В колонках играет - Агата Кристи/Чудеса
Однажды задержался на работе допоздна. Контролирую, стало быть, процесс, а попутно читаю мьевилевского "Кракена". Начитался, собрался домой, тушу свет, выхожу -- и тут мою лодыжку захлёстывает что-то гибкое, тянущее назад, во тьму... Запинал, конечно, я этот шнурок от дохлой мышки обратно, но ощущения были непередаваемые. 8-)

Итак, "Кракен". Тоже детектив, но в отличие от "Города и города" -- магически-мистический. Сложно не затронуть эту тему, когда практически все крупные города мира за множество лет пропитались и прослоились магией, которую могут видеть (а использовать -- тем более) далеко не все. Вот, например, лондонманты, специализирующиеся исключительно на родном Лондоне, в котором, кстати, существуют и улицы, которых нет. Кстати, чем не проявление магичности того же Лондона -- т.н. "ангелы памяти", они же "мнемофилаксы", занимающиеся охраной музеев? Но даже им, существам иным, нежели люди, не всегда удаётся защитить краеугольные камни памяти -- музейные экспонаты. Вот и тут всё начинается с того, что внезапно исчезает экземпляр гигантского кальмара -- архитевтиса. Вместе с аквариумом.

Ни один детектив не обходится без полиции. В лучшем случае полицейским удаётся распутать дело, в худшем -- они просто путаются под ногами гениального частного сыщика, оттеняя своей криворукостью и недотёпистостью его гениальность. Тут несколько иначе: и сыщик не совсем частный, и способности его хотя и выше среднего, но не совершенны. Точнее, расследованием пропажи занимается весьма специфический отдел ПСФС -- Преступлений, Связанных с Фундаментализмом и Сектами (подозреваю, что Мьевилю было бы о чём поговорить с тов. Дворкиным, известным сектоведом, как-то появившемся на публике в футболке с надписью "CULT BUSTERS". 8-) А всё потому, что среди адептов разного рода сект и секточек Лондона и окрестностей начали блуждать упорные слухи о предстоящем конце света, причём различия касались деталей, но не главного: конец света близ уже, при дверех. Внештатный сотрудник ПСФС профессор Варди, специализирующийся на культах и сектах (снова привет тов. Дворкину), добывает самую разнообразную информацию, в том числе и с помощью собственной агентуры среди коллекционеров культов ("— Как, черт возьми, можно коллекционировать культ? — Присоединяясь к нему.") Под подозрение, естественно, первым делом попала Церковь Кракена, новая хорошо законспирированная секта, члены которой поклонялись гигантскому кальмару: а и в самом деле, кому, как не им, нужен хорошо сохранившийся экземпляр?

И тут всё заверте... За самим Билли Харроу начинается охота. Его похищают из собственной квартиры, при этом совершенно фантасмагорическим образом исчезает его друг Леон, прямо на глазах у Билли. Происходящее всё явственнее обретает черты горячечного бреда: ну кто в здравом уме может предположить, что сотрудница отдела ПСФС Кэт Коллингсвуд -- практически ведьма? Что городские легенды ужасов о парочке безумных, бессмертных и безжалостных убийц, действующих в Лондоне с 1065 года, действительно имеют под собой основу? Что приёмы оригами могут быть применены и к человеку? Что действительно существуют фамилиары, причём объединённые в профсоюзы, отстаивающие интересы этих самых фамилиаров перед магами-работодателями? 8-) Кстати, мельком проскакивает и тема загробного мира Древнего Египта, где рабы-ушебти были обязаны вкалывать на своих посмертных хозяев вечно -- просто потому, что так исторически сложилось. Но одному из ушебти такая судьба пришлась не по вкусу.

"— Он назвал себя Вати, — сказал Дейн, — «Повстанец». Его сделали в Сет-Маате, покровительствуемом Асет. — Он старательно произнес непривычное название. — Теперь это место называют Дейр эль-Медина. На двадцать девятом году правления Рамсеса Третьего."

Стало быть, "Вати" -- "повстанец". Это так, попутно к теме "ватников". 8-) А ещё там была барышня с шикарным именем "Маргиналия", сокращённо -- Мардж. Поначалу я было подумал, что она так и останется эпизодическим персонажем, но у Мьевиля не всё так просто, как может показаться поначалу, и Мардж тоже затянуло в воронку событий. Она тоже начинает своё, любительское расследование, чтобы найти пропавшего Леона, и сталкивается с уже упомянутой парочкой ублюдков-маньяков -- Госсом и Сабби. Если бы тогда она знала больше, она вряд ли осталась бы в живых, но ей, скажем так, повезло. Как повезло и Билли.

