VOX BRIAN MAY SPECIAL

Не так давно, буквально в статье о Peavey Blazer/Rage, я натуральным образом жаловался и ныл по случаю того, что, дескать очень трудно писать о мелких дешевых транзисторных усилках, которые мало чем различаются от производителя к производителю.

И вот подарок судьбы – сегодня мы говорим об усилителе той же группы, но настолько непохожем на все то, что есть рядом с ним, что писать о нем достаточно приятно.

Итак. Исходные данные очень просты – Vox выпускает новый комбик. Дешевый, маленький, транзисторный комбик. Казалось бы, какая разница – подумаешь полку банальностей прибыло.

Но не все так просто. Ведь на свете так мало именных усилителей – Marshall Slash, Marshall Zakk Wylde, Peavey 5150 (Van Halen), Carvin Legacy (Steve Vai), Crate Blue Voodoo (Marty Friedman) – это вроде как все, что приходит на ум в первые десять секунд. И половина из этого конечно уже снята с производства. Но по любому, все эти именные усилки – это дорогущие, ламповые аппараты громадных размеров и мощности.

А вот Vox Brian May – он не такой. Не дорогущий, не большой и не ламповый. В общем все не как у людей получается в группе Queen. И при этом получается хорошо, стоит отметить.

А теперь для начал краткая история, экскурс в прошлое и все такое. Начнем сначала.

Brian May всегда был извращенцем. Он играл не как все. Он играл на гитаре не у всех. У него было звучание не как у всех. И разумеется с усилителями у него просто не могло быть определению все как у всех. Этот ни на кого непохожий человек (разве что прической с Хендрикса).

Разумеется он всегда на VOX AC30 – знаменитом легендарном усилке, на котором играло куча народу. И ни один из ни не звучал как Brian. Все знали, все видели – эти стены «воксов» на «куиновской» сцене. Но никто не мог звучать как он. Потому что «у моей девочки есть одна маленькая штучка». В общем, все дело было как обычно «в волшебных пузырьках», как говаривает Авдуевский, прислушиваясь к малиновому звону бутылок пива Тинькоф под моим столом.

Дело в том что за сценой у Brian был еще один усилок. Именно в тот усилок May и врубался напрямую и лишь оттуда в эту знаменитую «стену воксов». Именно тот мелкий дебиловатый усилок-уродец выдавал знаментое на весь мир «мэйевское звучание».

Чтоже это было за усилок такой чудесный? Как и многие гениальные вещи это было скопище всякого непонятного дерьма, которое случайным образом соединилось в нечто хорошее. Джон Дикон – басист той же группы Queenмного лет назад взял и собрал своими руками этот усилок из всякого ненужного хлама типа деталей списанного в хлам радиопримника, самопальной педальки бустера самого Brian и еще никому не понятного барахла. Не удивлюсь если в том усилке обнаружат пробки от пива, на манер тех что Zakk Wylde приколачивает гвоздями к своим невероятным лесполам.

В общем на самом деле по барабану чего они там напихали в эту странноватый ящик. Но удивительного ничего нет. Для Brian May – человека который всю жизнь играл на самопальньй гитаре с жутко неудобным грифом (пробовал я тут как-то подписную копию его гитары - проблевался) – такой человек не может играть на обычном усилке как все люди. Не знаю в чем дело, но возможно May – патологически жадным человек, предпочитающий всякое паленое барахло по-дешовке, вместо приличных вещей от раскрученных брендов.

Кстати, эта хрень (они называли ее Deacy в честь басиста-создателя) работала ко всему прочему на батарейках (зацени фотку этого чудовища снизу).

Так вот, фирма Vox решила взять и воссоздать этот самый легендарный звук двух усилков соединенных воедино пуповиной словно эмбрион и беременная женщина. Речь идет о Deacy плюс Vox Ac30.

И тогда на свет появился Vox Brian May Special – чистый белоснежный усилитель, цветом своим символизирующий доброту и красоту всего сущего под луной.

А теперь по делу. Так вот этот мелкий усилок действительно выдает звучание Brian May наиболее близко, в сравнении с чем-либо иным. Можно даже сказать – что это оно и есть – то самое звучание легенды Queen. Хрен ты отличишь этот саунд. Это оно самое и описывать его нет смысла. Другое дело, что там есть еще до фига других фишек и о них по подробнее.

Если честно, то я не воспринимаю этот комбик как именно усилитель. Играя с ним меня не покидало ощущение, что это просто педаль distortion а никакой не усилитель.

Чистый звук у Brian May довольно тухлый. Глухой и совсем не чистый. Он с какой то примесью. Но для этого есть прекрасная отмазка. Обычно когда чистый звук поганенький то всегда можно сказать, что он просто оч «блюзовый звук». Ибо играть грязный древний блюз на таком псевдочистом звуке достаточно приятно – много драматизма и реликтовой натуральности. Рубить чего-нибудь слайдом – одно удовольствие.

Такого рода чистый звук обычно получается если вы врубаетесь в какой нибудь усилок на полном гейне а потом убираете на гитаре громкость до минимума (на гитаре убираете а не на усилке).

В общем типичный блюзовый чистый звук педали перегруза. Но какой педали. С перегрузом в этом комбике все в порядке. И это весьма странно. Ибо ожидать от таких мелких и повторюсь дешевых (по цене обычной примочки) комбиков – сочного мощного музыкального перегруза – это как говорят в рекламе сыра «нет, сынок, это фантастика»

Ручки регулировки этого комбика в точности повторяют ручки какой-нибудь педали distortion (например Boss DS-1) – гейн, громкость и тембр. Ничего лишнего – все ради рубилова. Система гейна и «тяжести» двухступенчатая. Если при максимуме гейна вам хочется еще тяжелее – то Вы нажимаете небольшую кнопочку и гейна становится еще больше.

Характер перегруза очень универсальный – ручкой тембра можно выставить его от достаточно теплого и глубокого до прорезающе-визжащего. Глубина этого перегруза колеблется от среднетяжделой «а ля хард-рок 70-ых» (прямо «may-евский саунд») и вплоть до чего-то невероятно тяжелого, просто брутального (можно запросто колотить риффы slayer или metallica).

Очень непонятно как с таким звуком справляется невероятно маленький динамик всего 6,5 дюйма, но он не «пердит» и доносит все весьма правдиво. Вообще комбик очень маленький и невероятно легкий (что-то около 5 килограмм). Таскать такой усилитель на репетицию или концерт – довольно просто. И это усиливает сходство с примочкой дисторшен.

Кстати у него есть два выхода – один с эмуляцией динамика, другой без. То есть комбик можно использовать как просто примочку и подключать к чему угодно – либо в пульт, либо в другой усилок, либо в кабинет. И звучать оно будет по прежнему хорошо, тяжело, задорно и весело.

Громкостью особой этот усилок не отличается, все таки 10 ватт всего. Но при этом надо сказать, что оглушить соседей или рубить рядом с барабанной установкой при хорошем гейне – это достаточно легко.

Такие вот дела если в кратце.

В общем, Vox удалось сделать отличный аппарат, нечто необычное и выдающееся среди остальных аппаратов аналогичного типа. И можно с уверенностью говорить о том, что этот усилитель заслужил место в пятерке самых интересных и важных событий в гитарном оборудовании в 2003 году.

