В колонках играет - Breakout/Co sie stalo kwiatom
Между прочем, сегодня, 28 июня -- очередная годовщина события, послужившего детонатором для Первой мировой войны, а именно -- убийство эрцгерцога Фердинанда неким Гаврилой Принципом из принципа. Есть мнение, что именно Первая мировая и сломала об колено торжествующее и победоносное восхождение цивилизованной Европы к зияющим вершинам культуры и цивилизации, погрузив вместо этого весь мир по горло в грязь и кровь, от которой до сих пор не удаётся отмыться. И вот это самое мнение как раз и разбирает по косточкам Бен Элтон (автор "Слепой веры") в своём (разумеется, тоже фантастическом) романе "Время и снова время".

Собственно, во всём виноват сэр Ицхак Ньютон. Мало ему было получить по голове яблоком и родить закон всемирного тяготения -- последствия удара попутно дали себя знать в далеко идущей гипотезе о возможности искривления не только пространства, но и времени, причём настолько, что становятся возможными точки, где настоящее плотно смыкается с прошлым и допускает переход "меж двух времён" (привет тов. Финнею и одноимённой книге). Правда, точка перехода не совсем стабильна и может смещаться, что требует более точных вычислений, но это уже мелочи. Суть такова: тов. Ньютон, офигевший от собственного открытия, пишет письмо и отправляет его в далёкое будущее -- нет, на этот раз без всяких фокусов с пространственно-временным континуумом, да и письмо самое обычное, но с пометкой: "Вскрыть тому, кто 1 января 2024 года будет главой Тринити-колледжа". В этот день на этом посту оказалась мужиковатая профессорша МакКласки, и всё заверте...

Вопрос, который профессорша задала отставному спецназовцу, внезапно потерявшему в катастрофе жену и детей, звучал так:
"– Ну так ответь мне, Хью. Когда все пошло наперекосяк? Когда Европа сбилась с пути? Когда идеалы худшего возобладали над лучшим? Когда своенравное тщеславие и глупость сговорились уничтожить добродетель и красоту? Когда Европа променяла мощь и влиятельность на загнивание и упадок? Короче, когда самый могущественный континент на планете упрямо и добровольно скатился на самое дно, в один безумный миг превратившись из Зорро в зеро, из победителя в неудачника? Из бесспорного чемпиона-тяжеловеса в жалкого дурня, который сам себя нокаутировал и в луже крови растянулся на ринге?"

Ответ напрашивался сам собой: в 1914 году.
"– Прекрасно! – повторила она. – А затем – самоубийство. Безумное, извращенное, упорное саморазрушение общей культуры, четыре тысячи лет создававшейся и почти в одночасье уничтоженной. Она уже не поднимется, но уступит место убийственной похлебке из недоваренного фанатизма правых и левых. Вот тебе Советский Союз, обративший великую марксистскую идею в заразный глобальный кошмар, который намертво поработил целые народы. Вот тебе Соединенные Штаты, поклоняющиеся конкуренции, потреблению и избытку, результатом чего нынешнее угасание планеты.

Стэнтон вскочил, пытаясь вставить хотя бы слово:
– Погодите! Не только американцы виновны в разрушении окружающей среды.

– Не только, но они зачинщики. Кто учил народы потреблять сверх необходимого? Даже сверх желания? Потреблять просто ради потребления. Величайшая мировая демократия, вот кто! А посмотри, что стало с нами. Говорю тебе, Великая война разрушила все. Фары сдохли, тормоза отказали. Только представь, каким сейчас был бы свет, если бы не случилось войны, если бы великие европейские народы продолжили свой путь к миру, процветанию и просвещению, если бы миллионы лучших юношей из отменно образованного и культурного поколения не сгинули в грязи, но стали цветом двадцатого столетия."