Тем временем лондонманты провели обряд гаруспиции, гадая по внутренностям Лондона, и подтвердили, что ППЦ неумолимо надвигается:
"— Все кончается, — сказал Фитч. — А другие возможности, необходимые, чтобы с этим сражаться, улетучиваются одна за другой. — Он закрыл глаза. — Кракен горит, склянки и аквариумы горят, и потом все горит, а дальше никогда ничего больше нет."

Как выясняется, пропавший кракен зачем-то нужен всем: и ладно бы учёным, потерявшим объект исследования, адептам Церкви Кракена, ищущим своего бога, или полиции, отстаивающей честь мундира поиском похищенного, но за обладание архитевтисом схлестнулись и две крупнейшие преступные группировки Лондона, во главе которых стояли, скажем так, не совсем ординарные личности. Постепенно начинает проясняться логическая цепочка: кальмар -- чернила, чернилами пишут, чернилами переписывают... Магическая сила чернил, с помощью которых можно заново переписать даже правила существования этого мира -- весьма существенная причина для поисков кракена, не так ли? А поскольку цель оправдывает средства, то за помощью можно обратиться даже к Нацистам Хаоса.

"Нацисты Хаоса были самой пламенной из фашистских сект. Они, подобно штрассеровцам, жаждали вернуться к незамутненным истокам движения. Скрипучая черная кожа СС, доказывали они тем немногим, кто был готов слушать, а не бежать прочь или убивать их на месте, — это всего лишь трусливая порнография, ханжеское искажение традиции.
Лучше, говорили они, посмотрите, какую жестокость проявляли на Востоке. Посмотрите на автономные партизанские ячейки, созданные в рамках операции «Вервольф». Посмотрите на сибаритские оргии в Берлине — не искажение, а отражение подлинной сути режима. Посмотрите на самую священную дату в их календаре: Kristallnacht, на все эти крупицы Хаоса на камне. Нацизм, утверждали они, есть избыточность, а не ханжеское самоограничение, не жесткий корсет «сверх-Я», добровольно надетый бюрократами.
Их символом была восьмиконечная звезда Хаоса, видоизмененная так, что Муркок расплакался бы, — с загнутыми диагональными лучами: свастика, указывающая во всех направлениях. Что есть «Закон», говорили они, что есть отмщение Хаосу, как не Тора? Что есть Закон, как не Закон Иудейский, который сам по себе есть иудейство, а потому — что есть Хаос, как не отмена этого грязного библейско-большевистского кодекса? Что есть лучшее в человечестве, как не воля, ярость и потакание своим прихотям, и разве не «Делай, что изволишь» служит основой для самовоспроизводства Сверхчеловеков? И так далее, до бесконечности.
Конечно, они были провокаторами и составляли смехотворно крошечную группу, но прославились даже среди злодеев отдельными актами жестокости — невероятной, артистической жестокости, воскрешавшей истинный дух их пророков. Они утверждали, что «окончательное решение еврейского вопроса» было, бесспорно, действенным, но ему недоставало души. «Проблема с Аушвицем, — утверждали их теоретики изощренно-мучительных смертоубийств, — состояла в том, что это был лагерь недостаточно лагерный!» Фюрер-Хаос, на приход которого они надеялись, мог бы, по их мнению, осуществить достаточно художественный геноцид.
Именно к этим деятелям обратились за помощью Тату, Госс и Сабби — и дали Лондону знать, с кем они связались."

И чем дальше, тем выше поднимается градус безумия, сплавляющего реальность и сюрреальность. Что скажете об игрушечном фазере из "Звёздного пути", стреляющем вполне реальными разрядами? О телепортации, при которой объект, в том числе живой и разумный, материализуется в конечной точке, уничтожаясь в исходной и оставляя после себя очередную тень-призрак, помнящую весь ужас своего уничтожения? О посольстве Океана в Лондоне? О катахронофлогистоне -- веществе, сжигающем что бы то ни было в "огне памяти", после чего сожжённый объект прекращал существовать не только в реальном мире, но и в людской памяти? О грандиозном побоище в преддверии близящегося конца света между различными экстремистскими сектами, в том числе Иисусовыми буддистами? "Они цитировали «Махавамсу», наставление царя Дуттхагамани, сделанное после того, как он убил несколько тысяч небуддистов. «Их всего полтора, человеческих существ, убитых здесь тобой. Остальными были неверующие и те, чья жизнь полна зла, они ценятся не больше, чем звери». Их всего полтора: вот сколько убитых Иисусовы буддисты насчитывали после своих налетов, проведя тщательный религиозный учет." О лондонских антителах? "Из двери магазина за ними вышли громыхающие предметы — сложносоставные вещи, сделанные из ткани города, из бумаги, кирпичей, шифера, смолы, дорожных знаков и запахов. Один из них двигался почти как членистоногое, другой — подобно птице, но все были ни на что не похожи. Ноги из стоек строительных лесов или балок, руки из деревянных планок."
О Госсе и Сабби.

