«Когда богомол набросился на цикаду,
он не видел за собой чижа»
Помощник главного цензора очнулся в темноте. Голова раскалывалась от боли, а в горле было сухо и подступала тошнота, и сдержал тяжело сглотнул. Со всех сторон раздавался непонятный гул, источник которого был не ясен. Ощутимо болели словно ушибленные локти и колени. Мужчина только что понял, почему ему было так пакостно: в непонятном месте страшно воняло.
Что произошло? Почему он ничего не помнит? Цензор пришел к выводу, что он умер.
Ладно, душевные страдания и тревоги остались позади, оставив лишь непонимание, но почему даже после смерти ощущается физическая боль? Тогда вывод один – каким-то образом он угодил в ад. Только в аду может так ужасно смердеть. Он прикрыл нос рукавом, чтобы не задохнуться. Этому противодействию никто и ничто не воспрепятствовало.
Но как он умудрился опуститься в столь мерзкое место, если вел праведную жизнь и практически не грешил? Но и молился чрезвычайно редко, больше предпочитая размышлениям действия.
Но как он умер? Когда и при каких обстоятельствах? Даже будучи бесплотным духом, он стал бы расследовать это интересное дело. Но плоть присутствовала и сильно болела, требуя более удобного положения. Шевельнувшись, он уперся ногой о нечто, напоминающее стену. Ему казалось, что рядом в темноте был кто-то еще кто смотрел на него, пока он не видел. Странный шум не прекращался. Что чудовище его издает? И непонятно в голове ли эти звуки или они раздаются снаружи?
«Вся жизнь – это страдание» - говорят уверенно буддисты. И если больно, значит, человек еще жив.
Государственный цензор убедился, что серьезных и угрожающих травм для жизни у него нет. Суставы и кости целы - ничего не было сломано, и это главное. Он ощущал, что тело у него было в синяках, где-то даже кожа ободрано, но угрозы здоровью это не представляло.
Двигаясь на ощупь, он понял, что везунчик и что именно спасло ему жизнь. Вернее кто. Под ним лежал труп. Вот откуда жужжание, вонь и вязкая слизь. Жужжание было от множества мух и трупоедов, облепивших тело. От осознания этого очередной спазм в животе привел к тому, что его вырвало. Пока он, согнувшись, откашливался, вспомнил тот страшный сон, который имел несчастье сбыться.
«Высокие горы. Длинная дорога ведет туда, где вырыт колодец. Источник его иссяк. Но вода в нем необычна – и яд и противоядие».
А ведь его предупреждали об этом! И несмотря на предупреждение он все равно оказался тут.
Все было именно так, как говорил Золотой Дракон. Длинная дорога в горах привела его туда, в конечном свете привела его сюда, где был вырыт колодец. Ему повезло, что он высох, здесь ведь и правда было сухо. Вполне возможно, что один человек умер здесь, свернув шею при падении, у другого - есть шанс выбраться. Вот, что значили слова: «Что для одного яд, другому послужит противоядием». Но цензор, сомневался, что человек умер по неосторожности, пропустив открытый колодец. Его намеренно сбросили сюда.
Ведь если бы не вздувшийся труп, смягчивший его падение, он бы отправился к своим праотцам, переломав себе все кости. Даже если бы упал, оставшись жив, у него не было бы шанса выбраться. Цензор поднял голову, туда, где предположительно было небо, сложил ладони в молитвенном жесте на уровне губ и поблагодарил богов, хотя прежде в них не верил. Будь у него в руках четки, он бы и сутру прочитал.
-Амитофу.
Но небеса были далеки и сумрачны темны. И как всегда сурово молчаливы. На призывные крики о помощи никто не отозвался в течение какого-то времени, пока мужчина не устал кричать, в надежде что его все-таки кто-нибудь услышит.
Надо учитывать факт, что Боги не всесильны и не могут помочь каждому нуждающемуся. И в трудных жизненных ситуациях рассчитывать можно лишь на одного себя.
Боги молчали. Помощи ждать не откуда. Его помощники далеко и даже не знают куда он ушел. Конечно они начнут поиски немедленно когда обнаружат его пропажу, и к скандалу прибавится еще одна проблема, которой не избежать, если вернуться скорейшим образом.
Но как вернуться, если ты оказался на дне колодца?
Он изучил свои карманы, вынув все содержимое. На кожаном гэдай[1] висели все необходимые в путешествии атрибуты: огниво, бронзовый нож для разрезания бумаги, походная печать из латуни.
Из внутреннего кармана, где хранилась печать, он достал раба, приносящего огонь[2], с помощью которого он смог ненадолго разжечь огонь и осветить темноту, о чем сильно пожалел. Его снова вывернуло.
Увиденное зрелище запечатлелось перед его взором. Он на всю жизнь запомнит эту картину. Вниз отныне он больше не посмотрит. Цензор даже стал реже дышать, чтобы лишний раз не ощущать этот смрад, которым казалось уже сам весь пропитался. В качестве повязки на лицо, прикрывающий нос он использовал ткань из-под собственной печати.