Следовательно, если есть возможность изменить ход истории и избежать Первой мировой -- это необходимо сделать, чтобы больше не было миллионов убитых. Но как лучше всего получить такой результат? Недостаточно просто не допустить убийство эрцгерцога, гораздо лучше было бы попутно убрать настоящего виновника войны, желавшего поставить Германию превыше всего -- императора Вильгельма. И кто может сделать это лучше спецназовца, которому в этом мире больше уже нечего терять? А ради великой цели можно согласиться и на билет в один конец (вряд ли кому-то удастся прожить сто с лишним лет до следующего пересечения времён) в прошлое, не так ли? Готовится всё необходимое для заброса (оружие, бронежилет, одежда тогдашнего стиля, портативный ноутбук, современные лекарства), Стэнтон и МакКласки выдвигаются на позицию, не без некоторых проблем Стэнтон оказывается в точке перехода, и тут буквально в самый последний момент на шею ему бросается старая профессорша -- и в далёком 1914-м году они оказываются вдвоём. Потому что у профессорши были свои планы на прошлое, да и вообще она всю жизнь мечтала посмотреть вживую балет Дягилева и премьеру "Пигмалиона". Правда, с Дягилевым ничего не получилось, но это уже мелочи по сравнению с мировой революцией.

Да и вообще мало ли что может считаться мелочью по сравнению с великой целью, оправдывающей средства, не так ли? Пара-тройка чужих жизней, например -- что стоят они по сравнению с жизнями миллионов? Чужая жена с детьми, случайно попавшая под пулю продавщица кондитерского магазина, та же Роза Люксембург, например... Время -- Кракен, смыкающий и размыкающий щупальца причудливыми петлями, и рисунок этих петель изменчив и затейлив. Оказывается, убийство Вильгельма помогает выйти на арену германской политической жизни фашистов, и тот европейский кошмар, который воплотился только в тридцатых годах XX века, начался гораздо раньше. И о том, во что превратился мир благодаря его, Стэнтона, вмешательству, рассказывает ему человек, только по счастливой случайности не застреливший самого Стэнтона -- женщина-зечка из тоталитарного концлагеря нового, альтернативного и гораздо более жестокого времени, ставшего реальностью после убийства Вильгельма.
"Сторноуэй слыл самым строгим исправительным учреждением Британской области СССР."

"Миссия провалилась. Значит, в веке, начавшемся после спасения эрцгерцога и убийства кайзера, произошло нечто ужасное. Может быть, не столь ужасное, как в первой версии века, но достаточное для того, чтобы в ином 2025-м новые Хроносы обратились к Ньютоновым расчетам, решив изменить историю.
Стэнтон уже не был творцом истории. Он стал крупицей истории, которую прибыл творить новый посланец Хроносов."

Всё-таки они до сих пор боятся Советского Союза. Иначе трудно понять извечный кошмар островитянина-англосакса, всплывший на страницах книги Бена Элтона -- взаимное сотрудничество "тоталитарных режимов" Германии и СССР. "Тоталитарных" -- потому что не имеющих ничего общего с англосаксонским пониманием демократии: "Я всегда думал что демократия - это власть народа, но вот товарищ Рузвельт мне доходчиво объяснил, что демократия - это власть американского народа" (Сталин) Ну, или гранбретанского, как вариант. Поэтому надо во что бы то ни стало уравнять нацистов Германии и коммунистов СССР -- мол, одно другого хуже, и если мы не остановим тех и других, ничего хорошего в будущем нам не светит, потому что Германия и Советский Союз (как вариант -- Россия) общими усилиями не оставят камня на камне от "цивилизованного демократического мира" -- в понимании англосаксов, разумеется. Отсюда и вечные мантры о "пакте Молотова-Риббентропа", игнорирующие тот факт, что СССР не делил Чехословакию, скормленную Гитлеру и "гиене Европы" -- многострадальной Польше. Отсюда и продолжающаяся демонизация коммунистического режима.

"– Значит, ты прочла мое послание? За сто одиннадцать лет оно уцелело?
– Уцелело. В моем времени Стамбул уже почти век был мертвым городом.
– Мертвым?
– Он опустел в повальный голод 1930-х. Как все города Восточной Европы и Малой Азии. Прага, Варшава, Будапешт, Сараево, Загреб, Стамбул. Партия не могла всех прокормить, поэтому горожан вывезли в деревни, устроив крестьянскую войну за съестное. От голода вымерли десятки миллионов, что, собственно, и требовалось. Уцелевшие пытались восстать, Партия ответила химическим оружием. К югу от Дуная отравили все что можно. Когда мы с Деканом вошли в запертый подвал, в Стамбуле уже восемьдесят лет не было ни единой живой души.

