Создал Олодумаре мир – горы и долы, леса и саванны, озера и реки, животных всяких: птиц и рыб, муравьев и термитов, легконогих антилоп и зебр, у которых зизи в полтора локтя, жирафов тоже, слонов, и бегемотов, что, сражаясь за самку, обсирают друг друга, и – не забудь, мой милый, также зубастых крокодилов, хитроумно охотящихся львов, бесшумно подкрадывающихся леопардов и вислозадых гиен, что нападают на слабых, уставших или спящих у затухающего огня.
Посмотрел он на все это, и подумал: «Чего-то не хватает». И решил создать такое, чтобы размножалось, как животные, мыслило и чувствовало, как ориша, и умело творить, как сам Олодумаре. И создал он людей – мужчин и женщин, красивых, сильных, стройных, умных и умелых, совершенных во всем. И поселил их на прекрасной земле.

Проходит несколько дней, ну, не больше, чем пальцев на обеих руках, смотрит Олодумаре на свое последнее творение – что же? И видит: каждый построил себе хижину, и живет в ней один, люди поодиночке и охотятся, и выкапывают коренья, и засыпают они тоже в одиночку, и женщина не тянется к мужчине, а мужчина – к женщине. А зачем? Ведь каждый из них создан был совершенным, и, все что требовалось ему, мог сделать сам. Даже говорить им было не о чем – что знал один, то знали и все остальные.
Обеспокоился Олодумаре, но решил подождать – авось, образумятся люди, станут жить вместе, как антилопы в стае, как львы – в прайде.

День прошел, ночь наступила. Заснули люди, и вот, явился леопард, разметал листья в одной из хижин, забрался – и съел одного человека. А потом ушел в лес. Настало утро, но никто из людей не узнал о том, что один из них погиб этой ночью – ибо каждый человек избегал подходить к хижине другого.

Пришла вторая ночь, и застала одного из людей далеко от дома. Разжег он костер, и заснул. А костер подумал-подумал, и стал затухать. Засмеялись тогда гиены, окружили человека и порвали его в мелкие клочья, раньше, чем он смог вскочить на ноги и вскинуть копье. Остальные же люди не узнали этого, ибо их охотничьи тропы не пересекались.

Пошла одна женщина в тот день за водой, а из реки вынырнул крокодил, схватил ее за руку и утащил в воду. Но никто этого не узнал, потому что никого не было рядом, а река унесла к устью кровавую пену. И женщины никто не хватился, потому что не было у нее ни мужа, ни ребенка, ни родственников, ни подруг.

Олодумаре схватился за голову – люди, его лучшее творение, гибли! И не только в зубах хищников, но и придавленные деревьями, застигнутые бродячими муравьями, даже просто свалившиеся в яму… И все потому, что все делали в одиночку, никто не хотел не то, что охотиться вместе – просто поговорить. И детей у них не рождалось, ибо показалось им проще удовлетворять свое желание собственноручно, не тратя времени и сил на поиски женщины или соблазнение мужчины. Но что делать? Не насильно же сгонять их, мыслящих, в стадо?

Созвал Олодумаре всех ориша, и спрашивает – что скажете, мудрые духи? Молчит чистый помыслами Обатала, молчит победитель смерти Орунмила, пыхтит Шанго-обжора, Шанго-повелитель громов и штормов, ибо ничего не приходит в его голову, и так занятую тем, как бы помирить двух прекрасных, но все время ссорящихся между собою жен. Молчит прекрасная Ошун, пробуждающая любовь у всего живого, молчит и мать вод Еманжа, а воительница Ойя, склонив голову, точит ветер-кинжал. Однорукий травник Осейн смущенно теребит сумку с лечебным припасом. Прячется от взоров прокаженный Бабалу и, гордо выпятив грудь, стоит, опираясь на кузнечный молот, Огун. Ни слова не может добиться от них Олодумаре, будто онемели они все, или головы их стали пустыми, как долбленые тыквы. Нет, конечно, это не так – но попробуй-ка решить задачку, что даже Творцу не под силу!

И тут приходит Элегва, да-да, тот самый Элегва, хозяин дорог и перекрестков, покровитель жуликов, воров и всяческих пройдох. Элегва, который никому не подсуден, Элегва – хитрец, Элегва, меняющий обличья, как красотка – наряды. Многие, весьма правдивые, примерно, как эта, истории, начинались с того, что «шел когда-то Элегва…»...

Ну, так вот – пришел Элегва, и, не извинившись за опоздание, спрашивает: «А что это у вас такой вид, будто напились кислой кавы?» Ориша не отвечают, а Олодумаре, строго взглянув на шутника и пройдоху, спрашивает: «Ты знаешь, я сотворил людей – самых совершенных существ на этой земле, не считая меня, конечно… Так вот – они не желают быть вместе, не размножаются, гибнут. Как бы помочь им?»
«А что помогать, - смеется Элегва. – Мешать надо!» «Как так – мешать?» «А вот, сотворил ты их совершенными, так они друг в друге нужду испытывать и не будут». «И что ты предлагаешь?» «Я? Предлагаю – испортить!» «Как испортить, кого испортить, - заволновался Олодумаре. – Мое творение?!» «Ага. Отбери у каждого какое-то качество, вот они и будут нуждаться друг в друге».

Стукнул Олодумаре кулаком по столбу своего дома, так, что вся земля содрогнулась, но потом подумал-подумал и собрался в дорогу. Пошел он к людям, и у каждого отобрал что-то: у одного – силу, у другого – ум, у третьего – умение, а то и два, у четвертого – красоту, а у кого – и то, и другое, и третье.

Ушел Олодумаре, вернулся домой, а люди посмотрели на себя – и ужаснулись: ничего в одиночку сделать не могут! Помучался каждый человек день-другой, да и пошел за помощью к соседу. А сосед тоже не все умеет, не все может, тогда вдвоем за третьим пошли, втроем – за четвертым, вчетвером – за пятым. Вот так первое племя и собралось…
Хорошо стали жить – дома рядом построили, вместе на охоту ходят, да и очаг без присмотра не оставляют, пока все спят – одна из женщин огонь караулит.

Моют женщины в речке горшки, гомонят, а крокодил подплывает, одни глаза над водой торчат. Самая ленивая женщина, что только и знала, как на речку глазеть, его увидела. Подняла крик, и – бац! кинула в крокодила горшком, прямо в глаз ему попала. Остальные тоже закричали, выскочили из реки, и давай швыряться камнями и палками. Испугался крокодил, нырнул на самое дно и решил больше с такой оравой не связываться.

Мужчинам понравилось, что женщины им готовят еду, а женщинам – что не надо больше охотиться, и еще им очень полюбились те игры, в которые играют взрослые, уединившись по двое в хижинах после заката. Уже через год людей стало намного больше, на третий прибавилось еще столько же, но ни один ребенок не рождался у них совершенным.

Вот так населили люди всю землю. «А были бы они совершенны?» - смеется Элегва. Ему – что, он всегда смеется.