М.  Новоженина (Негина)

               (К 100-летию со дня рождения мамы, Негиной  (Голиковой) Валентины Александровны)

Продолжение. Начало находится здесь: http://www.liveinternet.ru/users/807341/post401961115//

                                    Взрослая жизнь отца. Взрослые проблемы.

  Вполне закономерно, что после окончания школы отец был рекомендован на комсомольскую работу, рано уехал из родительского дома и, естественно, вошёл в "струю" номенклатурных" деятелей партийно - комсомольской работы. Желания у него было много, а опыта и, тем более, профессиональных знаний не было вовсе. Что из этого получалось, видно из маминой книги. Он был  слишком доверчив и исполнителен, свято верил в правоту пролетарской идеологии, был честен перед людьми и перед государством, но часто бывал обманут. От этого страдало дело, страдал он сам, мучилась семья. Жизненная правда оказывалась сильнее  его идеалов. Понимал, что голым энтузиазмом  ничего не добьёшься, что надо учиться основательно, но с сожалением считал, что время своё он упустил, поэтому смирился со своей участью. Работал, как умел.

             Однако, в его поведении была другая, более серьёзная причина. Это я поняла позже, уже с позиции своего возраста. Она заключалась в жутком комплексе по поводу хронической болезни ног, которой он стеснялся, тщательно скрывал.  У него в молодости на голенях ног от щиколоток до колен, периодически стали появляться глубинные нарывы, которые доставляли сильную боль, мешали нормально ходить, невольно травмировались,   покрываясь язвами. Сам он считал причиной болезни ног сильное переохлаждение  их, когда два сезона работал на сплаве леса, стоя по колено в ледяной  воде. Тогда из-за возникшего воспаления вен, ноги сильно болели, опухали, стали появляться трудно заживающие язвы. С лесосплава пришлось уволиться, долго лечить ноги. Врачи говорили, что это авитаминоз или сбой гормонального фона, с возрастом пройдёт, кардинального лечения не назначали. Подлечив одно обострение, через некоторое время возникал рецидив. Не найдя помощи у врачей, он стал лечиться сам по советам доморощенных лекарей травами, мазями, плотно бинтовал голени, под одеждой носил длинные кальсоны и страшно боялся огласки на работе. Обычно вскоре болезнь отступала, он успокаивался. Но, когда обострение было более тяжелым и скрыть становилось невозможно, он под любым предлогом увольнялся, где-то  самостоятельно  лечился. После выздоровления поступал на другую работу или нёс  всякую околесицу, чтобы оправдать своё отсутствие. Он боялся врачей, больничных листов, боялся, что признают инвалидом в молодом возрасте. С этим и жил, демонстрируя беспечность, избегая близкого знакомства с девушками, долго не женился.

             В одно из таких сильных обострений попал в сельскую больницу, откуда его перевезли в краевую клинику, где, после обследования и лечения, сделали облучение голеней рентгеновскими лучами. Но перестарались! От фурункулов  избавили, но "подарили" на долгие десятилетия лучевую болезнь ног (рентгеновский ожог ног). Сами того не ведая, врачи не учли, что радиация имеет свойство периодически "пробуждаться" и уничтожать (менять) кожу на облучённых участках. В этом случае кожа на проблемных участках воспаляется и  исчезает. Переболев, вскоре появляется новая нежная, розовая кожица. Если не напрягаться и дожидаться окончания процесса, то может и без  последствий  всё проходило бы. Но фактически, при ходьбе,  оголённая мякоть ног  не выдерживала нагрузок, трескалась, кровоточила, появлялись коросты. Требовалась защита, смазки, бинтования, специальная обувь. Забинтованные ноги в лютые морозы он не мог всунуть ни в сапоги,  ни в валенки. Зимой ходил в ботинках.  Бывало он приходил домой в мокрых  промёрзших бинтах. Такие обострения бывали не часто, но почему-то именно зимой. Позже, когда женился, всю заботу о ногах взяла на себя жена, жалела его, старалась облегчить его страдания, к ботинкам крепила мягкие стеганые голенища на шнурках, которые маскировались под брюками. Врачи говорили: "Потерпите, скоро само всё пройдёт". Но это "скоро" растянулось на десятилетия. Действительно, годам к 75-ти всё прекратилось. Видимо закончился обещанный  "период распада"  тех злополучных лучей. И до самой смерти отца подобных проблем с ногами у него не возникало. Вот такой "прогрессивный" метод лечения оказался весьма тяжким. Всё это, кроме физических страданий, давило на психику, портило характер, ломало всю жизнь.