Цензор обратил взор единственного зрячего глаза наверх. Со дна колодца, глубиной в 5 джи[3] он увидел несколько далеких звезд. Ночь ожидалась ясная и привыкший глаз стал лучше различать очертания в темноте. И у него появилась надежда – самая обманчивая из вер.
И вот что придумал цензор. Из арсенала у него были: нож из бронзы и латунная печать. Можно попробовать выбивать небольшие выступы, чтобы уцепиться руками и подтягиваться, которые потом послужат опорой для ног. Камень старый, должен крошиться уже от времени. Но сколько же уйдет на это времени, прежде чем он обессилит от потуг и усердия?
Цензор даже уже не чувствовал ночного холода, стресс так взбодрил его, что он перестал обращать внимание на отвлекающие мелочи и сосредоточился на главном – собственном спасении.
Мужчина разделся, оставшись в белых обмотках на ступнях, но потом хорошенько подумав, снял и их, а из верхней теплой накидки сделав своеобразное подобие вещевого мешка и сложил в нее обмотки, сапоги, все это еще пригодятся, если ему удастся отсюда выбраться.
Пора начинать, если он не хочет провести остаток жизни в этом смрадном колодце. А цензор не планировал себе такую судьбу. Он не верил в судьбу, но считал, что в сильный человек может изменить ситуацию, в которой оказался.
Перед тем как приступить к делу, помочился на стену, стараясь не осквернять покойника, и на ум ему пришли следующие строки, описывающие его положение.
«Ночью звезду увидал я в колодце глубоком.
Долго пытался ее я достать, черпая воду ведром.
Вскоре колодец иссяк, но звезда недоступна как прежде.
Свет, озаренный в воде – всего лишь иллюзия света»
Цензор и сам понимал, что в данной ситуации было не до сочинения стихов, но строки сами собой сложились у него в голове. Посчитав возвращение вдохновения хорошим напутствием, приступил к труду.
Колодец отчасти был сухой, но на другой стороне, где отсырели плиты, рос мох. Не глубокий, но с отвесными стенами в полной темноте. Идея состояла в том, чтобы выдалбливать узкие щели ножом, забивая его тяжелой печатью.
Опираясь о стены ногами, выдалбливая в стене отверстие, за которое можно уцепиться пальцами, он поочередно менял постоянно устающую руку. Первый джи оказался преодоленным легче, чем он думал, но зато потом, держась на весу, работать стало тяжелее.
Это займет больше времени, чем он предполагал…
Где-то выемки между сложенными плитами получались маленькими, он пробовал каждую новую пальцами ног, может опереться и встать, и если это удавалось, то переходил к выбору смыка между плитами для следующей. Упирался ногами о выемки и лез наверх, продолжая делать новую на уровень выше. Он отмерял длину расстоянием от ногтя до сгиба локтя. Приходилось все время чем-то жертвовать, мышцы плеч напрягались почти без отдыха, а ноги стер в кровь.
Через примерно час трудов (в Китае, напомню час измерялся двумя часами привычными нам) он пришел к выводу, что если бы его слуга Ван Эр оказался здесь, то застрял бы в этом месте навечно, без шанса выжить.
Вначале, когда он приступил с новыми силами, он еще не знал, как сделать выемки быстрее и легче, потратив на это много сил, но потом он наловчился и работа пошла быстрее, однако до кромки колодца было еще высоко. Ему нужно было отдыхать. Пальцы ног, утопленные в узкой щели да и сами стопы начали уставать, когда оставаясь неподвижными. Приходилось терпеть неудобства и боль, чтобы двигаться дальше, переступая через боль, сомнения и страх. Он не хотел думать, что будет, если он сорвется и упадет. Не хотел думать и том, что будет сразу после того, как он выберется. Он просто думал о далеких звездах, что маячили на небосводе и очень маленькими шагами, оно становились ближе к нему. Вернее, это он поднимался выше к поверхности.
Пот тек со лба от напряжения. Пальцы ног вскоре стерлись в кровь об острые камни, но он перестал обращать на боль внимание, был слишком сосредоточен на продвижении своей работы. Больше не мог ни о чем думать. Стараясь не отвлекаться на тревожные мысли, оставался сосредоточен и относительно спокоен. На самом деле его сердце билось учащенно, но он не позволял даже мысленно сдаться, только не на пол пути.
До тех пор, пока, не добравшись до середины колодца, он не выронил нож из внезапно дрогнувшей руки. Продолжать дальше было немыслимо. А еще он устал. Пот градом лился со лба и он снова утер его рукавом.
С гораздо большим трудом поднявшись наверх во второй раз, он продолжил работать с той выемкой, которую не успел довести до удобства. Он напомнил себе держать крепко, ведь если он выронит нож еще раз, ему придется начинать все сначала. А это было бы слишком утомительно…
Небо постепенно становилось светлее, звезды давно исчезли.
Он начал терять надежду, когда сам свалился вниз, потеряв опору, затронутый им камень, разрушился и обвалился. К счастью, он упал с небольшой высоты, лишь разбив локти и ободрав колени, ничего при этом не сломав. Но опять испачкался в трупных жидкостях, но рвать ему уже было нечем.