Сергей Тынку, 2004

с сайта www.guitars.ru

Брайан Мэй размышляет о прошлом, о самых ярких событиях двух последних десятилетий для Queen и об альбоме тридцатилетней давности, который безусловно «сделал» группу. «Мне нравятся все альбомы, – говорит он. – Но A Night At The Opera был самым блестящим: не само совершенство, конечно, но все же…»

Brian May

Тот год стал знаменательным для всех членов Queen. Более трех десятков лет назад, 21 ноября 1975 года, EMI выпустила четвертый альбом группы. Альбом, который записывался в течение четырех месяцев на шести студиях, а из-за присутствия композиции Bohemian Rhapsody Queen в конце концов оказались там, где всегда мечтали побывать: посреди сцены в свете рамп.

Благодаря задумке, которая родилась в голове Брайана Мэйя во время концерта Strat Pack с Полом Роджерсом в сентябре 2004 года, Queen совсем недавно отыграли первое турне после 1986 года, завершив тур в лондонском Гайд-Парке.

Вряд ли кто-то теперь сможет забыть эти концерты 2005 года с обновленным на скорую руку составом, даже сам Брайан Мэй. Отдыхая в своем доме в Суррее, он никак не может убрать с лица довольной улыбки.

«Черт, все опять закрутилось! Я даже себя иногда щипаю, чтобы проснуться, – смеется он. – Кажется, мы снова попали в струю, даже не прикладывая особых усилий».

Так же и улыбки фэнов, приходящих на каждый европейский концерт, отражались в лицах ударника Роджера Тейлора и бывшего вокалиста Bad Company и Free.

«Самое удивительно, что я чувствовал себя как в те далекие времена, – говорит Мэй. – Идея родилась совершенно случайно. Мы просто подумали, что неплохо бы было отыграть пару концертов для собственного удовольствия. Но когда в Гайд-Парке мы появились перед семидесятитысячной аудиторией… все снова закрутилось».

«Просто непередаваемые ощущения, – развивает тему Брайан. – Это, видимо, потому, что люди тоже чувствовали нашу энергетику. Мы все по-настоящему получали удовольствие, и Пол делал свое дело на сто процентов, так что никто не ощущал себя марионеткой. Это было невероятное благоговение, подкрепленное талантом Пола».

Без сомнения, часть поклонников и критиков сомневались в том, что Роджерс сможет гармонично вписаться в коллектив, ведь его исполнительская манера весьма далека от Фредди Меркьюри. Как оказалось, он подошел просто замечательно.

«Он не перестает удивлять меня даже после европейского турне, – говорит Мэй. – Когда я впервые услышал запись шеффилдского концерта [впоследствии выпущена на CD- и DVD-носителях под названием Return Of The Champions], я спросил звукооператора, много ли ему пришлось поработать над окончательным звучанием. Оказалось, что нет. Так как все было уже на нужном и, главное, натуральном уровне. Если проследить, как менялась его манера исполнения в течение евротура, можно заметить, что она все больше и больше срасталась с общей картиной. Так что под конец I Want It All звучала так, как если бы он исполнял All Right Now. Он умеет легко приспосабливаться к обстановке, и это, по моему мнению, замечательная способность».

Ностальгия по старым временам заставила Брайана вспомнить риффы из All Right Now и Can’t Get Enough, столь врезающиеся в память, собственно как и риффы с любой старой песни Queen. «Это так естественно. Мы все на этом выросли, так что лучше и придумывать нечего. Я иногда думаю, что вот передо мной аудитория из 70000 человек, и 50000 из них способных сыграть этот рифф. Я просто ухожу в себя и играю так, как считаю нужным. Конечно, я не супергениален, но почувствоваться органичность и естественность в состоянии».

Но, как и везде, у триумфа есть обратная сторона. В случае Мэйя это проблема времени, которого не хватает все больше и больше. Тут Брайан становится серьезней.

«Меня это очень беспокоит. Сейчас у нас запланирована пара американских концертов, а потом двинем в Японию. На данный момент, конечно, главный вопрос, пускаться ли в большой тур по Америке – по меньшей мере на три месяца. Ведь тоже придется жертвовать временем, – замечает он. – И я на самом деле не знаю: я ужасно хотел бы вновь посетить все эти залы, но время-то тикает. Я высоко ценю личную жизнь и хочу как можно больше времени проводить в кругу семьи».

И проблема не только в Queen…

«Я разрываюсь, так как приходится участвовать в разных сторонних проектах. Сейчас с Патриком Муром мы пишем книгу по астрономии, тем более что я не отметаю мысли разрабатывать мой старый научный проект на соискание ученой степени PhD (соответствует кандидату наук). Появилась реальная возможность завершить его на Тенерифе, так что я очень захвачен этими мыслями. Тем более что я не из тех, кто не доводит дела до конца».

Пусть стремление Мэйя делать все то, за что он берется, максимально хорошо станет лейтмотивом нашего дальнейшего разговора об A Night At The Opera.

1975 год стал для Queen решающим. Со своим главным хитом на тот момент – Killer Queen с альбома Sheer Heart Attack – они уже стояли на краю пропасти. Снаружи все выглядело весьма даже радужно, но, как вспоминает Мэй, изнутри была совершенно иная картина.

«Хотя мы и имели огромный успех, с точки зрения менеджмента были близки к краху и уже не надеялись увидеть света в конце тоннеля, – объясняет он. – Мы не получали гонораров за концерты. И хотя деньги – это не главное, не очень-то приятно было осознавать, что ты занимаешься рабским трудом».

«Так что A Night At The Opera стал по-настоящему решающим в нашей карьере. Джон Рейд, который по нашей просьбе занялся менеджментом группы, сообщил, что с долгами он разберется, но мы должны были пойти и записать самый лучший альбом, тогда все стало бы на свои места! Но нас не покидало чувство, что если альбом не удастся, мы не вылезем из долгов, так что пришлось записывать пластинку все жизни. И это не шутка».

Вместе с Queen в 1975 году выпускали свои новые альбомы такие метры британского рока, как Led Zeppelin (Physical Graffiti), Pink Floyd (Wish You Were Here), By Numbers (The Who) и, что самое забавное, Bad Company (Straight Shooter). Как это могло повлиять на состояние самих музыкантов Queen?

«Мы гораздо сильней из-за этого беспокоились, когда только-только попали под гастрольное давление после выхода Sheer Heart Attack. А когда уж ты влился и у тебя девять месяцев концертов, три месяца записей, небольшая передышка и опять все сначала, тогда не задумываешься о том, что происходит вокруг».

«Редко удавалось послушать другие группы, так как своих проблем было навалом, – продолжает Мэй. – Поначалу удавалось попасть на концерты Led Zeppelin и The Who, которых я любил и до сих пор люблю, но уже во время работы над ANATO нас как будто стеной отделило от внешнего мира. Мы полностью отдавались работе и не задумывались ни о чем другом».

