? И кто, и что стояло за этой самой невероятной мистификацией?
Вопрос за вопросом… Это весьма увлекательно, можно множить разные конспирологические версии, но окончательные ответы на них могут появится только с проведением полноценной генетической экспертизы останков императора и старца. Только с этим никто не спешит…
До самой смерти Чарльз Спенсер Чаплин/Charles Spencer Chaplin довольствовался репутацией любителя «зелёных яблочек», т. е. совсем юных девочек. По утверждению биографа Д. Милтона, писатель Владимир Набоков использовал образ Ч. Чаплина в качестве прототипа Клэра Куилти, похитителя Лолиты, героини одноименного знаменитого романа (1950).
Зелёные яблочки
Будущий великий актёр, режиссёр и композитор родился 16 апреля 1889 в Лондоне. Его отец, Чарльз Спенсер Чаплин-старший — эстрадный артист, довольно популярный в середине 1880-х. По рассказам, его матерью была цыганка. Впоследствии сам Чарльз Чаплин называл этот факт «скелетом в семейном шкафу». Мать мальчика — Лили Харви (урождённая Ханна Харриет Хилл), актриса мюзик-холла. В 1885 родила внебрачного ребёнка, который получил имя Сидни. Его настоящим отцом был некий еврей-букмекер Сидни Хоукс.
Роман с крепостной русалкой: Пушкин и Ольга Калашникова
Эта барышня долгое время была белым пятном в любовной биографии Пушкина. Лишь благодаря неутомимому энтузиазму исследователей мы вообще узнали ее имя: Ольга Калашникова, сенная девушка в Михайловском.
В письме к Вяземскому (1826) поэт признается: "В 4-й песне "Онегина" я изобразил свою жизнь.
Перечитаем четвертую главу и обнаружим, что белянки, оказывается, это не только грибы:
Прогулки, чтенье, сон глубокой,
Лесная тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй
Черноокая Ольга была дочерью управляющего имением, который неутомимо обворовывал хозяев.
Девица забеременела; Пушкин, желая побыстрее перелистнуть эту пасторальную главу, просит своего друга Вяземского позаботиться об Ольге: "... дай ей денег (...) а потом отправь в Болдино (...) При сем с отеческою нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке..." (а сейчас всем, кто за равенство полов, чуть взгрустнется) " ... если то будет мальчик".
Дальнейшая история восстановлена не без труда. Исследователь Щеголев, например, решил, что эти события легли в основу неоконченной поэмы "Русалка", и почему-то нафантазировал следующее: "как ни тяжело это высказать, все же полагаю, что девушка погибла. Возможно, она покончила с собой традиционным способом обманутых девушек - утопилась".
В общем, Ольга "изменившимся лицом бежит пруду".
Однако на самом деле ухватистое семейство Калашниковых восприняло ситуацию без сантиментов и обернуло в свою пользу.
Ольга родила мальчика, Павла. Он прожил всего два месяца, - но и дочь, и отец спекулировали на этой ситуации до самой смерти Пушкина: Ольга получила вольную от барина в 1831 и ухитрилась выйти замуж за мелкопоместного дворянина Ключарева. При этом бывшая сенная девушка продолжала тянуть с Пушкина деньги, просила, чтобы в Михайловское взяли ее брата в услужение, а уволенному за растраты папеньке платили пособие - и поэт исполнял все ее просьбы.
Вот тебе и "русалочка", ухитрившаяся получать "алименты" с классика при отсутствии ребенка...
Как окончилась жизнь предприимчивой "земноводной девы", неизвестно, но ее отец дожил до 84-х и давал интервью о Ганнибалах первым исследователям жизни Пушкина.