Голова шла кругом. Химическое оружие? Массовый голод? Что это за мир, из которого она прибыла?"

В общем, фигня какая-то получилась с переделкой истории. Ни МакКласки, ни тем более Стэнтон понятия не имели о разговоре, некогда состоявшемся между деканом Бентли и Ньютоном, хотя с другой стороны если бы и имели, то разве не подумалось бы им, что уж у ни-то точно всё выйдет так, как надо?

"– Я бы ничего не менял, сэр Исаак, – твердо ответил декан Бентли, наполняя стаканы вином. – Добро и зло я бы оставил в покое.

– Да, мистер Бентли, – печально кивнул Ньютон, внезапно еще постаревший, если это возможно для восьмидесятичетырехлетнего старика. – И я бы поступил так же.

В обсуждении исторических ошибок и нынешнего состояния человечества они задались вопросом, сможет ли исправление первых улучшить второе, и были вынуждены заключить: хоть Британия 1727 года крайне неприглядна – разгул сифилиса, угроза банкротства, религиозные и династические свары, постоянная опасность якобинской революции, исходящая от шотландцев, – путь развития страны вполне удовлетворителен, а посему идея кое-что подлатать в ее истории представляется слишком рискованной.

– Всякая гипотетическая перемена, пусть даже самая крохотная, – сказал Бентли, – тотчас откроет дорогу бесконечному числу неведомых вариантов. Может выйти еще хуже."

А до какой именно степени может выйти хуже, можно судить по следующему отрывку:
"– Хватило и одной, – сказал Стэнтон. – Этой бессмысленной бойни, которая шла больше десятка лет и уничтожила все великие европейские державы. Британию, Францию, Германию, Австрию, Россию.

– Но не Америку, – усмехнулась Кейти. – Американцы не участвовали в этой страшной войне, верно? В войне, которую ты называешь Великой?

– Нет, они были в стороне. Потому-то война и тянулась так долго. Вудро Вильсон послал бы войска, но изоляционисты застрелили его на ступенях Конгресса. Война зашла в тупик, и тут в Германии и России произошли коммунистические перевороты. В Германии верховодила Люксембург, в России – Сталин. В письме я написал, что было потом. Сталин оказался сильнее. Он предал Люксембург. По его приказу ее и Либкнехта убили. Русские эскпортировали свою «революцию» на Запад. Через Украину, Польшу, Германию во Францию и Испанию. Параноик Сталин поработил остальную Европу и всю Азию… Его режим губил миллионы и миллионы людей, пока в 1951-м американцы не создали бомбу и за один день не уничтожили Советскую империю. Все эти десятилетия беды, пережитые половиной земного шара, произрастали из ужасной Великой войны. Войны, которую я предотвратил.

– Да, ты лихо ее предотвратил, – согласилась Кейти. – Благодаря тебе в моем веке не было войны 1914 года. Германия уцелела. Поэтому революция Розы Люксембург произошла не в 1925-м и не в стране, истощенной большой войной. Она произошла в 1916-м. Как отклик на жестокое полицейское государство, которое создал ты, убив кайзера. Эта революция произошла в стране, которая не была истощена бедностью, голодом и военным лихолетьем, как в твоем веке. Она произошла в самом богатом и развитом государстве на планете, обладавшем самой сильной армией и самой передовой технологией. В моем веке главными коммунистами были не русские, а немцы. Немецкий СССР, в 1916-м созданный Розой Люксембург, был глобальным колоссом. Потом гнида Штрассер убил Люксембург и сам стал германским советским диктатором, самым влиятельным человеком в мире. Красным кайзером. Революция перетекла в Россию и стала неудержимой. Вот тогда Штрассер начал войну и вместе со своим прислужником Сталиным захватил всю Европу, включая Британию. Никакой «Черчилль» – не знаю, кто это – не был «одним в поле воином». Британская империя, смертельно ослабленная и раздробленная гражданской войной в Ирландии, не могла воевать. Штрассерская «революция» заползла в Китай, Индию, Южную Америку. Только США остались неподконтрольны германским Советам. Но они не спасли мир. Потому что атомную бомбу создали не в Америке, а в Германии. Берлин отдал приказ о ядерном ударе. Я служила в частях, которые захватили руины Нью-Йорка. Земной шар был покорен! И ты считаешь, что жил в паршивом веке? Всего-то одна война, чуть-чуть геноцида и дохленькая атомная бомбардировка. И всех забот – какая-то дурь: глобальное, мать его, потепление. А не угодно ли пожить в веке, где уже четвертое поколение коммунистических психов правит всей планетой? Где вся планета – одна огромная сеть концлагерей. Где любовь считают предательством и заставляют матерей топить своих младенцев, где всякий человек – букашка, управляемый автомат, робот. Где людей забивают до смерти. Где они загибаются на рудниках и мрут от голода. И как заводные отплясывают на Красных площадях Берлина, Лондона, Москвы, Вашингтона. Тысячные толпы размахивают алыми лентами, а партийные динозавры злорадно пялятся с трибун. Поживи в мире, где нет свободы. Нет личности. Нет радости вообще. Вот какой мир ты нам завещал, убив кайзера и запалив революцию. Какой же ты дурак. Дурак, дурак набитый. Твой век был раем! Зачем ты его изуродовал?"