Кстати, если вы никогда не слышали классических шедевров, отражающих звучание Queen, тогда послушайте ANATO, сосредоточивший всю грандиозность стиля группы. Помимо великолепной Bohemian Rhapsody, которой просто стыдно не знать, на альбоме есть душераздирающие баллады, рок в стиле Zep’ов, отголоски водевиля, типизированный фолк, сольный гитарный джаз и многое другое.

Открывающий трек Death On Two Legs, формально связанный с иллюстрацией на обложке, был, по сути, камнем в огород бывших промоутеров группы, компании Trident.

«Мы грешили некоторыми остротами в текстах песен, я это и по сей день практикую, – смеется Мэй. – Вообще, это довольно жестко, и, кажется, до нас этого никто не делал: вряд ли Фрэнк Синатра вкладывал в свои песни колкости про звукозаписывающие компании. Шаг был довольно рискованный, так что нас сразу предупредили, чтоб мы были осторожней; мы едва избежали судебного разбирательства по обвинению в клевете». Новый альбом изобиловал «фишками», которые стали традиционно квиновскими, особенно это касалось гармонии. Взять хотя бы прославленную оперную середину из Bohemian Rhapsody или некоторые фрагменты Lazing On A Sunday Afternoon – такие пассажи были всюду продуманы до мелочей.

«Гармонии, привитые еще с детства – с родительских пластинок, сидели в нас так глубоко, что сам факт их нарушения доставлял удовольствие», – объясняет Брайан.

«Так что не сложно было, оттолкнувшись от заложенных глубоко в голове основ, экспериментировать и создавать собственные гармонии. Теория уходила на второй план, в то время когда в действие вступало чутье. Меня это очень захватывало».

Следующей по списку идет I’m In Love With My Car, написанная и спетая Роджером Тэйлором и исполненная молодежных штучек. Для атмосферности Мэй отстроил более резкий звук.

«Да, как сейчас помню, звук был ужасно резким, тем более что я специально играл очень близко к бриджу».

Песня также канет в лету, как Bohemian Rhapsody на вторую сторону пластинки, наделив Тэйлора зарплатой, сравнимой с гонораром Меркьюри, автора первой стороны. Мэй со смехом вспоминает: «Роджер за это получил по ушам ого-го как, но и кассу он снял немалую! Таким образом песня, не ставшая хитом, оказалась для него очень прибыльной!»

За конпозицией You’re My Best Friend сочинения бас-гитариста Джона Дикона идет ’39, которая врезалась в сердце каждого поклонника Queen. Даже Дэн Хокинс, гитарист The Darkness, признается, что, как только ему попадает в руки акустика, он непременно наигрывает пару первых аккордов из нее.

«Удивительно, что эта композиция до сих пор жива, ведь не так-то просто сохраниться песне, если она не была синглом, – полагает Мэй. – Можно было бы сделать ее и синглом, но политика в нашей группе была такова, что даже упоминать об этом было страшно».

В песне рассказывается история о том, как инопланетная раса летит в поисках нового пристанища, скрытого за пеленой примитивных структур. «Я помню, как сочинил ее: где-то в три утра мои мысли моментально обуяли слова и музыка, я сразу представил себе космического человека, ищущего новый мир. Этакий фолк будущего».

«В середине песни сводятся сразу несколько гитарных партий и великолепный вокал Роджерса. У него невероятный диапазон, поэтому я попросил его пропеть эти странные неземные восклицания, которые символизируют общую относительность всего космического путешествия».

«Я никогда не забуду… - остановился Мэй, как бы размышляя, рассказывать дальше или нет. – Я могу показать, что это за момент. Мы с Роджером просто в тупик попали, я просил его спеть эту ноту, а он то ли не хотел, то ли не мог. В результате, он спел другую ноту, а я потом убыстрил скорость, чтобы получить нужную».

Лишь единственный раз за все интервью его подвела память, когда речь зашла об использованной акустической гитаре: «Кажется, это была Hummingbird, я уж не помню. Надо послушать еще разок и попытаться выяснить!»

Когда речь заходит о The Prophet’s Song, восьмиминутном эпосе, открывающем вторую сторону пластинки, Мэй предлагает совершить ретроспективу в процесс сочинения и записи песни.

«Для меня это был просто какой-то ад: я слышал песню в голове, но намного трудней было перенести это все на язык той музыки, что снаружи. Просто я слышал сразу все, и приходилось выдавать отдельные кусочки, что было невыносимо, поэтомы мы напряглись так напряглись».

«Черт подери, я просто сходил с ума, и никто не мог мне помочь, ибо то были мои личные тараканы, – продолжает Брайан. – Фредди делал все как надо, помню, мы собрались утром в Rockfield [Studios, Монмут], где и пытались ее записать, я слушал, как он наигрывает на клавишах аккомпанемент, и думал: Боже, вот он уже готов, а я никак не могу разобраться с этой вермишелью в голове! Очень нелегко было сконцентрироваться и привести все в нужное русло».

Для своего соло «в оппозит» на концерте Brighton Rock Брайан Мэй использовал пленочный накопитель Echoplex, а один из вокальных пассажей на The Prophet’s Song записан с применением того же принципа. И все это задолго до появления Pro Tools, Cubase и т.п. Как же ему это, черт подери, удавалось?

«Это делалось вживую, хотя звук проходил несколько стадий обработки, – рассказывает Мэй. – Сначала родилась идея с каноном на основе задержки, а так как с гитарой я это проделывал уже много раз, стало интересно, что получится, если подключить голос. Объяснить Фредди было не так-то просто, поэтому пришлось сделать пару демок с двумя отдельными задержками, а потом мы уже вместе начали работать над созданием канонов, контрапунктов и т.п.».

«Записав все это, мы сели с Роем [Томас Бейкер, продюсер], выбрали лучшие дубли и наложили друг на друга. Конечно, когда приходится вырезать фрагменты пленки, эхо может уехать совсем не в ту степь. Тогда приходится их перегенерировать. А потом, когда вы сводите два куска вместе, есть риск, что может поехать следующая часть».

«После уже я проиграл все это Фредди, засунул его в студию и сказал: вперед! Кое-что из этого куска он спел по моим задумкам, кое-что вставил сам, причем результат получился великолепным».

«Потом мы отобрали лучшие моменты и, как говорится, сделал дело – гуляй смело!»

После таких объяснений становится понятно, зачем понадобилось записываться аж на шести студиях.

«Это было действительно необходимо. Работы было много, время летело, поэтому проще было все это делать в разных местах. Взять хотя бы те маленькие отрывки с Good Company, где я отыгрываю духовые партии на гитаре – я просто обязан был это сделать. Фредди в этот момент мог заниматься своими многоголосными гармониями… При записи альбома нам впервые пришлось разъезжаться и заниматься каждому своим делом».

Мэй очень славится своими гитарными оркестровками, но самой выдающейся в этом плане его работой была вышеупомянутая Good Company, где гитара имитирует медные и деревянные духовые в духе традиционного джазового ансамбля. Сделано поистине с любовью.

«Да, это было великолепно, – подтверждает Мэй. – Время на студии было расписано по часам, поэтому надо было приходить и реализовывать свои музыкальные фантазии, чего бы оно ни стоило. Я, если мне не изменяет память, работал в основном на студии Scorpio Studios с Майком [Стоуном, звукорежиссером], где мы взяли старый усилитель Deacy, обложили его тряпками, подставили микрофон и использовали педаль громкости и квакушку в качестве эквалайзера».