Такое ощущение, будто бы всё было всего лишь пару дней назад - не больше. Наша ночь... наша недо-ссора... и его слова где-то там в сознании крепко засели, как узелок на платке, закрепились. Чтобы не забывала. А я и не забуду - это держит меня в здравом рассудке, хоть я его и теряю каждый раз, когда с ним нахожусь или разговариваю по телефону. Просто вот вышибает всякий здравый ум! И ничего не сделаешь. Я готова смотреть на него вечно... надо только напоминать себе, что нужно дышать, а то так и в обморок от недостатка кислорода недолго упасть. И слушать его хочется постоянно, потому что у него такой голос... это сложно объяснить. От него не бегают радостные мурашки по коже - от него накрывает такой волной нежности, как будто тебя обнимает что-то бесконечно мягкое, светлое и теплое. Это такая необъяснимая нежность, что слов даже не подобрать. Что-то невероятно необычное, что-то такое мягчайшее и белоснежное, чистый свет! - но он не слепит, а обволакивает, как весенний солнечный, теплый, согревающий, но не обжигающий, как летний.
У нас столько общего, что очень приятно. Но при этом мы очень разные. В чем-то даже координально разные. Даже если мы о чем-то спорим, то обязательно находим компромисс. Он мне уступает, я - ему. И это получается так легко, по обоюдному согласию, а не из под палки. Можно сказать, машинально. И как же легко нам общаться... какую бы тему мы не выбрали. Разговор идет сам собой, перетекает из одной темы в другую, как река. Без порогов и камней, по гладкому и белому песку. А если мы молчим, то это даже не напрягает. Мы можем просто сидеть и молчать, и при этом такое ощущение, будто мы молчим об одном и том же. Молчим оба в тему. Ведь трудно найти человека, с которым даже помолчать приятно. И ты молчишь не потому, что тебе нечего сказать, а потому что тебе просто хочется помолчать с этим человеком. Потому что это легко и, опять же, приятно.
Вот так вот сидишь с ним, положив голову на плечо или обняв, и наслаждаешься... каждым мгновением... и хочется лишь одного - чтобы время остановилось и этот момент не заканчивался. Просто возьмешь его за руку, чтобы согреть его холодные пальцы, хотя ведь и у самой руки всегда холодные, но вот в такие моменты они начинают сами собой согреваться. И себя согреваешь, и его. А самое главное то, что всё очень легко и просто. Без заморочек. Мы друг другу пишем. Звоним. Я к нему приезжаю. Нам нравится проводить время вместе. Более того, мы уже отличную точку соприкосновения - музыка и стихи. К примеру, сегодня я написала ему стихотворение на мистическую тематику - сам попросил. Он пришел в восторг и сказал, что мы обязательно должны сочинить "адскую балладу". Собственно, а почему бы и нет? С меня - тексты, с него - музыка. Тем более у него столько уже готовых мелодий есть, на которые мне так хотелось наложить какой-нибудь текст! Придумать текст специально под эту музыку. А может быть через каких-нибудь несколько лет мы станем знамениты?) Мечтать конечно не вредно... но я знаю, что ему бы этого очень хотелось. И если вдруг я смогу внести какой-то вклад в исполнение его мечты, то я сделаю все от себя зависящее и сочиню для его музыки еще много текстов.
Остался всего лишь месяц... кажется, подумаешь! Какой-то там месяц! А сколько месяцев для него уже позади! Так что это даже не срок! Но с другой стороны, последний месяц - самый тяжелый. Потому что ты понимаешь, что с каждым днем приближаешься к заветной цели, к заветному освобождению из того "плена", в котором он сейчас находится. И это замечательно! Это то, чего он так долго ждал и хотел! Он этого заслуживает - поскорее вернуться домой, чтобы зажить нормальной жизнью. И забыть об армии, как о страшном сне. А если вспоминать, то только хорошее, вспоминать с улыбкой и смехом. Вот чего я ему всей душой желаю. Чтобы он сохранил себе только самое хорошее, что с ним там было. А все остальное пусть останется там, в армии. Но, черт, чем ближе ноябрь, когда он вернется, тем сильнее мое беспокойство...
