Настроение сейчас - ровное

Е.ГОРБОВСКАЯ.

 

Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками,
Которые видны,
Над скверными задатками,
Которые даны,
Волшебными заплатками,
Железною стеной
Должны стоять достоинства,
Воспитанные мной.

 

 

Когда-то я так думала
По молодости лет.
Казалось, это главное,
А оказалось - нет.

 

Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное, чтоб кто-нибудь
Вот так тебя любил:
Со всеми недостатками,
Слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами
И склонностью ко лжи -
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.

 

 

Я, конечно, могу притвориться, что я живу на Луне и понятия не имею о том, что когда в Яндексе набираешь «я думал...», первой строчкой выходит «Я думала, что главное...» – да только кто ж мне поверит, что я такая лунная и томная!

Поэтому – рассказываю. Очень вкратце, а то уже скоро стемнеет, а мне ещё погулять надо.

Мы с Сашей тогда только переехали в квартиру в новом доме у метро «Коньково», которую моя мама какими-то только ей ведомыми путями сумела вылепить из моего двухкомнатного «приданного» в Бирюлёво и бабушкиной однушки в Чертаново.

Но на достигнутом моя мама никогда не успокаивается, поэтому она затеяла там грандиозный ремонт – с нами внутри, что характерно. Она приезжала к нам с самого утра, гоняла взад-вперёд маляров-штукатуров, прорабов и сантехников, по телефону доводила до истерики какую-то тётеньку из фирмы «Заря», и я с утра до вечера только и слышала, что «МАЛЯРНЫЕ РАБОТЫ должны быть переделаны»... Саше было легче – он тогда большей частью по гастролям...

...И вот, приезжает он с гастролей из Лаоса и привозит мне оттуда... колечко! С камнем александритом и ещё какой-то мелкой россыпью, про которую мне потом сказали, что это белые сапфиры. Я просто рухнула, я ничего такого подобного отродясь не видела! Обидно было только, что оно было мне велико и всё время спадало. А Саша, как приехал – сразу сел на телефон, потому что тогда это был единственный способ наверстать упущенное за время отсутствия. И уже буквально через полчаса приходит и говорит: Кать, у Люси (Людмила Марковна Гурченко) сегодня день рожденья, они с Костей (Костя Купервейс) сидят вдвоём, зовут приехать посидеть с ними за компанию. Но мне – что сейчас, что тогда: легче застрелиться, чем оторвать жопу и куда-то поехать «посидеть за компанию». Я ему: не, ты что, у тебя резина не поменяна, а на улице, вон, снег повыпал (ноябрь был), как же мы поедем? Но Саша сказал, что оно не моего ума дело, и чтоб через полчаса я была готова. Сел на автобус проехал пару остановок, взял у моего папы «Ниву» и через полчаса – «пора, не пора» уже волок меня на выход. Всё, что я успела – это напялить новое кольцо. На средний палец, потому что с безымянного оно сваливалось.

...Л.М. первым делом оценила кольцо и сказала: «О!» Потом спросила, а почему на среднем, а не на безымянном? Я сказала, что велико и сваливается. Тут приехала Ирина Мирошниченко, и Л.М., размахивая перед ней моим пальцем с кольцом, говорила: «Ир, ну, ты только посмотри, какие вещи сейчас можно из Лаоса привезти – и ведь за копейки же!» Но обе они сошлись на том, что негоже его на среднем пальце – надо на безымянном, надо, говорят, в ЮВЕЛИРНЫЕ РАБОТЫ отдать, чтобы уменьшили. И адресок мастера мне дают – своего, с золотыми руками который.

А дело в том, что когда мой словарный запас пополняется чем-то новым, доселе мне неведомым, то это новое доселе неведомое какое-то время всё вертится, вертится в голове, пока не успокоится и не уляжется. А тут вдруг два дня подряд: я ни про те, ни про другие «работы» до этого слыхом не слыхивала, а теперь это всё надо было как-то в голове уложить.

А оно всё не укладывалось и кувыркалось. И докувыркалось прямо туда, где моя мама (между первой и второй – промежуток небольшой), спрашивала моего мужа: «Слушай, я вот всё никак не понимаю, и чего ты в ней такого нашёл? С ней же и дня прожить нельзя!»