«Мы постоянно экспериментировали с положением микрофонов: то сразу три подставим, то установим сзади, то прикрутим к корпусу. Иногда приносили усилки в маленькую комнатку, чтобы получить резонанс, и крепили микрофон к окну – то есть мудрили по полной программе».

«Опять-таки, если бы этого всего не было в моей голове, я бы в жизни на это не пошел. Это была очень новаторская работа, и при том, видимо, первая и единственная в моей жизни! – улыбается Брайан. – При записи следующего альбома (A Day At The Races) я был просто гитаристом, но я ощущал все богатство своего потенциала, так как прошел через такую школу».

Ну и наконец Bohemian Rhapsody. Только в Великобритании было продано больше двух миллионов копий этого сингла. Хрестоматийный пример света и тени, с оперной вставкой из 180 голосовых дорожек, гитарное соло Мэя и супертяжелый рифф перед последним клавишным проходом и финальным ударом в гонг.

Тысячи слов были написаны про эту песню, но у Брайана еще припасено несколько интересных историй о, возможно, лучшем сингле Queen.

«Мы очень сработались тогда с Фредди, который стоял у штурвала. Оба много вложили в эту песню, но все-таки задумка была изначально его. Почти все гармонии записаны методом наложения. Начало тоже полностью принадлежит Фредди, и я до сих пор поражаюсь, как ему удавалось создавать такие гармонии, которые он предварительно проигрывал на клавишах.

«А потом Фредди стал лениться, говорит-де, Брайан, ты же сам умеешь наложения делать? Может, закончишь за меня? – смеется, вспоминая, Мэй. – Ну он был, конечно, очень талантлив, когда хотел, у нас тогда каждая нотка была записана на бумаге».

Очень много хлопот доставили эти две песни, да и ATANO в целом, но таков был сознательный выбор участников Queen. Взять хотя бы историю о том, как Мэй приукрасил фрагмент, где поется «shiver down my spine», ударяя по струнам за бриджем.

«Мы уделяли много внимания мелким деталям, поэтому не обходилось и без украшательства. А какой гитарист не любит порубить за бриджем, чтобы позвенеть чуть-чуть. Таких фишек в музыке Queen на самом деле много. Мне кажется, что гораздо легче играть чужую песню, чем свою, когда ты сосредотачиваешься на каждой ноте, – продолжает Брайан. – А играя песни Фредди, я ощущал, что в них было, где развернуться. Я улавливал его задумки и как бы развивал их, как это делают аранжировщики».

«Фредди всегда был очень увлечен музыкой, равно как и я. Но вот я частенько просыпаюсь в ночи и думаю: а может быть вот это наиграть? И обычно это бывает песня Фредди, а не моя!»

Еще один блистательный хит – Love Of My Life, также отмеченный традиционным клеймом Queen: великолепная гармония, сногсшибательный вокал и гитарно-оркестровые партии, которыми Мэй восхищается по сей день.

«Я действительно очень горжусь ими, – подтверждает он. – Фредди не ставил никаких рамок, так что мы начали с чистого листа, помогая друг другу».

«Открывалось все это действо небольшим скрипичным проходом, – вспоминает Мэй, – над которым мы работали вместе, решая, как он должен звучать и что «говорить». А потом пришел мой звездный час, и я обнажил весь свой арсенал. Великолепная песня, великолепное исполнение. Гармонии просто выше всех похвал».

В заключении интересно было бы узнать, что Брайан думает об альбоме A Night At The Opera в целом.

«Это был бесспорный скачок вперед, - говорит он после нескольких минут раздумья. – Хотя мы вряд ли это тогда осознавали – закономерный прогресс. Что касается стиля, то альбом – ближе к Queen II, чем к Sheer Heart Attack, потому что последний в некотором роде более сглаженный что ли. А ANATO был из разряда «это наша корова, и мы ее доим», так что мы делали, что хотели, и получали от этого удовольствие, что во многом похоже на процесс создания Queen II».

Прежде чем попрощаться, мы попросили Брайана в двух словах рассказать о фигуре Фредди Меркьюри в те далекие времен как о коллеге и друге, которого сейчас так не хватает. «Фредди был велик, – говорит Мэй не раздумывая. – Многие думали, что он диктатор, но на самом деле он был непревзойденным дипломатом. Если в группе возникали споры, то он единственный мог найти компромиссное решение, отбросив все эмоции. Фредди был нашим вдохновителем. Его заботила исключительно музыка, а не эго, легенды и тому подобная ерунда, важна была только настоящая правильная музыка, которая всех нас очень связала».

Guitarist октбярь 2005
перевод - Юрий Кирилллов

с сайта www.guitars.ru

Brian May

Это интервью было взято в последние месяцы 1983 года, через 10 лет после выхода дебютного одноименного альбома Queen. Стивен Розен вспоминает: "Я брал у Брайана интервью в фешенебельном отеле "Sunset Marquis" в Западном Голливуде, где только самая высшая аристократия рока может рассчитывать на торжественный прием. В то время Queen имели невероятный успех, и Брайан с радостью отвечал на любые вопросы - как серьезные, так и дурацкие".

Некоторые считают, что Queen заполнили собой пустоту, образовавшуюся после распада Led Zeppelin. Ты согласен с этим? Я не думаю, что мы близки к Led Zeppelin. Мне кажется, что то, что мы делали, больше по духу походило на альбом "Truth" (Джефф Бек, 1968 год). Мы стремились проникнуться этой тяжелой, возбуждающей атмосферой, но также хотели быть очень мелодичными. Чтобы гармоничная мелодия игралась поверх "тяжелой" подложки.

Видел ли ты как Джефф Бек играл с Родом Стюартом? О, да. То, как они вступали вместе - это оставило глубокое впечатление. Так же, как и Cream - я был большим поклонником Эрика Клэптона. Я был на их ранних концертах, и каждый из них в то время был настоящим событием. Их шоу были во всех смыслах электрическими - как будто игра каждого служила источником энергии для всех остальных. Они довольно прямолинейны как музыканты, но каждый из них четко знает, что он должен делать. Страсть и агрессия игры Клэптона, вместе с совершенством и красотой его соло - это было нечто захватывающее. Их музыка была полна четных гармоник!

Но самым большим моим кумиром был Хендрикс. Я видел несколько раз его выступления в Англии и полюбил его музыку! Это было на заре его карьеры, когда он "разогревал" на концертах The Who. В то время практически все отзывались довольно цинично о способностях Хендрикса. Я тоже сперва не верил, что он так хорош, но был просто потрясен, когда увидел его живьем. Я никогда не подражал ему, но его чувство гитары повлиял на меня очень сильно. Я считаю, что он развил гитарное мастерство до таких высот, каких оно никогда не достигало до его пришествия. Он играл только через один стек Marshall, самый обычный по тем временам, и Stratocaster, в то время как на тех же концертах The Who использовали, как минимум, по четыре стека каждый. Я видел, как он выступал перед The Move, и у них у каждого музыканта тоже было четыре стека, но Хендрикс со своим обычным набором оборудования просто "порвал" их.