Понимаю, что не стоит об этом всем думать. По просту не хочется, потому что то, что есть, - это уже бесценно. И желать чего-то большего? - я так не могу. Хочу, но не могу. Не хочу рваться вперед, чтобы по пути растеряться то, что есть. Так что... сидим и радуемся. Ну, да. Сижу. Радуюсь. А в голове-то крутятся! Крутятся всякие мыслишки! Вот он вернется... и что? Будет ли он писать? Будет ли звонить? Будет ли также ждать моего приезда и желать увидеть? Будет ли говорить такие же страстные слова? Будет ли также хотеть провести со мной время? А буду ли я ему вообще нужна, как сейчас? А может быть он действительно возьмет и вернется к своей бывшей, как только окажется "на свободе"? Тогда я точно потеряю верю в хорошее... вообще потеряю веру во что бы то ни было... Ведь это действительно страшно - оказаться в один момент вообще не нужным, когда раньше тебе казалось, что ты приносишь человеку хотя бы немного радости своим вниманием, своей заботой, своим беспокойством и т.п. А потом вдруг становишься абсолютно не нужен. Легко, как щелчок пальцами. Просто это очень страшно - оказаться не нужным... Вы посмотрите в глаза брошенным хозяевами собакам. И вы поймете, как это страшно и больно, оказаться не нужным...
Но что-то я совсем вдаюсь в глубокие заросли... не стоит. Ведь на данный момент всё хорошо. Надо обязательно постучать по дереву, чтобы не сглазить! Просто я радуюсь каждое утро, когда просыпаюсь, потому что знаю: сегодня мы обязательно спишемся. Просто я не могу сдержать счастливой улыбки, когда вижу очередную смс-ку от него. Сижу и глупо улыбаюсь, как идиотка. И ничего не могу с собой поделать! Радость не скроешь. Это просто невозможно. Человек от радости светится и расцветает! Это так приятно... Такое ощущение, будто я живу от смс до смс. Конечно, я занимаюсь своими делами каждый день, но я бывает прислушаюсь, не зазвонит ли телефон в кармане/сумке/на столе/и т.п.? Я едва могу продержаться сутки, чтобы ему не написать - все-таки бывают же такие дни, когда или он или я заняты, и мы не можем друг другу написать. Но у меня тогда как будто ломка начинается! Мне очень хочется ему написать. Узнать, как он, что делает, как настроение - в общем, просто ему что-нибудь написать и получить ответ.
Замечательно, когда в жизни есть такие люди. Их надо ценить. Беречь. Это особенные люди, потому что только у них есть власть творить чудеса и у них есть власть над тобой. Это действительно какая-то магия, замешанная на особых эмоциях и чувствах. Мы на одной волне. Мы чувствуем друг друга. Понимаем друг друга. В определенной степени конечно же, но уже это дорогого стоит.
Вчера мне приснились те выходные, что мы провели вместе... это незабываемые моменты! И снова их увидеть было так здорово! Все эти яркие эмоции, картины, ощущения хоть и были во сне, но казались такими реальными, словно я пережила все это заново. Ни с чем не сравнимое удовольствие...
А еще у него нет недостатков. Звучит глупо, я знаю. Более того - абсолютно безрассудно, потому что нет людей без недостатков. Но похоже, что мне нравится в нем все! Даже его маленькие минусы, которые я едва смогла придумать, чтобы уж не был он таким идеальным. А то на его фоне сразу видно миллион своих недостатков... но что бы я там ни придумывала, он все равно для меня и д е а л ь н ы й. Да-да, я знаю, что это значит... Это как 2 х 2.
Он замечательный. Милый. Невероятнообаятельный. Очаровательный. Внимательный. Нежный. Ласковый. Горячий. И безумно ж е л а н н ы й. . .
В своей любовной жизни Светлана Бондарчук пошла на понижение. Под понижением я понимаю её пассию по имени Сережа. То ли галерист, то ли фотограф -- не суть.
Суть -- в том, что выходы Светы и Серёжи в свет напоминают появление на публике мамы и сына.
Фото: Соцсети
И дело -- не в том, что Света -- на 12 лет старше Серёжи, а в том, как он себя держит. Не как уверенный в себе мужчина, а как закомплексованный, прыщавый подросток, уже практикующий самоудовлетворение, но ещё не познавший женской любви.
Вот Света и Серёжа блеснули на «Кинотавре».
Фото: Соцсети
Не любовники, а властная мама и подавленный сын -- на школьном выпускном.
Фото: Соцсети
Бывший муж Светы -- ростом с сидячего кота, как и Серёжа. Однако Федя умеет держать женщину.
Фото: Соцсети
И вести её за собой.