Через некоторое время забрезжил рассвет, а вместо с ним проснулись птицы и приветственно запели.
Он сам не понял, как ему это удалось, но когда рука его коснулась кромки, он подбросил нож и печать, а затем подтянулся на руках, и вылез, затем пытаясь отдышаться отполз подальше от края и разлегся прямо на земле, заслуженно отдыхая.
Отдышавшись, позволил еще немного времени отдохнуть мышцам тела, после чего окончательно пришел в себя. Он был голоден, страшно устал и казалось, умирал от жажды. Но почувствовал себя самым счастливым человеком! Ведь он был жив и выбрался из колодца!
И только сейчас осмотрелся вокруг.
Он находился в невысоких зарослях кустарника, и местность была не похожа на лес, хотя кое-где высились бамбуковые заросли, еще не успевшие вырасти в полноценные деревья.
Выйти бы на тропу или дорогу. Как далеко находится храм? Он вспомнил высокую гору и не смог представить, как он снова преодолевает его. Только не на своих двоих.
Рядом с колодцем обнаружилась деревянная тачка, на котором раньше видимо судя по комьям земли перевозили перегной. Цензор подозревал, что именно в ней прибыл сюда в бессознательном состоянии. Мечтая найти поблизости источник воды, он заприметил и сорвал несколько знакомых ему ягод, с аппетитом съел, даже не заметив. Съел столько спелых плодов, сколько смог. Он также утолил голод цветами и листьями красного клевера, которые нашел у себя под ногами, хотя они имели неприятный вкус. Но это единственное в чем он не сомневался и был слишком голоден, чтобы быть разборчивым.
Он обул ободранные и отекшие ноги в обмотки, затем с болью натянул сапоги. Нашел длинную палку и опираясь на нее стал идти, хромая на обе ноги. Встретив ручей, он отдыхал половину часа, долго утолял жажду пронзительно холодной водой. Затем умыл лицо и руки, промыл ноги в ледяной воде, желая смыть грязь и кровь, и не обратил внимание, что после озноба началась лихорадка. Только почувствовал, как начали гореть щеки, лоб и уши. Руки и колени дрожали от перенапряжения и усталости. Он падал, но поднимался, продолжал идти вперед, пока, выбирая путь наугад. Ему повезло снова, когда он увидел тропу. Еще больше ему повезло, когда к нескрываемому удивлению, по этой тропе ему навстречу шел мужчина с корзиной за спиной. Ему слишком уж подозрительно везло в последнее время.
Позабыв о раненных ногах, но боясь напугать собственным видом и в тоже время боясь упустить его из вида, он бросился к крестьянину.
- Подскажите, где я нахожусь?
Крестьянин смотрел на него как призрака. Гуан Шэн понимал, что выглядит грязно, а пахнет мерзко, и боясь отпугнуть встречного, продемонстрировал латунную печать.
-Это территория, принадлежит монастырю Розовых облаков. Здесь раньше…
Но цензор поспешно перебил его:
- Я чиновник из столицы! Наместник Гуаньчжоу пригласил меня для расследования дела. Но в горах на меня было совершено покушение.
Кажется его словам поверили на слово, ведь крестьянину вряд ли раньше доводилось видеть печати, принадлежавшие цензорам.
-Неподалеку находится хижина отшельника Шу, я как раз оттуда шел.
-Очень хорошо. Я заплачу тебе. Смотри, у меня есть деньги, - цензор хотел отстегнуть небольшой кошелек, но понял, что его у него забрали. – Ох, меня еще и ограбили. – Но я могу заплатить вам этим. Он не мог отдать латунную печать и сунул в руку крестьянина памятную подвеску, сняв ее с пояса – одна из тех красивых и искусно сделанных безделиц, с которыми мужчины легко расстаются, даря их женщинам легкого поведения. За камень можно выручить неплохие деньги. – Эта вещь стоит дорого, - заверил мужчину чиновник, но на самом деле эта вещь, хоть и стоила дорого, была памятной. Пришлось пожертвовать ценной вещью от близкого и любимого человека.
Хвала богам Поднебесной, человек ему попался доверчивый и добрый. Он не только поверил, лишь взглянув на печать и одежду чиновника, но и предложил помощь. Они вместе направились к хижине отшельника Шу. Цензор думал, что в ней сможет привести себя в порядок, отдохнуть, найти лошадь, но вид позаброшенной ветхой хижины с покосившейся крышей развеял его надежды в пустоту.
-Здесь когда-то жил отшельник из монастыря Розовых облаков вместе со своими учениками. Теперь же это место служит путникам перевалочным пунктом, где можно посидеть под крышей, спрятавшись от непогоды.
Цензор обрадовался, когда увидев ослика, привязанного к перилам.
-Я… мне нужно Ваше содействие. Скажите, как Вас зовут? Я пошлю сюда своего слугу, чтобы он нашел Вас забрал мои вещи, вместо них он даст тебе столько же денег и отплатит за помощь. Но мне очень нужно быстрее добраться до монастыря - я одолжу осла.