Кошмар? Нет, это ещё не настоящий кошмар. настоящий ждал Стэнтона и КТ503В678 в том самом стамбульском подвале, где находилась точка перехода: множество конвертов с отчётами, оставленными другими воинами Хроноса.
"Потом Стэнтон и Кейти уселись на пол и, подсвечивая себе фонариками, стали читать.
Истории двенадцати веков. Двенадцати двадцатых веков.
Бесконечное повторение одних и тех же ста одиннадцати лет, всякий раз начинавшихся в 1914-м. Одни авторы писем прибывали в прошлое, чтобы спасти или убить эрцгерцога. Другие – чтобы спасти или убить кайзера. Целью третьих были иные личности – юные потенциальные монстры, которые натворят бед, если их оставить в живых. Но результат всех миссий был неизменен: кошмарный перечень человеческой жестокости и бедствий. Война и геноцид. Фанатизм и страх."

История пошла вразнос, и щупальца Кракена молотили напропалую: каждая новая попытка изменить прошлое, исходя из человеческого, слишком человеческого понимания добра и зла, разумности и целесообразности, света и тьмы при невозможности предвидеть все возможные последствия выходила боком не в одном, так в другом, и мир, оставленный Стэнтоном, выглядел тем самым утерянным раем, из которого человечество было изгнано за попытку поставить себя вровень с Богом, и возврат в который был уже невозможен. Но кто знает, как развивались бы дальше события во временной ветке Стэнтона, если бы старая профессорша не получила письмо сэра Ньютона? И не произошло бы и там нечто, превосходящее ужасом все альтернативные ветви, о которых писали другие путешественники во времени? Единственная возможность оставить всё как есть -- уничтожить ящик с письмом, чтобы оно не добралось до 2024 года, но и тут возникла непредвиденная сложность: слишком много развелось в 1914-м году охотящихся друг за другом воинов Хроноса, каждый из которых судорожно пытался устранить ошибки предшественников, по возможности вместе с самими предшественниками, пока они не выкинули что-нибудь ещё. И агонизировали альтернативные версии будущего, выбрасывая в прошлое новые и новые антитела, и Время-Кракен смотрело само на себя в тысячи фальшивых зеркал...

А в далёком прошлом добрый христианин сэр Исаак Ньютон подумал о том, что зря он написал своё письмо в 2024 год:
"Исаак Ньютон был христианином. Всю жизнь он пытался постичь Бога, но никогда не желал стать Богом.
Он понял, что совершил ошибку. Иногда лучше все оставить как есть.
Время – не прялка.
Время – пряжа.
Утром он вернется в Кембридж и потребует, чтобы декан Бентли вернул ему ящик. Приняв решение, Ньютон почувствовал, что теперь сможет уснуть.
И уснул. Когда племянница ласково его потолкала – дескать, давай-ка переберемся в постель, – она поняла, что старик умер."

Вот как-то так само собой у меня и подобралось название для конструкции "Работает? Не трогай!": принцип Гаврилы. По имени того самого Гаврилы Принципа.