Фото: Соцсети
Фёдор -- мужик. Пусть и маленький, пусть и старенький, но мужик. А Серёжа -- слюнявый мальчик весьма глупой наружности: на пир попал, а, как вести себя там, не знает.
То руки безвольно повесит, как плети, то всунет свой пряник в селфи вместе с дамами из светской хроники, а взгляд при этом -- неуверенный, напряжённый. Как у мальчика, который всё ещё боится девочек.
Фото: Соцсети
В общем, Серёжа -- это явный дауншифтинг Светы в любви.
А что из себя представляют ваши нынешние возлюбленные, по сравнению с прошлыми? На понижение или на повышение сыграли? В чём -- повышение? В чём -- понижение?
Клементина Огилви Спенсер-Черчилль, баронесса Спенсер-Черчилль (англ. Clementine Ogilvy Spencer-Churchill, Baroness Spencer-Churchill, в девичестве — Хозьер (англ. Hozier); 1 апреля 1885 — 12 декабря 1977) — жена премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. Дама Большого Креста ордена Британской империи.
Родилась 1 апреля 1885 года. Официально дочь полковника в отставке Генри Монтегю Хозьера и леди Бланш Генриетты Огилви, однако относительно отцовства возможны варианты. C Уинстоном Черчиллем Клементина познакомилась в 1904 году.
Сэр Уи́нстон Леона́рд Спе́нсер-Че́рчилль (англ. Sir Winston Leonard Spencer-Churchill, МФА ['ʧɜːʧɪl][3]; 30 ноября 1874, Бленхеймский дворец, Вудсток, Оксфордшир, Великобритания — 24 января 1965, Лондон, Великобритания) — британский государственный и политический деятель, премьер-министр Великобритании в 1940—1945 и 1951—1955 годах; военный (полковник), журналист, писатель, почётный член Британской академии (1952)[4], лауреат Нобелевской премии по литературе (1953).
Уинстон Черчилль родился 30 ноября 1874 года в Бленхеймском дворце, родовом имении герцогов Мальборо, ветвь семьи Спенсер.
Отец Черчилля — лорд Рэндольф Генри Спенсер Черчилль, третий сын 7-го герцога Мальборо, был известным политиком, депутатом Палаты общин от Консервативной партии, занимал должность Канцлера казначейства.
Известен факт, что великий поэт Александр Пушкин был весьма любвеобилен. В 14-летнем возрасте он уже посещал публичные дома и продолжал захаживать в них, даже будучи женатым на красавице Наталье Гончаровой. У него было огромное количество замужних любовниц и муз, которым он посвящал свою бессмертную любовную лирику. Точное количество женщин, с которыми поэт имел любовную связь, неизветсно. Но существует так называемый, донжуанский список, оставленный поэтом в альбоме сестер Ушаковых, состоящий из тридцати семи женских имен и письмо в котором была озвучена цифра "113".
…Арлекин! – Так я Вас окликаю. Первый Арлекин за жизнь, в которой не счесть – Пьеро! Я в первый раз люблю счастливого, и, может быть, в первый раз ищу счастья, а не потери, хочу взять, а не дать, быть, а не пропасть! Я в Вас чувствую силу, этого со мной никогда не было. Силу любить не всю меня – хаос! – а лучшую меня, главную меня. Я никогда не давала человеку права выбора: или все – или ничего, но в этом все – как в первозданном хаосе – столько, что немудрено, что человек пропадал в нем, терял себя и в итоге меня…
Вы сделали надо мной чудо, я в первый раз ощутила единство неба и земли. О, землю я и до Вас любила: деревья! Все любила, все любить умела, кроме другого, живого. Другой мне всегда мешал, это была стена, об которую я билась, я не умела с живыми! Отсюда сознание: не – женщина – дух! Не жить – умереть. Вокзал.