Группа Smile состояла из трех человек. Повлиял ли на тебя формат трио, который использовал Хендрикс? Да, именно так. Мы играли утяжеленную версию "If I Were A Carpenter" Тима Хардина, упрощенный вариант "Doing All Right" (позже эту песню исполняли Queen), и собственную песню под названием "Earth", сингл с записью которой не купил ни один человек. Также мы играли песни Motown в "тяжелой" аранжировке и несколько вещей Cream, в том числе "N.S.U." и "Sweet Wine".

Как Smile превратились в Queen? Smile распались, потому что, хотя мы и сделали запись, она не продавалась. Она нам ничего не принесла, и было похоже на то, что группа топчется на месте. Так что мы приняли решение направить наши усилия на написание материала, но это случилось лишь после того, как был подобран "правильный" состав, ставший группой Queen.

Мы знали Фредди до того, потому что он был другом Тима (Стаффелла, певца и басиста Smile). Он приходил на наши выступления и очень хотел попасть в группу. Я снимал квартиру на двоих с Роджером (Тейлором, барабанщиком Smile и Queen), и, когда бы Фредди к нам не заходил, мы только и делали, что говорили о том, как Хендрикс изменил нашу жизнь.

Мы потратили около года на репетиции, что на самом деле довольно-таки долго, и нам помогло пробиться то, что один мой друг был знаком со звукорежиссером на студии "DeLane Lea". Нам сказали: "Если вы согласны немного поработать для нас, чтобы мы смогли провести отстройку звука в студии, мы запишем несколько демо для вас". Мы сделали четыре демо-записи, и наши друзья разнесли их по звукозаписывающим компаниям, но большинство из них не проявили к нам никакого интереса. EMI заинтересовались было, но до конкретных действий дело тогда не дошло. Компания Trident, фактически не являвшаяся звукозаписывающей, скорее продюсерской компанией, тоже заинтересовались нами, а мы почему-то решили, что хорошо было бы сделать полный альбом и только потом идти в звукозаписывающую компанию. С Trident вышла долгая история, закончившаяся довольно печально.

Следующие 18 месяцев мы писали альбом, и это все проходило в неимоверных мучениях. Мы разнесли его по компаниям снова, и на этот раз к нам отнеслись более внимательно. EMI заметили нас, и мы получили от них письмо со словами "Не заключайте контракт ни с кем, пока вы не переговорите с нами!".

Как ты относишься к первому альбому Queen, и как ты приобрел свою оркестровую манеру игры на гитаре? На самом деле мне всегда хотелось играть все эти оркестровые "фишки", просто у нас не было на это времени. Мы записывали альбом в промежутках между сессиями других музыкантов. Мы нацелились на то, что мы альбом должен быть максимальным отражением наших "живых" выступлений.

Мы поехали в турне, где нам посчастливилось "разогревать" Mott the Hoople. Эти концерты были идеальной стартовой площадкой для нас, потому что их аудитория была потенциально нашей аудиторией. Когда мы приехали в Америку в 1974 году, у нас уже вышел второй альбом ("Queen II"), довольно-таки отличавшийся от нашего первенца. Тогда у нас появился шанс более серьезно заняться студийной работой и сделать все, что нам хотелось - многократные наложения гитар и все тому подобное. Я уже записывал так гитару на сингле Smile, но мне хотелось большего, всех этих оркестровых эффектов за основной партией.

Так что первое, что ты слышишь, когда начинается песня "Father To Son" - это поток гитарных мелодий. Сделав эту запись, я осуществил свою мечту. Я был очень расстроен, когда узнал, что Майк Олдфилд уже записывал "гитарные оркестры" на своем альбоме "Tubular Bells", и я даже решил не слушать его, потому что боялся, что то, что он сделал, разрушило бы мою мечту осуществить это первым. Как выяснилось впоследствии, наша песня звучала совсем иначе. Когда она появилась, многие люди не приняли ее. Многие посчитали, что мы отреклись от рок-музыки, когда они услышали эту вещь, и говорили нам: "Почему вы не играете такие песни, как "Liar" или "Keep Yourself Alive"?" А мы отвечали: "Послушайте ее еще раз, тяжесть никуда не исчезла, просто она разбита на слои. Это совершенно новый подход". Теперь же все люди говорят: "Почему вы не играете такие песни, как на альбоме "Queen II"?" Я действительно очень люблю этот альбом за его несовершенство: там так много несовершенства и невоздержанности юности.

Как ты научился делать оркестровые аранжировки гитары? Я играл на фортепиано с самого раннего возраста, соответственно тогда я и изучил гармоническую структуру. Я слушал записи своего отца и постигал гармонии, которые использовали музыканты вроде Бадди Холли и его группы The Crickets. Это было очень увлекательно.

Меня интересовало, как создаются эти эффекты, и я пропевал все партии на каждой записи, чтобы понять, что играет каждый из нас. Я чувствую, как гармонии создают напряжение и эмоции, поэтому я применяю это к моей гитарной игре.

Технически это было несложно. У нас был Рой (Томас Бейкер, продюсер), великолепный специалист в области техники. Рой работал как звукорежиссер вместе с продюсером каждого из альбомов, и сам был высокопрофессиональным техническим продюсером. Мы были настолько самоуверенны, что считали, что сами продюсируем альбом, и знали четко, какое звучание нам нужно - все наши партии были у нас в уме - но Рой был тем, кто воплощал все наши замыслы в реальность. Он знал все о многодорожечной записи и переходах звука из канала в канал; в начале записи мы работали на 8-дорожечном оборудовании, затем мы перешли на 16 дорожек, и вскоре нам и их перестало хватать!

Выходит, фактически ты играешь сперва одну партию, потом вторую? Как тебе удается совмещать атаку и вибрато между разными участками? Мне пришлось потрудиться над этим! Причина, по которой я делал все это вместо того, чтобы просто "подложить" орган, заключается в том, что гитара - это очень эмоциональный инструмент, ты играешь на ней осознанно, просто определяешь необходимые ноты и жмешь на струны. Но также есть бессознательный элемент, откуда проистекают эмоции. Я хотел, чтобы за каждой партией был оркестр и давал необходимое напряжение и эмоции. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то (изображает аккорд по вымышленной клавиатуре) делал все это просто на клавишных.

В каждую часть я вкладываю все, что могу - если я подтягиваю струну, то только там, где я считаю, что эта подтяжка должна быть. Главное в гитарных гармониях это то, что они не должны идти параллельно, как например, вокальные. Они должны немного пересекаться, образуя небольшую дисгармонию, сплетаясь и расплетаясь друг с другом. Точно так же, как люди создают оркестровые партитуры, именно так и получается большинство из них. Вот все, к чему я стремлюсь.

перевод - Илья Шлыков

с сайта www.guitars.ru

Настроение сейчас - хочу домой

 

После просмотра "Лабиринта" с Дэвидом Боуи решила немного поизучать его творчество и биографию, а так же написать что-нибудь о нем...Из того, что меня заинтересовало на данный момент: оказывается Дэвид Боуи в 1973 году был проездом в СССР, точнее ехал на поезде Владивосток-Москва после гастролей в Японии (интересно, правда ли это).  Я пока не нашла упоминаний об этом в его интервью (если у кого есть, киньте ссылку, пожалуйста), но нашла несколько статей об этом. А так же нашла чуть-чуть информации о записи Under Pressure...