Но оказалось, что осел этот стар и болен, ходит спотыкаясь, почти так же медленно, как и сам цензор, и даже хуже. Быстрее будет дойти самому, но ноги цензора просили покоя. А вот осел сляжет через день другой.
Поэтому цензору предстоял путь в 10 ли[4] к главным воротам монастыря. Он попросил подробно описать ему самый короткий путь до Монастыря Розовых Облаков и немного еды в дорогу и пошел, закусывая на ходу черствой булочкой маньтоу, дорогой знакомясь с теми бумагами, что он поспешно сунул за пазуху в покоях секретаря тайской делегации.
Ночью в монастырь на горе вернулась телохранительница Фэй Фэй. Она почти загнала лошадь, так торопилась, предчувствуя неладное. Она долго стучала, прежде чем ей наконец-то открыл сторож. И потом она далеко не сразу, в страшной неразберихе сторон увидела бившегося с тайской стражей слугу и спросила у него:
- Где цензор? У меня есть новости по поводу писем с угрозами.
- Я не знаю!
- Мне нужно доложить обо всем господину. Кто знает где он?
Ван Эр, не смог ответить, уходя от удара вбок. Умевшая быть смертельной в своем искусстве врачевания, Жожо бросила металлическую иглу в затылок нападавшего солдата и подбежала к ним.
-Я нигде не могу найти господина!
-А где Вы его видели в последний раз?
- Да где-то здесь…. – отозвался Ван Эр, опуская руки.
-А где начался пожар?
-В пагоде, у покоев принцессы.
-Так и знала, что что-нибудь случится… а когда увидела дым, поняла что опаздываю. Где принцесса?
-Ее охраняют, с ней личная стража. Кажется, ей ничто не угрожает. Только пожар погасили, он перекинулся на кухню. Пожар бы быстро потушили, но взбунтовавшиеся тайцы отвлекают.
- Потеряли нашего господина! – пожаловалась телохранительница. - Вот, и оставь Вас одних! Не смогли его уберечь! Я себя не прощу, если он….
-Мы все в долгу перед ним, и себя не простим, - напомнила Жожо. -Но… ума не приложу куда он запропастился, когда его участие так необходимо для переговоров!
Небо было небесно-голубым, и на его фоне Монастырь Розовых Облаков утопал в черном и белом дыме. Цензор издалека увидел дым, еще раньше услышал запах гари, и понял, что храм подожгли. Он представил себе, как некий оборванец постучит в закрытые ворота, и его не заметят и не услышат в страшной суматохе из-за этого. Но все оказалось гораздо проще. Главные ворота были открыты, но никто не спешил выходить или заходить. Зато его встретил заместитель генерала, ожидавшего особого распоряжения. Грязный и уставший чиновник показал латунную печать (покореженную, но целую) стражам, остановившим его и угрожавшим ему обнаженным оружием, быстро выясняя ситуацию.
Цензор еще застал этот момент, когда посреди внутреннего двора появился алый паланкин принцессы. Ей пришлось срочно покинуть пагоду, ведь там опрокинули жаровню, загорелись циновки, которыми были перекрыты покои принцессы. Поджог также расценивался как покушение на жизнь царской особы. И таким образом, вооруженное столкновение продолжилось до утра. Ни одна из сторон не желала сдаваться или уступать, выкрикивая угрозы и обвинения, люди перебивали друг друга, не желая слушать. Еще вчера монахи-воины выступили первыми с обвинениями в поджоге покоев принцессы и начали избивать свиту тайского посольства деревянными палками. Из-за пожара запуталось еще сильнее. Люди, оказались запертыми в храме, боялись сгореть заживо и все требовали скорей открыть ворота, но распоряжения цензора не поступало, все волновались, и временно отступили, разыскивая ответственного человека. В итоге ворота открыли после въезда Фэй Фэй в город, которая показала военный пропуск и вошла с частью солдат.
Удостоверившись, что Гуан Шэн Мин именно тот, кем себя представляет, ему предоставили лошадь, и он прошел через главные ворота верхом, вместе с заместителем генерала и с оставшимся войском, присланным Наместником Гуаньжоу.
Присланное Наместником войско стало тем самым необходимым подкреплением, которое быстро одержало вверх, обезоружив стражей посольства, не причинив вреда свите и сановникам тайской делегации. Лишенные преимуществ, отступившие признались, что не устраивали в храме пожар, но были благодарны ему, рассчитывая, что благодаря переполоху главные ворота откроют и это отвлечет всеобщее внимание, но увы, покинуть пределы монастыря никому не удалось.
Слуга, осуществивший поджог у покоев принцессы, бросил в самое пламя меч Будды, чтобы на этот раз избавится от улики раз и навсегда. Он вернулся к своему господину, чтобы доложить о том, что все было сделано (и на этот раз именно так, как он велел). Но утром случилось непредвиденное. Цензор объявился в воротах живым и здоровым.