Милый друг. Вы вернули меня к жизни, в которой я столько раз пыталась и все-таки ни часу не сумела жить. Это была – чужая страна. О, я о Жизни говорю с заглавной буквы, – не о той, петитом, которая нас сейчас разлучает! Я не о быте говорю, не о маленьких низостях и лицемериях, раньше я их ненавидела, теперь просто – не вижу, не хочу видеть. О, если бы Вы остались со мной, Вы бы научили меня жить – даже в простом смысле слова: я уже две дороги знаю в Праге! (На вокзал и в костел.) Друг, Вы поверили в меня, Вы сказали: «Вы все можете», и я, наверное, все могу. Вместо того, чтобы восхищаться моими земными недугами, Вы, отдавая полную дань иному во мне, сказали: «Ты еще живешь. Так нельзя», – и так действительно нельзя, потому что мое пресловутое «неумение жить» для меня – страдание. Другие поступали как эстеты: любовались, или как слабые: сочувствовали. Никто не пытался излечить. Обманывала моя сила в других мирах; сильный там – слабый здесь. Люди поддерживали во мне мою раздвоенность. Это было жестоко. Нужно было или излечить – или убить. Вы меня просто полюбили…
…Люблю Ваши глаза… Люблю Ваши руки, тонкие и чуть холодные в руке. Внезапность Вашего волнения, непредугаданность Вашей усмешки. О, как Вы глубоко-правдивы! Как Вы, при всей Вашей изысканности – просты! Игрок, учащий меня человечности. О, мы с Вами, быть может, оба не были людьми до встречи! Я сказала Вам: есть – Душа, Вы сказали мне: есть – Жизнь.
Все это, конечно, только начало. Я пишу Вам о своем хотении (решении) жить. Без Вас и вне Вас мне это не удастся. Жизнь я могу полюбить через Вас. Отпустите – опять уйду, только с еще большей горечью. Вы мой первый и последний ОПЛОТ (от сонмов!) Отойдете – ринутся! Сонмы, сны, крылатые кони… И не только от сонмов – оплот: от бессонниц моих, всегда кончающихся чьими-то губами на губах.
Вы – мое спасение и от смерти и от жизни, Вы – Жизнь (Господи, прости меня за это счастье!)
Воскресение, нет – уже понедельник! – 3-ий час утра.
Милый, ты сейчас идешь по большой дороге, один, под луной. Теперь ты понимаешь, почему я тебя остановила на: любовь – Бог. Ведь это же, точно этими же словами, я тебе писала вчера ночью, перечти первую страницу письма.
Я тебя люблю.
Друг, не верь ни одному моему слову насчет других. Это – последнее отчаяние во мне говорит. Я не могу тебя с другой, ты мне весь дорог, твои губы и руки так же, как твоя душа. О, ничему в тебе я не отдаю предпочтения: твоя усмешка, и твоя мысль, и твоя ласка – все это едино и неделимо, и не дели. Не отдавай меня (себя) зря. Будь мой.
Беру твою черную голову в две руки. Мои глаза, мои ресницы, мои губы (о, помню! Начало улыбки! Губы чуть раздвинутся над блеском зубов: сейчас улыбнетесь: улыбаетесь!)
Друг, помни меня.
Я не хочу воспоминаний, не хочу памяти, вспоминать то же, что забывать, руку свою не помнят, она есть. Будь! Не отдавай меня без боя! Не отдавай меня ночи, фонарям, мостам, прохожим, всему, всем. Я тебе буду верна. Потому что я никого другого не хочу, не могу (не захочу, не смогу). Потому что то мне даешь, что ты мне дал, мне никто не дает, а меньшего я не хочу. Потому что ты один такой.
Мой Арлекин, мой Авантюрист, моя Ночь, мое счастье, моя страсть. Сейчас лягу и возьму тебя к себе. Сначала будет так: моя голова на твоем плече, ты что-то говоришь, смеешься. Беру твою руку к губам – отнимаешь – не отнимаешь – твои губы на моих, глубокое прикосновение, проникновение – смех стих, слов – нет – и ближе, и глубже, и жарче, и нежней – и совсем уже невыносимая нега, которую ты так прекрасно, так искусно длишь.
Прочти и вспомни. Закрой глаза и вспомни. Твоя рука на моей груди, – вспомни.
Прикосновение губ к груди. <…>
Друг, я вся твоя.
А потом будешь смеяться и говорить и засыпать, и когда я ночью сквозь сон тебя поцелую, ты нежно и сразу потянешься ко мне, хотя и не откроешь глаз.
Нина_Петрович
lj_miss_tramell