 

                       История женитьбы. Новые проблемы.

Прежде чем начать рассказ о женитьбе отца, расскажу о молоденькой учительнице в Архаре -  Валентине Александровне. К моменту женитьбы отца, все они
 и будущая жена, и сам претендент на мужа, жили в районном центре Амурской области – Архаре. Являясь педагогом,  Валя работала в школе,   Фёдор трудился в районном комитете партии.  Её самостоятельность и неутомимая  работа с книгами была заложена с детства. Её мать,  Мария Петровна, родилась в Варшаве (В царское время Польша входила в состав России). В отроческом  возрасте её отдали на учёбу и воспитание в частный пансионат «Благородных девиц», где царил деспотизм, единоначалие,  за любое неподчинение педагогу жестоко наказывали. Помимо домашнего хозяйства учили всё делать  своими руками, и шить, и вязать, и мастерить всякие безделушки из бросовых материалов. А в качестве основной профессии она выбрала – печатанье на (модной тогда) машинке. Пансионат она не закончила, приняла предложение выйти замуж за заезжего офицера. Готовилась к свадьбе. Но внезапно жених был отозван в свою воинскую часть на Дальний Восток и уехал, предложив приехать к нему в Хабаровск самостоятельно.  Вестей от него не было.  Узнав, что она беременна, Мария уехала к мужу – «в никуда».   В Хабаровске  сказали, что он уехал догонять свою часть, направленную на боевые действия на границе.  Больше о нём она ничего не слышала.  Выносила и родила дочку Валю, жила на частной квартире у бывшей генеральши Марьи Гавриловны с выводком собственных детей,  работала кассиром  в частной кондитерской у какого-то грека.  Всю любовь и воспитание отдавала дочке, красиво одевала её, гуляла в городском парке или водила в кино, много читала ей книжек, пока та не научилась сама в 4 года  бегло читать детские книжки.   Дочка  считала маму самой родной, красивой, пахнущей всегда дорогими духами.  Примерно в  4-х летнем возрасте Вали в их квартире появился щеголеватый военный, который называл себя  «папой», возился с Валей, дарил ей игрушки, водил в кино и, однажды, остался у них навсегда, но уже, в гражданской одежде, в образе учителя.  Это был Александр Владимирович Голиков. Вале и маме он дал свою фамилию.  Наступал уже 18-й  год.  Революцию отец принял восторженно, демобилизовался из царской армии, стал учителем, на кого учился до армии. Работать его послали сначала в школу села Покровка, что за большим железнодорожным мостом за Хабаровском к западу.  Потом перевели на всю его трудовую жизнь в самую дремучую  часть близ Хабаровска,  в посёлок  Красная Речка, стоящий на реке Уссури, притока полноводного и судоходного  Амура.  Кроме Вали в семье, уже после  20-года,  появились трое общих с папой  детей – Люся,  Володя и тётя Майя (27-го года рождения).  Валя стала им домашней нянькой. В школе и дома она брала педагогический пример с отца, подражала ему, почти всегда присутствовала на беседе отца с нерадивым школьником или, когда  убеждал родителей особо способного ученика о необходимости его дальнейшей  учёбы в городе.   В школе училась хорошо и быстро. По окончании семилетки,  в 12 лет,  уехала учиться в педучилище во Владивосток.  Потом случилось непоправимое горе: скоропостижно скончался их отец.  В самом начале 30-х годов (31 или 32-й год), в летние каникулы,  мать уехала в Хабаровск  на несколько дней, тогда регулярной транспортной связи с городом по суше -  не было. Уехала на 3-4 дня катером.  Отец остался один.  У него разболелся живот, появился жидкий стул.  Соседка посоветовала  есть спелую  черёмуху с косточками.  Отец нарвал её и стал активно поедать с косточками.  «Ведь он сильный, регулярно делает гимнастику, пробежки, зимой  ходит без шапки, купается в проруби» - думал он, «Переживу какой-то  «понос».  Вскоре случился  «заворот кишок», он испытывал  очень сильные боли. Помочь было некому.  Умер он в муках и одиночестве.  Жена, возвращаясь,  на похороны успела,  но  тяжело заболела  сама  от неожиданной смерти мужа. Она считала себя виновной в той поездке  в город и  долго  мучилась от этого вдвойне.    Ходила по дому как привидение,  не знала, как  жить – вдовой.  По совету друзей переехала  с  детьми в город  Архару  Амурской области.   Для получения официального документа  «машинистки»,   пошла на престижные городские  курсы, которые не были ей нужны,  так как печатать научилась ещё  в пансионате. Нужен был только документ о специальности.  Курсы блестяще закончила.  За то, что печатала обеими руками и очень  быстро,  глядя только в исходный текст, её взяли на работу  в городскую администрацию, а позже, и на Сахалин, где  она работала машинисткой в областной прокуратуре,  стала очень уважаемым и нужным работником.   Приехала в Архару  из Владивостока  дочь Валя, стала работать учительницей и жить самостоятельно в квартире при школе.   Дети матери ходили в школу.