81 год был относительно тихим для Боуи, поскольку с 1970-го это был первый год, когда в Британии не было выпущено ни одного его нового альбома. Пока компании RCA и Decca занимались переизданиями, Дэвид благополучно «поддержал» свои предшествующие хиты совместным творением с Queen, принесшим ему очередной успех в чартах.

  В июле 1981 он вместе с Джорджио Мородером работал в Mountain Studious в Монтрё над записью Cat People (Putting Out Fire), песней, которая увидела свет только в следующем году. В соседней студии музыканты Queen записывали свой альбом Hot Space. Несмотря на часто проводимые параллели между Дэвидом Боуи и Фредди Меркьюри (сценические персонажи обоих характеризовались яркой театральностью и сексуальной неоднозначностью, к тому же оба были вполне заслуженно знамениты своими блестящими концертными выступлениями), до конца 70-х их пути редко пересекались

  Оглядываясь назад, можно сказать, что их сотрудничество было успешным и закономерным, но произошло оно совершенно спонтанно.

Процесс был таким быстрым, что написать и записать удалось только одну песню, первое название которой было People on Streets. Продюсер Queen Дэвид Ричардс, помогавший при записи “Heroes”, а впоследствии работавший вместе с Боуи над несколькими альбомами, вспоминает эту импровизационную запись как «настоящие jam-session и безумие в студии».

Скорость, с которой Under Pressure была записана, явственно ощущается в энергичной резкости композиции. В некотором смысле она напоминает A Day In The Life Леннона и Маккартни: в обоих случаях за милю видно, кто написал, какой кусок. Scat-singing [род джазового пения с выпеванием бессмысленного набора слогов] Фредди – явная работа Queen, кусок с “insanity laughs” – чистейший Боуи, припев “give love one more chance” – снова Queen во всей своей гимново-стадионной полноте, а последнее “This is our last dance” повторяет мелодическую фразу из раннего сингла Боуи You’ve Got A Habit Of Leaving (“Sometimes I cry, sometimes I’m so sad”). На всем протяжении маятник раскачивается между цветущим арт-роком Боуи и нагнетенным глэмом Queen. В этом и заключается сила этой песни: она звучит и как дуэт, и как дуэль.

«Смесь его и наших я дала очень веселый результат», - сказал позже Брайан Мэй, вспоминая, что во время этой сессии Боуи был «очень отчужден». «Из-за всего этого в студии было очень жарко». Интересное пояснение к этому замечанию дал самый близкий друг Боуи из группы, Роджер Тейлор, сказавший в 1999 году: «Мы раньше ни с кем не сотрудничали, так что кое-чьи эго слегка пострадали в процессе».

Under Pressure была смикширована Queen в Нью-Йорке, и мнения относительно результата несколько разошлись. Роджеру Тейлору очень понравилась сама сессия (хотя он и сказал как-то, что «мы никогда не доработали трек до полного моего удовлетворения»), и он заметил, что Under Pressure – «одна из лучших вещей, которые когда-либо делала Queen... невероятно оригинальная и необычная песня». Сам Дэвид позже признавал, что «она звучит лучше в демо-записи. Ее написали так быстро, что кое-какие моменты заставляют меня слегка поеживаться».

Никто вначале не считал, что Under Pressure вообще стоит выпускать, но рекорд-лейбл Queen EMI трек очень понравился, там были уверены, что это стопроцентный хит. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что совместная запись Queen и Боуи, у каждого из которых собственная армия верных поклонников, гарантированно принесет массовые общие сборы. Так как никаких больше весомых совместных записей сделано не было (если не считать бэк-вокала Боуи к Cool Cat, позже забракованного), на сторону Б для сингла была выбрана песня Queen Soul Brother, и Queen в результате стала упоминаться первой.
Ни Queen, ни Боуи не собирались «продвигать» сингл, так что любимому режиссеру Боуи Дэвиду Малле было позволено создать любое видео, в котором не появляется никто из исполнителей. Малле составил причудливый коллаж из кусочков новостных роликов и немых фиьмов: образы Греты Гарбо, Джона Гилберт, Носферату перемежаются с видео о массовой безработице, падающих многоэтажках, бедных кварталах и падении на Уолл-стрит. Это использование эпизодов из немых кинофильмов предопределило появившийся три года спустя прекрасный клип Queen на песню Radio Ga-Ga, основанный на фильме Metropolis (его тоже режиссировал Малле, Queen выбрали его по совету Боуи).
 

На BBC клип Under Pressure быстренько запретили, поскольку там были кадры взрывов, устроенных ИРА в Белфасте, но в Британии песня и без клипа смогла подняться в чарте. Войдя в чарт 8 ноября на восьмом месте, уже на следующей неделе она «скинула» с первого места Every Little Thing She Does Is Magic группы Police и две недели оставалась на вершине. В Америке песня заняла более скромное 29 место, что, тем не менее, было лучшим результатом Боуи со времени Golden Years.

Запись Under Pressure дала возможность Боуи обсудить с Фредди Меркьюри свои карьерные вопросы, поскольку его поразила та финансовая и художественная свобода, которой Queen пользовалась в отношениях с EMI. Инженер, присутствовавший на сессии в Монтрё, рассказал Кристоферу Сэнфорду, что «Дэвид так и расспрашивал его о деталях... Дэвид уже достиг предела в отношении со своим рекорд-лейблом». Хотя несколько последующих синглов Боуи еще попадали под юрисдикцию RCA, он давно уже был готов уйти. Так что он был более чем счастлив позволить Queen выпустить Under Pressure под своим лейблом, а в 1983 году и сам подписал контракт с EMI.

Queen исполняла Under Pressure на концертах на протяжении всех дальнейших выступлений, но Боуи снова обратился к ней только 10 лет спустя, когда спел ее дуэтом с Энни Леннокс на концерте памяти Фредди 20 апреля 1992 года.

Затем он пел Under Pressure в дуэте с бассисткой Гейл-Энн Дорси, которая потрясающе вела партию Фредди, на протяжении туров Outside, Earthling, Reality и летом 2000. «Queen – моя самая любимая группа, - сказала Гейл-Энн в интервью в 1998 году, - и я помню, как меня потрясло предложение Дэвида. Я даже заплакала. Петь партию, которую изначально пел Фредди Меркьюри, – самая большая честь в моей жизни».

по книге Н.Пегга
взято с http://holloweenjack.livejournal.com/15285.html#cutid1

Начала переводить интервью Брайана 1976 года журналу Circus Magazine. Перевод еще сырой, но решила выложить, т.к. не знаю, когда смогу его "причесать" по-человечески...

___________________________________________________________________________________

Брайан Мэй несет ответственность за густой королевский звук, который является неотъемлемой частью Королевско образа. Искусный гитарист, Мэй  полностью использует весь потенциал своего инструмента, он может успокоить королевскую аудиторию тоскующей мелодией в стиле барокко в течение одной секунды, а затем обрушивает на них залп мощных аккордов. Ни одна гитара не удовлетворяла Брайана, и он, вместе с отцом, построил свою собственную гитару из необычных материалов. Глянцевая красота его гитары делает ее похожей на детище Стратокастера и Гибсона Лес Пола. А ее три ручных звукоснимателя придают Брайану плавный, даже пронзительный звук.
"В гитаре практически нет электроники", сказал Брайан, который по совместительству является астрономом.
 