Первоначально увидевшей его слуга, затерялся в толпе и не поверил своим глазам, приняв убитого за вернувшегося за местью демона-призрака.
- Господин, смотрите! Но Вы тоже видите помощника главного цензора? Он же сгинул в колодце и его мстительный дух вернулся в виде призрака! Этот чиновник настоящий демон!
-Скотина ты, а не слуга! Ничего тебе поручить нельзя! Ты же обещал мне, что убьешь его! – сквозь зубы раздраженно процедил Бай Лонг, готовый ударить непослушного слугу.
-Я скинул его тело в заброшенный колодец, как Вы велели. Его не должны были найти!
-Тогда как же он смог вернуться? Как он мог выбраться из глубокого колодца?! Там же отвесная стена! Он что бессмертный? Или умеет летать?
-Господин, я не знаю, - слуга упал на пол и взмолился. – Я боюсь кары небесной и мести призраков.
Слуга осознавал свою вину, он побоялся марать руки поблизости от буддийского монастыря и считал, что одного удара было достаточно для оглушения надолго, а тело, сброшенное в колодец, должно было быть переломанным настолько, что у человека не будет возможности не только выбраться, но и выжить. По-крайней мере, от первого свидетеля они именно так и избавились. Никто даже не сообщил о пропаже слуги в ту роковую Грозовую ночь.
- Демон вернулся, и с ним призрачное войско, чтобы отомстить нам! Господин, нам скорее нужно бежать…
Гуан Шэн Мин еле держался на ногах, опираясь на спину солдата, он тяжело спустился с лошади на землю, чувствуя как обжигающую боль в ступнях. Первым он увидел Лэй Чана и остановил его. Лэй Чан сморщился от вида цензора и исходящего дурного запаха, но наклонился.
-Господин, мы Вас искали безуспешно.
-Выступишь пока за меня переговорщиком. Скажешь тайской делегации вот что.
Он внимательно выслушал и запомнил, пообещав, что немедленно отправится к тайской делегации, а цензор пусть пока приведет себя в порядок и подлечиться, чтобы присоединиться к нему позже, только пусть принесет доказательства.
Фэй Фэй встретилась взглядом с цензором и в очередной раз рухнула на колени, но цензор сказал ей, что в этом нет нужды. Он сам виноват, что ушел, никого не предупредив, поэтому подверг себя опасности. Шэн Мин оперся о воительницу и с ее помощью отправился в купальню, вместе с другими своими помощниками, которые забросали его бестолковыми вопросами, но он угрюмо молчал и отмахивался.
Он преодолел препятствие, о котором его предупреждал Золотой Дракон. Все самое страшное осталось позади. И сейчас его ждал короткий, но благословенный отдых в теплой ванне с лечебными травами. Цензор наконец-то почувствовал себя человеком после того, как принял освежающую ванну. Ему помогли вымыться и обработать ранки на ногах, затем Жожо наложила на них мазь и обмотала чистой тканью. Стало легче и спокойнее, у него появились силы говорить и слушать. Пока цензор восстанавливал силы, а его приводили в порядок, Фэй Фэй доложила о том, что ей удалось выяснить в городе.
- Как мы знаем, на остатках писем нет подписи, сгорела часть, но по бумаге и чернилами удалось узнать кто пользуется такой бумагой, благо нам удалось частично восстановить что было написано.
Сначала я походила по книжным лавкам и поспрашивала не знают ли они такую бумагу. Никто не видел никогда такой бумаги. Затем я обратилась к помощью к Наместнику Гуаньчжоу Вэй Су Ли и он сразу узнал. Эта бумага из столицы, а манера письма принадлежит главному евнуху.
Видимо, по моим предположениям, старый евнух переживал за страну, не одобряя союза тайского принца с китайской принцессой, считая, что дикая страна с необузданными нравами не принесет Китаю ничего полезного, лишь осквернит границы и развратит. Но у него нет мотива к убийству, евнух находится в столице при императоре круглые сутки, так что он непричастен, хотя у него всюду свои глаза и уши.
До этого момента цензор слушал, прикрыв глаза, пока принимал ванну, не перебивая.
- Кажется, у нас у всех есть новости, - заключил он после доклада.
Ему протянули чашку чая и с радостью и благодарностью принял ее и опустошил двумя глотками, поспешил напомнить:
-В моей грязной одежде есть ценные бумаги, - и рассказал их кратное содержание, объясняющее политическую сторону.
- Так значит, Вы пропали в неизвестном направлении, чтобы найти убийцу? - уточнил у господина Ван Эр, подавая одежду.
- Мне нужно было ненадолго отлучиться, чтобы выяснить мотив и найти доказательства. За ними я и отправился, забыв Вас об этом предупредить…
Он рассказал все, что ему удалось узнать и теперь оставалось повторить перед тайской делегацией.
Интересно, где сейчас убийца… Ворота ведь были открыты какое-то время, и страшно представить… что если преступникам удалось сбежать?
Он с удовольствием, но не без помощи оделся в новую, пахнущую весенней свежестью чистую одежду. Теперь спешить было уже некуда.