  Ещё не будучи совершеннолетней,  Валентина Александровна,  после учёбы в педучилище, начинала свою трудовую деятельность  учительницей в простой  (деревенской) школе.  За  свой ум, начитанность и необходимые педагогические навыки  она находила общий язык и с учениками,  и с их родителями, умела использовать педагогический дар, полученный от  своего отчима,  Александра Владимировича, у которого  сидела  под партой в своём  дошкольном детстве,  а потом,   уже будучи  школьницей, осваивала программу двух классов за учебный год.  Благо, у одного учителя  в классе, тогда обучались сразу два класса, у каждого свой ряд парт, своя доска, только учитель – один.  Одному классу он даёт письменное задание или чтение,  а потом ведёт опрос в другом или объясняет им  новую тему.  Так и учились сельские школы из-за недостатка учеников и дефицита школьных площадей.  Кстати, при такой учёбе, особо настырные и жадные до учёбы школьники выходили очень образованными, готовыми по своим знаниям продолжать учёбу в городских школах, свободно поступали в институты, из них получались хорошие специалисты, учёные, руководители.  Так вот,  в Архаре  и  в примыкающих её деревнях Валентина  Александровна сделала в короткий срок карьеру от простой учительницы  до ЗАВЕДУЮЩЕЙ  (директора)  ШКОЛЫ.  В свои неполные 18 лет она имела педагогический стаж – 4 года, чего не скажешь о молодом пополнении учителей парнями, только что окончившими  школы-десятилетки. На своё несчастье и «хорошие»  помыслы областных школьных начальников  Валентина Александровна получила урок  недовольства  от прибывшего на работу выпускника школы, по совместительству ещё и ставшего    её мужем,   не имеющего даже года педагогического стажа.  Он  требовал от неё  отказаться от должности директора в его пользу,  что не может он, как мужчина,  подчиняться какой-то молоденькой  « учителке».  Это и сделало невозможной её замужнюю жизнь с этим человеком.  (Об этом  написано несколько ниже). Валентина ушла «насовсем» и из школы, и от молодого мужа.  