Скотт провел это интервью во время обеда, в позолоченном Sherry Netherlands Hotel. Стены были увешаны гигантскими зеркалами и Брайан был одет в черный бархатный пиджак. Он чувствовал себя «немного простуженным» - Ред.

Q: Какое слово лучше всего описывает вас?

Брайан: Чрезвычайно оригинальные (смеется). Я не знаю, сможете ли Вы охарактеризовать кого-то одним словом.

Q: Слишком совершенные?

Брайан: Мы не всегда совершенны. Наши записи по большей части совершенны, но на сцене мы можем быть немного небрежными.

Q: это имя – Queen (Королева) как Queen Elizabeth или Little Richard или ...?

Брайан: На самом деле, это было слишком давно, чтобы вспомнить точно. Сейчас - это просто наше имя. Это было несколько двусмысленно. Это была идея Фредди. В Англии в то время, в тех кругах, где мы вращались, это означало нечто очень свободное, нечто очень яркое. Это не имело особого бисексуального подтекста или чего-то подобного. Вероятно, это пришло немного позже.

 Q: Тебе нравится видеть себя в модных журналах?

Брайан: Лично мне, не особенно. Когда Зандра Роуз делала наши первые кожаные костюмы для выступлений, это стало интересно одному из модных журналов Англии и мы сделали несколько снимков. Кажется, это был Sunday Telegraph. В то время это было нормально, но я не хотел бы слишком углубляться во все это, потому что это не наше. Наверно Фредди больше в мире моды, чем  я, но это связано, в первую очередь,  с его ролью фронтмена.

Q: Как ты думаешь, кого можно назвать первыми красавицами современности?

Брайан: Натали Вуд. Я не могу вспомнить кого-то еще. Ох, еще Джульет Миллз. Мне нравятся утонченные, чувствительные лица.

Q: Кто больше всего повлиял на тебя мужчины или женщины?

Брайан: В музыке, в основном мужчины, как Джимми Хендрикс, Джефф Бэк, Клептон и блюзовые исполнители, которые им предшествовали.

Q: Каково твое представление об идеальном мире?

Брайан: Домашний покой, с людьми, которых я люблю, с возможностью делать то, что я делаю и осуществлять свои идеи.

Q: Когда ты получил свою Кандидатскую?

Брайан: На самом деле, я не получил степень доктора философии. Я получил степень бакалавра в области физики, которая занимает три года в Англии , в то время была открытая вакансия в недавно созданном департаменте астрономии в моем колледже, и я не мог устоять перед возможностью. Я потратил около пяти лет на исследования в астрономии  и написал несколько работ, но Кандидатская так и не была опубликована. Написано около 95%, но все это далеко до завершения, потому что сейчас у меня нет времени. Это позор - все написано, существуют все диаграммы...

Q: У тебя особое отношение к пингвинам?

Брайан: Да, я люблю пингвинов. Они очень стильные.

Q: Видишь ли ты какие-нибудь эмоциональные причины, помимо физических, почему у тебя был гепатит?

Брайан: Я думаю, это имеет некоторое отношение к этому.  Я был очень уставшим - Я на самом деле был не готов к туру - и я думаю, я был больше против него, чем за. Я был в отчаянии, да. Нью-Йорк действовал на меня очень угнетающе, в первый раз. Было страшно выходить на улицу из  номера. Я знаю, в каком-то смысле это способствовало получению гепатита, хотя физически я чувствовал себя очень плохо. Она действительно убивает. Ты чувствуешь себя так, как будто хочешь умереть.

Q: Я хотел бы узнать что-нибудь о твоей гитаре.

Брайан: Я сделал ее вместе с отцом. Это был очень старый камин, и это было модно, в то врем, выбрасывать из старых домов эти прекрасные камины из красного дерева, чтобы заменить их маленькими плиточными, и его кусок был использован для грифа. Хороший кусок дерева, хорошо сохранившийся, с несколькими дырочками древесного жука. Тело изготовлено из дуба. В целом это выглядит как Gretsch Firebird, но это мои собственные разработки.

Q: Сколько времени ты размышлял над этой идеей?

Брайан: Очень много.

Q: Во сколько обошлось ее изготовление?

Брайан:  около восьми фунтов ($ 20).

Q: Сколько времени было потрачено на ее изготовление?

Брайан: Около двух лет.

Q: Первая вещь, сыгранная на ней?

Брайан: Может быть это было что-то из Shadows. Я не помню точно.

Q: Первый инструмент, на котором ты играл?

Брайан: Гавайская гитара, которая была у моего отца, обычно я играл Джорджа Формби.

Q: Какие гитары ты боготворишь?

Брайан: Я всегда хотел Stratocaster. Всегда думал, когда у меня будет достаточно денег, я приобрету одну из них. Потом, когда у меня была нужная сумма, она мне уже разонравилась. Тоже самое с Les Paul.     

Q: Что делает твоя гитара, чего не делают другие?

Брайан: Ты хочешь узнать о расположении звукоснимателей? Это не совсем обычно. Ты можешь установить любой звукосниматель в фазу или в противофазу с другими, так что ты можешь отменить низкие гармонии или усилить их, так что у тебя есть широкий диапазон звука. На каждой строки есть три звукоснимателя, и ты можешь установить все три в фазу, в этом случае усилятся выскокие частоты и уменьшатся низкие, можно установить все три в противофазу, в этом случае расширятся низкие и уничтожить высокие. На самом деле, сейчас так и делают, я видел несколько гитар, работающие по этому принципу.

Q: Ты помнишь свой первый телескоп?

Брайан: Мне было около 14.

Q: Первую звезду?

Брайан: Я помню, как-то встал около 4 утра, для того, чтобы увидеть Юпитер.  И пошел искать наилучшее место, что его

Q:  Джими Хендрикс, так же важен для тебя, как Галилей?

Брайан: Даже, больше. Он бог гитары - электро гитары. Он появился и все разделилось на "до Хендрикса" и  "после Хендрикса".

Q: Ты мог бы быть более открыт миру, если бы Фредди Меркьюри был чуть более замкнут?

Брайан: Может быть. Это очень трудный вопрос. Я всегда был очень стеснительным - гораздо больше, чем сейчас.

Q: Ты часто влюбляешься?

Брайан: Да, я довольно часто. Но дело в том, что я не могу обходиться без определенного времени в одиночестве. Мне нужно время, чтобы побыть одному в комнате без каких-либо обязательств и людей. Но я бы ненавидел это, если бы я не знал, что есть кто-то, кто готов поговорить, если я этого захочу.

Q: Что ты любишь делать, когда ты один?

Брайан: сидеть и думать, действительно.

Q: Ты можешь видеть ауру человека?

Брайан: Я очень восприимчив к энергетике этих людей. Я восхищаюсь теми людьми, которые способны это преодолевать. 