-Вам стоит меньше ходить, господин, чтобы заживало быстрее, - лекарь относилась к нему с материнской заботой.
Ноги перестали болеть и цензор ощутил себя счастливым. И в этот момент Шэн Мин кашлянул, понимая, что в данной ситуации, это пока невозможно, ему еще выступать с речью придется не единожды.
- Вот только мне осталось непонятным: посол действительно получил это письмо или ему подбросили, чтобы устроить распрю между разными народами? – спросила Жожо цензора, занятая тем, что обматывала щиколотку правой ноги своего господина.
-Тот, кому не было выгодно заключение соглашения… - сказал он вслух, но самому себе. – Мне нужно объяснить все, помогите мне дойти. И, Ван Эр, у меня к тебе есть странная просьба, ты только не удивляйся…
Посвежевший и немного пришедший в себя цензор говорил с секретарем тайской делегации уверенным голосом с хорошо поставленной речью и на этот раз без переводчика. Позади него стояли как все думали две наложницы, одна одета в черное, другая в белое, и цензор словно объединял две противоположные силы инь-янь к равновесию.
- Поэтому местные оппозиционеры решили любым способом сорвать свадьбу. Еще они хотели осуществить переворот до заключения брака. Сделать последнее им помешал конфликт интересов.
Похоже, что главный помощник посла, его левая рука был родом из тех земель, что должны были перейти после заключения соглашения. Вот бумаги, доказывающие это, - цензор вручил их Куантисак Бун лично в руки. - И скорее всего Вашему послу подбрасывали письма с угрозами от имени Главного дворцового евнуха. И от его же имени принуждали, чтобы посол скорее покинул страну. Но он остался в храме, хотя не думаю, что он был восторге от этого брака, учитывая преподнесенное описание принцессы. Поэтому и приехал в Монастырь Розовых Облаков, посмотреть воочию на то, что его ждет.
Цензор проследил взглядом, как двоих провинившихся послушников-свидетелей привели на площадь к статуе Белого Будды, где все собрались для переговоров. После чего продолжил объяснения:
- Как мы уже выяснили, в ночь совершенного убийства Сунана двое этих послушников видели две фигуры. Одна их фигур качалась из стороны в сторону, так что ей пришлось помочь второй фигуре. Нам доподлинно неизвестно какими были обстоятельства перед убийством тайского принца Сунана. Помощник ли посла опоил или он напился самостоятельно.
Сложилась новая оппозиция в Сиаме, которая выступала в пользу младшего брата короля. Они считали, что король доживает свои последние дни. Считали, что в Сиаме наступили темные времена. Король немощен и уже не может управлять страной. Его сын любит охоту, страдает легкомыслием и все время пьянствует. Сам король плел интриги в пользу второго сына. Сколотил при дворе свою коалицию, чтобы убрать наследного принца не привлекая к себе внимание. А спор по территориям в результате заключения брака привлек еще и к конфликту интересов. Ведь часть спорных территорий должны были быть уступлены нашей стороне.
Император стал жестоким в провинциях, ужесточил налоги и противился браку. Убийца – выходец из северных провинций, которые хотели отдать Китаю.
Убийца - левая рука посла Тао Бай Лонг оказался родом из тех земель, которые должны были перейти после заключения брака. Он даже не попал под мое подозрение. У него был мотив и возможность. Свидетели могут опознать убийцу по голосу. Посол больше всех доверял своему другу детства, с которым хоть и не вырос вместе, но у них были общие увлечения, связанные с охотой и после нескольких лет знакомства назначил его своими верным помощником.
И чтобы не допустить бракосочетания, когда посол напился, Бай Лонг ночью привел Сунана к статуе Будды где заколол мечом из храма. Так было совершено святотатство в храме.
-А вот и оружие, которым был убит тайский принц.
Ван Эр спешил, неся на руках широкий меч в ножнах, его пропустила стража, дав ему пройти вперед.
Цензор с удивлением отметил, что меч совершенно не пострадал от огня. Где его искать ему подсказал Золотой Дракон, когда он принимал ванну, когда, расслабившись до дремоты буквально на несколько минут. Таким образом, улика была найдена и оказалась нетронутым пламенем.
На этот раз когда цензор прикоснулся к ножнам и вынул из них клинок, меч Будды Огня не оттолкнул его, а принял, посчитав достойным.
Доводы, улики и доказательства были приняты и описаны в дело. После переговоров Куантисак лично принес извинения, поклонившись и сообщил, что делегация желает вернуться обратно. Соглашение отменяется, конфликт является исчерпанным.
Тао Бай Лонга с его слугой не нашли, хотя цензор едва увидел заместителя генерала у ворот Монастыря сразу же приказал разыскать обвиняемых. Также не смогли разыскать и лекаря Ши Дзуна. Он обвинялся в ложных показаниях при вскрытии трупа умолчать о нескольких вещах, например, он ен сообщил цензору информации о том, что убитый перед смертью принимал алкоголь. Этот важный факт, который оказался скрыт по намерению или неспециально так и осталось неизвестным.