             К 29 годам Фёдор Негин не был ещё женат, не решался из-за болезни ног. В 30-е годы среди активной молодёжи насаждалось мнение: долой свадьбы, долой гражданская регистрация браков. Всё это объявлялось мещанством, пережитком капитализма. Достаточно было желания молодых объединиться в семью, одобрения этого союза на комсомольском активе. Практиковались также шумные торжества на комсомольской вечеринке в Доме культуры. Кстати,  «возлияния» спиртного на этих мероприятиях не приветствовалось, осуждалось. Как  "сходились", так  с лёгкостью и "расходились", не обращая внимания на наличие в неокрепшей семье детей. Моя мама, в 19 неполных лет, сбежала от "назначенного" ей в учительском коллективе супруга, не зная ещё, что ждёт от него ребёнка. И только в роддоме, после рождения дочери Аллы, впервые осознала, что она теперь не одна, у неё на руках маленькая дочка! А как же и где жить? Возвращаться к "учительскому" супругу категорически не желала. Поэтому, когда за ней в роддом приехал сияющий Фёдор,  (мой будущий родной отец), она с благодарностью и смирением приняла его порыв. Что предшествовало этому поступку Фёдора, она не знала, только со слов соседок поняла, что он давно на неё заглядывался.

    Уехали в глухую деревню. Шли зимние новогодние каникулы. Сразу же мама с новорожденной дочкой Аллой на руках определилась учителем в школу. Появилось служебное жильё, возможность стать хозяйкой, матерью и женой в своём доме. Мама с энтузиазмом, выдумкой и мастерством своих рук принялась обустраивать семейное гнёздышко. Всё вычистила, побелила, выскоблила  деревянные  полы, соорудила из подсобных предметов, досок спальные места, отыскала какие-то тумбочки, столики, полочки для любимых книг. Повесила  занавесочки, ширмочки, скатерти, салфеточки и др. В её доме всегда был, хоть и бедненький, но уют! Она с раннего детства умела всё:  вязать,  шить,  мастерить всякие удивительные вещи из всего, что попадало в руки. Её маленькая дочка всегда была как куколка одета в замысловатые чепчики, чеботочки, кофточки, платьица, сделанные из лоскутов, ленточек,  кружев. Купить в магазинах что-то подобное детское было совершенно невозможно. А бросовых вещей в семье её матери и младших сестёр было предостаточно. Квартира при школе, на переменах успевала покормить новорожденную дочку, за которой присматривала соседская бабушка.  Главное, не  в город Куйбышевка-Восточная,  где  чувствовала  себя матерью-одиночкой,   но  для деревенских  была здесь "мужней" женой, заботливой и умелой хозяйкой дома. Для всех окружающих деревни «штамп о браке» не был обязательным, лишь бы был в наличии муж и, тем более – дети.

           Отец же был совсем другого склада, не приспособленный к домашнему хозяйству. В Забайкальских семьях, тем более корнями выходящих из казачества, испокон веков бытовало разделение обязанностей между мужем и женой. Жена - это вся работа по дому, забота о детях, об огороде и  домашнем хозяйстве.  Муж - обязан исполнять только масштабные работы по строительству, ремонту дома, пахоте земель и   где-то трудиться, зарабатывать деньги, но не должен касаться кастрюль, печи, коромысла с вёдрами и пр.  Больших строительных работ в их доме не планировалось, поэтому дома отец ничем не занимался и даже не пытался к чему-либо прикасаться. Придя со своей работы, он мог часами, с удовлетворённым видом, сидеть за нарядным столом в горнице, читая газету, терпеливо дожидаться прихода  жены с занятий, чтобы та разогрела и подала обед. В лучшем случае вскипятит и заварит чай и будет его похлёбывать хоть весь день. При этом, на плите или в печи всегда стояла готовая еда, приготовленная женой до ухода на работу. Так было всегда, всю их совместную жизнь.

           Его кредо поведения в семье - отсутствие реакции на всё происходящее в доме. Он даже не сердился, когда мама задерживалась на вечерних заседаниях педагогического совета. Никогда не упрекал, не скандалил, не ругался, только поглядывал на часы. Но когда раздавался стук её шагов, он оживлялся, в глазах появлялась радость, суета в движениях и..., по-прежнему несколько незначительных фраз, совместный ужин и вновь газета!