Q: Кем ты восхищаешься больше всего?

Брайан: Может быть, Джон Леннон и Пол Маккартни.

Настроение сейчас - увлеченное

 

В воскресенье побывали на выставке кукол, о которой я узнала благодаря Зеленый_Евгеш (спасибо большое). Просто СУПЕР! Это действительно впечатляет и завораживает...В этом есть что-то волшебное! Одни подчеркнуто кукольные, другие очень...настоящие...И все кажутся лишь на мгновение застывшими, людьми, притворившимися игрушками, чтобы наблюдать за посетителями...Куклы - изысканные фарфоровые дамы, скучающие в своих будуарах; куклы - дети, с удивленным взглядом, протягивающие к посетителям руки, как будто за новой игрушкой или мороженым; куклы - хрупкие японские пары, занятые лишь друг другом, в которых лишь лукавый взгляд японки выдает ее любопытство; куклы - мимы, прячущиеся за своими масками; куклы - гротеск и насмешка...И начинает казаться, что среди этого бесконечного множества кукол, среди толпы любопытствующих посетителей незаметно ходит Мастер и Повелитель Кукол, безмолвно разговаривая с ними, присматриваясь и наблюдая за своими подданными и за нами...

Впечатлений море и море фотографий, которые постараюсь выложить в скором времени.

Первые пробы стереопар с выставки...Надеюсь, Вам понравится! 

Диалог на работе:

- мне бы двух человечков завтра на проект. Найдешь?

нашла. посылаю список из шести человек.

-подойдет?

-Ну да...ну...еще бы одного...

 Большое спасибо Esmira , я практически совсем забыла об этом замечательном фильме! Хотя... у меня были очень странные ощущения во время сегодняшнего ночного просмотра...Какие-то кадры, сцены - мне казалось, что я их знаю абсолютно точно...Но сам фильм, сюжет...не могу вспомнить, чтоб я его раньше смотрела...

Во время фильма занималась подсчетом ассоциаций. Вот, что пришло в голову: Алиса в стране чудес, Волшебник изумрудного города, Властелин колец, Гарри Поттер. А бал напомнил почему-то сразу два клипа: It's a hard life и Living on my own (но это уже совсем субъективные ассоциации).

В любом случае, я в полном восторге! Сегодня весь день хожу под впечатлением, мурлычу песни из фильма и периодически улыбаюсь (улыбкой мечтательного смайлика). Народ на работе сначала не понял, но осмотрев на Джарета, начал понимающе кивать и просить принести фильм...  

О фильме:

Придумав злобного Джарета — короля гоблинов, создатели фильма решили, что это должен быть кто-то знаменитый, кто-то из рок-певцов: быть может, Майкл Джексон, Дэвид Боуи или Стинг . Опрос знакомых дал единогласный ответ, что это должен быть Боуи. 

 Боуи получил сценарий во время тура 1983 года, в США. Ему с самого начала понравилась идея, и он принимал активное участие в создании фильма, и как актёр, и как музыкант. Так что вся роль действительно была написана для него. В том числе он участвовал в жюри Открытого конкурса талантов, в рамках которого проходил кастинг на роль Сары. Изначально возрастной ценз на нём был 18-19 лет, но нужную кандидатуру выбрать никак не могли. Тогда планка была снижена на 2 года; по словам режиссёра, когда Дженнифер только вошла к жюри, стало ясно, что она — идеальная кандидатура на роль Сары.

Дэвид Боуи о Дженнифер (Сара): " Дженнифер идеально подошла для роли Сары. Она чрезвычайно симпатична, и чем-то напоминает Элизабет Тейлор в возрасте подростка. Она - также чертовски хорошая актриса, и работа с ней была истинным удовольствием " 


 

 Одна из самых потрясающих сцен в фильме:

Эта комната в Замке была сделана по картине Эшера «Относительность». Картина висит в комнате Сары. Сцены в этой комнате снимались с использованием специальных технических приспособлений и каскадёра, загримированного под Боуи. Сцена, когда брошенный Джаретом хрустальный шар попадает в руки Тоби, была смонтирована с помощью обратной съёмки.

 Еще, я вспомнила, что когда-то давно, в 90-х, когда существовал замечательный канал 2х2, который первый в нашей стране начал показывать западные видеоклипы, одним из первых клипов, который мне долгое время нравился был клип Дэвида Боии Blue Jean

Ну и, напоследок....David Bowie "Under Pressure live"...до этого видела эту песню только в исполнении Фредди..Теперь посмотрела концертный вариант Дэвида...СУПЕР!

P.S. А вообще, ну и фиг с ним, что я впала в детство или куда-то там еще...КАКОЙ ЖЕ ОН ВСЕ-ТАКИ МИЛЫЙ!!! КАКОЙ У НЕГО ВЗГЛЯД!!! КАКАЯ УЛЫБКА!!!  

Брайан Мэй из Queen о Джими Хендриксе

Похоже, все вы (Queen) - большие поклонники Хендрикса. Так случайно вышло, или вы как-нибудь все вместе решили, что "да, нам это нравится"? Вы когда-нибудь ходили все вместе на его концерт?

Да, ходили. Фредди (Меркьюри), сколько я его знаю, всегда был фанатичным поклонником Хендрикса. Я тоже примкнул к нему, после того, как увидел Джими в одном из шоу Брайана Эпстайна, где он выступал на разогреве у "The Who". Я до сих пор очень четко помню свои ощущения. Я думал: "Этот парень настолько хорош, что мне не хочется даже самому себе в этом признаться". Я в то время уже играл в разных группах, и вот появился этот человек, который намного обогнал всех гитаристов. Как будто вы с ним идете по одной дороге, но он настолько впереди, что его почти не видно. Это даже немножко пугало, а уж по самолюбию било вообще очень сильно. После этого я часто ходил на его концерты... никак не мог понять, как он все это делает... Я действительно считал себя хорошим гитаристом... до того, как увидел Хендрикса. А когда увидел, подумал: "Да, не так уж я хорош, на самом-то деле".

Причиной этого была лишь его техника, или также и личность Хендрикса?

Всё. Звучание было просто великолепным: теплое, объемное... я просто не могу описать, на что это было похоже. А его технику до сих пор невозможно с чем-либо или кем-либо сравнить. Я имею в виду, что множество людей, включая меня, до сих пор пытаются понять, как он все это делал. Пока не очень получается.

Как личность, как явление он тоже был грандиозен - у него был какой-то особый магнетизм. Однажды он выступал в моем колледже. Я был одним из тех, кто сделал все, чтобы Джими приехал к нам. Мы вроде как выступали у него на разогреве, только мы играли в маленьком зале внизу, а он наверху - на главной сцене. Когда мы закончили свое выступление, я поднялся наверх, чтобы посмотреть на Хендрикса. Я прост не мог поверить своим ушам! В то время было не так уж много всякой аппаратуры, и у Джими не было ничего особенного в этом плане: весь тот же аппарат, что и у других групп... Но это было великолепно! Его поведение на сцене, то, как он себя держал... Я могу весь вечер говорить только об этом...

Из интервью журналу "Вокс", март 1991
Перевод Антона Пищура
 http://jimihendrix.by.ru/archive/interview/0002/