Все стали расходиться, дело хоть и считалось раскрытым, было обидно, что преступники сбежали, избежав наказания. Но самое главное, что политический конфликт был разрешен.
- Сторож кстати выглядел весьма подозрительно, и мы считали его безумным, - отметила Жожо.
-Вначале я подозревали Настоятеля храма, - признался цензор. – Совершенно необоснованно. Мне просто он не понравился.
-Ну в крайнем случае можно было переложить ответственность на него, раз уж Вам он не понравился.. – пошутила Фэй Фэй, зная о честности цензора, но он не понял сарказма.
-И на исчезнувшего лекаря… - добавил Ван Эр.
-И сторожа, - хмыкнула Жожо.
-Но они же не имеют отношения к убийству!
-Я ведь спрашивал монахов, они были уверены, что святотатство совершили тайцы, чтобы предотвратить бракосочетание, но думал, что это просто слухи, - вспомнил Ван Эр, но поздновато спохватился. - Стало понятно, почему Вас тайская делегация поздно поприветствовала, хотя о Вашем приезде предупреждали заранее. Тао Бай Лонг не посылал слугу за печатью, и не пришел приветствовать приехавшего цензора, потому что в это время прятал меч и печать.
Гуан Шэн Мин только сейчас вспомнил о том, что не послал никого за подвеской, которую отдал крестьянину.
-Эта вещь была Вам дорога?
-Как память. Тогда заберу меч с собой, - и поспешно добавил чиновник 1 ранга. - Как улику, разумеется.
-Ну это, уже традиция - тащить то, что плохо лежит, - понятливо поддакнул слуга.
-Я просто хочу пополнить коллекцию.
-Думаю, настоятель храма не будет возражать, - кивнула Фэй Фэй.
-У него нет выбора, - засмеялась Жожо.
-Но одного я не понял.. – начал слуга, но господин его перебил:
-У богов спроси!
-Как ему удалось найти меч? – пошептался Ван Эр с женщинами за спиной у цензора:
Фэй Фэй пожала плечами.
-Не знаю, - честно ответила Жожо и задала встречный вопрос Ван Эр.
-А как ему удалось выбраться из колодца?
-Он никому об этом не рассказал… Тсс-с…
-Ван Эр! – громкий окрик господина заставил его вздрогнуть.
-Да, господин. Нужно сделать очередную ремарку?
-Да, возьми чистый лист бумаги.
Гуан Шэн Мин шел, похрамывая на одну ногу, но разум его был ясен как никогда и сочиненное в колодце он перефразировал так:
«Ночью малыш увидал звездочку в миске своей.
Долго звезду ту малыш горстью пытался поймать.
Кончилась в миске вода – с ней вместе звезда испарилась.
Плачет с обидой малыш, что недоступна звезда.
Мудрость лишь время дает, юность же - возраст иллюзий».
Прощания всегда даются человеку тяжело. Особенно если это навсегда.
Тайская делегация отбыла из Монастыря первой. За ней следом собрался и Алый паланкин принцессы Линфэн Сиу, готовый к отъезду и охраняемый солдатами.
Иногда люди совершают глупые и необдуманные поступки в порывы отчаяния или беспокойства.
Помощник верховного цензора Гуан Шэн Мин, простуженный накануне мечтал сесть в ожидавшую его карету, где Жожо пыталась сделать долгое пребывание теплее, постелив больше шкур. Часть солдат цензору выделили для охраны в пути на обратной дороге.
-Цензор, подождите! - остановила его выскочившая принцесса, когда он уже повернулся спиной.
Она все еще была в красной церемониальной одежде, но без свадебного платка на голове.
- Моя жизнь была в опасности и благодаря Вам я спасена. Ваша помощь неоценима. Так уж получилось, меня не прельщала жизнь в чужой стране с незнакомцами. Я очень благодарна Вам и признательна за помощь в раскрытии убийства моего жениха… поэтому буду настаивать на выражении… - и едва слышно прошептала, - буду просить императора об ответной благодарности…
Его роль в данной истории явно была переоценена. Головой цензор понимал, что принцесса в него влюбилась, но сердцем он принять эти чувства не мог.
-Служить императорской семье – мой священный долг. Служить на благо стране – моя прямая обязанность. Мне следует вернуться к работе, в этом деле есть нерешенные вопросы, требующие моего внимания, поэтому вынужден откланяться.
Цензор сложил руки перед принцессой и поклонился.
-Но я не выразила самого важного…
-Принцесса, мне известно, что Вы хотели сказать. Поэтому пожалуйста, молчите. И я очень надеюсь, что император не прислушивается к Вашим словам, - и тихо добавил он. - У цензоров крайне странная жизнь, полная опасностей на каждом шагу.
Ему нужно было время подумать и в себе бы разобраться для начала не мешало, чтобы втягивать других людей в непонятное…
-А кто сказал, что я боюсь опасностей?
-А я боюсь, - честно признался цензор в собственной трусости, - Может быть поэтому все еще жив, - очень тихо молвил цензор и была в его словах такая затаенная боль, что принцессе стало неловко. – Простите, я вынужден закончить наш разговор.