Говорят, что не всё так однозначно, как иногда кажется, и стоит трижды подумать, прежде чем согласиться сотрудничать с кем-то против общего врага. Действительно: тот, кого ты до последнего момента будешь считать своим союзником (ну, или по крайней мере занимающим нейтральную позицию), вполне может играть свою игру, не останавливаясь ни перед чем, если вдруг понадобится. Но возможен и новый поворот вверх тормашками, когда ты с ужасом понимаешь, что тебя банально использовали, а потом цинично предали, чувствуешь близкую (но вряд ли быструю и лёгкую) смерть -- и тут оказывается, что ты просто послужил наживкой. И ты, полностью опустошённый, никак не можешь поверить, что наконец-то всё кончилось.

Лично для тебя кончилось, конечно же, но надвигающийся конец света для всех, даром, никуда не делся, никто его не отменял. И верующие Церкви Кракена тоже принимают свой последний бой: "Один из кракенистов отрастил себе глаза гигантского спрута: жуткие черные круги располагались с обеих сторон головы, и лицо выглядело зажатым между ними. Какая-то женщина вспучилась, все ее тело стало мышечной трубкой, из которой торчали конечности, нелепые, но очень сильные. Она носилась по простору, движимая своим телом-сифоном, плыла в воздухе, словно в воде; волосы ее развевались от морских течений, пролегавших за многие мили от этого места. Кто-то задрал руки, демонстрируя пузыри, которые лопались и превращались в присоски, как у спрута, а у другого на месте рта появился зловещий клюв.
Они набрасывались на оружейников и прорывались сквозь вихрь покрытой чернилами бумаги. Пули пронзали их; в ответ они ревели, кусались и били. Обладатель присосок с надеждой поглядывал на внутренние поверхности своих рук. Отметины, пузырясь, становились маленькими пылесосами, но руки оставались прежними. Билли наблюдал за ним. Это было невероятно и пугающе, но…
Но не божья издевка ли это: ни у кого из кракенистов не появилось щупалец?"

Как вы думаете, что нужно для того, чтобы переписать правила существования мира? Чернила? Бумага? Не только: ещё для этого необходима полная и безоговорочная вера окружающих в то, что теперь действуют не старые, а новые правила. Об это спотыкались многие -- основатели религий, диктаторы, маги, с чьей точкой зрения (конечно же, единственно верной) соглашались не все и не всегда. Когда сталкивались воли и представления, ткань мира трещала и гнулась, но выдерживала. Выдержала она и на этот раз. Правда, настоящая угроза существованию нынешнего мира, как выяснилось, никуда не делась: кто знает, на что способен обычный человек, утративший веру и стремящийся снова утвердить её, давным-давно утерянную, любой ценой? Пусть эта вера стала для тебя самого чем-то вроде музейного экспоната, вроде трупа кальмара в формалине, но чтобы окончательно не лишиться смысла жизни, ты ещё можешь заставить поклоняться этому музейному экспонату весь мир -- уничтожив то, что подрывает основы иррациональной веры. Верую, ибо абсурдно. Господи, ЖГИ!..

"Ничего не пропало. Билли понял это совершенно ясно. Билли со странной отчетливостью осознавал, что, несмотря на все последние события, подробности которых оставались слегка расплывчатыми, здесь, в этом зале, никогда не было легендарного гигантского животного. Крошечный ангел памяти покружился и потряс черепушкой головы. Билли засмеялся, сам не зная почему. Пиромант был жив и ждал свою дочь: никогда и нигде не было никого, кто мог бы шантажировать его при помощи девочки. Время казалось немного сырым. Угроза, которую Билли отменил в этом зале, — а она была очень неприятной — никогда ни над кем не нависала, потому что ее не существовало. Он смеялся.
Небо изменилось. Билли ощущал его через крышу. Оно отличалось от того, каким никогда не было. Напряжение ушло. Конец света, настоящий конец, был только одной, очень маловероятной возможностью из многих."

Как-то так. Там, где один обычный человек способен уничтожить мир, другой не менее обычный человек способен ему помешать -- хотя бы на этот раз. Сила Божия, как говорится, в немощи совершается, и вряд ли стоит оправдывать своё бездействие привычным "Да что я могу?..". Непримечательный сотрудник Дарвиновского центра, специалист по составлению каталогов и препарированию образцов, Билли Харроу таки кое-что смог.

"Дело снова близилось к светопреставлению, конечно, — так было всегда. Но все же не чувствовалось такого безумия, как в прошлый раз. Не так мучительно. Билли не был ангелом памяти — для этого он был слишком человеком, — но он видел ангела памяти с того места, на котором стоял. Скажем так. Надо ли ему было защищать еще какую-нибудь историю? Казалось, улицы больше не голодают.
Снаружи на них глядело небо. Билли был за стеклом."