           Так они прожили до начала войны  41-го года. До этого страшного события жили беспечно, часто меняли работу и место жительства, с лёгкостью уезжали в самые отдалённые и не обжитые места, побывали на Сахалине, съездили на  Запад и вновь вернулись на родной Дальний Восток. За эти годы в их семье кроме старшей дочери Аллы добавилась средняя Майя и младшая Эля. С началом войны отца мобилизовали на службу в милицию, так как ни на фронт, ни в армию его не брали из-за болезни ног. Семья перебралась к месту его постоянной службы в город  Куйбышевка-Восточная. В милиции тоже было много опасной работы, так как и в области, и в самом городе свирепствовали банды "Чёрная кошка", почти ежедневно ими грабились поезда, склады, дома мирных жителей. То и дело происходили масштабные операции по ликвидации этих банд. Отец был трижды серьёзно  ранен ( ножевые и огнестрельное ранения), а переломы, мелкие ушибы, рваные раны и порезы случались множество раз. Часто патрулировали верхом на лошадях. За счёт гибкости и виртуозного владения верховой ездой отцу почти всегда, даже раненому, удавалось обезвредить противника и успешно завершить порученную операцию. Есть множество поощрений командования в виде благодарностей и "Почётных Грамот". К концу войны семья из колхозной школы "35-го километра" окончательно перебралась жить в районный город поближе к отцу, получили ведомственную (служебную) квартиру, старшие дочери учились в школе, младшая посещала детский сад, маму перевели из школы на работу в идеологический отдел райкома. Этот период описан мамой в её книге, а также в других моих рассказах. ("Когда бабушка была маленькой" и "Каштанка").

           Зимой первого послевоенного года отец завершал пятилетнюю службу в милиции. Как-то в лютый мороз его назначили в ночь охранять вагон с мешками цемента для какого-то важного объекта. Вагон поставили на разгрузку, но грузчиков свободных не нашли, оставили до утра. Отец промёрз на морозе и решил, чтобы не замёрзнуть, приступить самостоятельно к выгрузке. Всю ночь таскал тяжёлые мешки.  К утру закончил. Утром почувствовал нелады с сердцем и потерял сознание. Очнулся уже в госпитале. До этого на сердце он никогда не жаловался. Оказалось, перетрудился, сорвал спину и сердце, едва выходили в реанимации. Диагноз - декомпенсированный  (приобретённый) порок сердца.  Начался сильный отёк. Его раздуло, как дирижабль.  "Водянка"! Делали регулярную откачку жидкости, не помогало. Он умирал. Мама находилась у его постели, ухаживала за ним и плакала. Врачи говорили: "Готовьтесь к худшему". Как-то подошла пожилая нянечка и сказала маме: "Если хочешь спасти мужика, приноси ему каждый день 5 литров домашнего молока, пусть пьёт целый  день".  Но отец не переносил молоко с детства, живот не принимал. Уговорила, заставила пить, всё нормально усвоилось. Каждое утро приносила ему два чайника молока. Он смиренно всё выпивал за день. И свершилось чудо!  Через какое-то время водянка приостановилась и вскоре исчезла  вовсе.

Врачи не верили. Но факт! Отец поднялся и выздоровел. Ему был всего 41 год. Некоторое время был на учёте у врачей. К осени совсем стал здоров, весел, энергичен и забыл навсегда о каких-либо проблемах с сердцем. К этому времени завершился пятилетний срок призыва,  из милиции уволился. Борясь в госпитале с болезнью, он много думал о семье, о своей жизни. Появилось желание в корне поменять свою жизнь, работу. В госпитале он познакомился с интересным человеком, который посоветовал ему отказаться от прежних "номенклатурных" должностей,  где, кроме пустых хлопот и неприятностей, хороших дел не совершишь. Предложил ему поехать на новый рудник, открывающийся в отрогах Малого Хингана. Там обещают обучить хорошим профессиям, обеспечат работой, жильём. Отец загорелся, решил начать с семьёй  новую жизнь.

                                (продолжение следует)