Цензор плохо себя чувствовал, но ему удавалось удачно скрывать это. Простуженный намедни он испытывал вернувшуюся холодную болезнь, его снова знобило. Подошедшая Фэй Фэй накинула на его плечи накидку, отороченную соболиным мехом и взяла холодную руку, чтобы помочь дойти до кареты. Он раскашлялся перед тем, как подняться внутрь, после приступа обернулся, чтобы бросить последний взгляд на Монастырь Розовых Облаков. Нежно-пурпурный рассвет встречал их новым днем, встающее на горизонте солнце дарило миру новые яркие краски.
Что интересного принесет им этот новый день?
Дорогой и правда приключилось сразу после отбытия. Все страшно удивились, а кто-то даже испугался, услышав непонятный рев, доносившийся из смешанного леса джунглей, похожий на возмущение дракона.
Сопровождающий их Лэй Чан, друг семейства цензора, едущий верхом, объяснил, что необычный звук исходил от маленькой птички, размером не больше воробья. Самки этого вида способны издавать очень громкие звуки, совершенно непропорциональные своему размеру. Так мог бы кричать разгневанный бабуин, но никак не маленькая невзрачная серая птичка. Однако, когда наступает очередной брачный сезон, самки призывно зовут самцов, издавая эти громкие и гулкие крики, напоминающие рев дракона и оживают старые легенды. Так называемая «драконья птица».[5]
Вот тебе еще один драконий вестник…
Мужчине в парчовой одежде лилового цвета, сидевшему в деревянном кресле с почтением принесли письмо, однако сначала его принял его помощник и слуга, а потом уже он почтительно передал своему господину.
-Можешь идти, - кивнул он доносчику и тот спешно удалился, оставив их вдвоем.
Чиновник неспешно развернул письмо, предпочитая не торопиться ни в каких делах. Жизнь должна быть размеренной, чтобы вдоволь возможно было ею насладиться.
Помощник остался стоять за левым плечом, вглядываясь в текст письма, пока господин вчитывался в его содержимое.
Письмо состояло из десяти спешно начертанных иероглифов, обозначавших всего два слова. «Цензор выжил. Меч у него».
Значит, политический скандал был замят.
Однако же, история повторилась. И нехорошо затянулась… при помощи каких чудес этот человек все время выживает? Что за духи его защищают? Мистика какая-то…
Чиновник поднес бумагу к огню свечи и бумага загорелась, он бросил остатки письма в медный тазик. Он же привык не оставлять никаких улик. Могущественный и древний артефакт попал не в те руки.
Мужчина взял в руки белое перо и тоже поднес его к огню, наблюдая как оно быстро опаляется пламенем. «Фениксы быстро возносятся, но и также быстро сгорают. Пора фениксу расправить крылья, чтобы Дракон вознесся».
Он отряхнул пепел с наполовину опаленного пера и приказал помощнику, чтобы тот отправил голубя в столицу, в личное поместье, чтобы письмо передали лично в руки одному удивительному господину. Ему словно бросают вызов. Что ж, его ответом будет это опаленное перо.
Похоже, что сын сделан из того же теста, что и отец, пожалуй даже еще живучее. Сколько покушений пережил его отец? Четвертое стало для него последним.
Дворцовые интриги страшно запутаны. В столице двоим будет тесно.
Мужчина пододвинул ближе к себе карту местности и фигурку из стекла, стоявшую на краю карты, чтобы угол не загибался. Изящно сделанная фигурка изображала распустившийся лотос.
«В 6 месяц года Дракона Ли Дзян Вэй приказал своим оружейникам сделать меч, подобный хвосту дракона, невиданной мощи и силы, чтобы он был холоднее тысячелетнего льда, тверже камня, и удар его был подобен молнии, разящей врагов. На мече повелел он изобразить Будду Огня, охваченного пламенем и страшного своим видом врагам и дракона, обвивающего меч. Меч прошел три испытания: огнем, водой и чудом. По преданию владелец этого меча становится непобедим и страшен врагам».
И по традиции в завершении, читая свиток древнего писания о легендах, связанных с городом Гуаньчжоу.
В этом китайском городе также почитали драконов, как и везде. И здесь им выступал Тяньлун, который является Небесным драконом. Покровителем всего божественного и священного, защищает пристанища богов, храмы и святилища. Признан самым сильным среди других китайских драконов.
По одной из легенд, камни от прикосновений Тяньлуна превращались в золото, а дыхание его вызывает языки пламени и завихрения облаков, а когда он взлетает в небо, облетая территорию - в горах даже просыпаются вулканы. Этот дракон является символом могущества и власти.
[1] Гэдай – широкий и плотной кожаный мужской пояс на талии
[2] Раб, приносящий огонь – зажигательная палочка, аналог современной спички, пришедшая на смену огниво.
[3] 5 джи- не большее 2,7 метров
[4] Где-то 5 км.
[5] На самом деле такая птичка действительно обитает на горах современного Китая, мы знаем ее как пятнистую трёхпёрстку.
