Добрый молодец появился у Избушки-на-Курьих Ножках, как положено, ближе к вечеру.

— Избушка-избушка, встань ко мне передом, к лесу задом! – проговорил он ритуальную формулу и стал ждать. Избушка никак не отреагировала.
— Слышь, избушка, кому говорю, встань ко мне передом, к лесу задом! – возвысил голос он.
— Без толку орешь, парень, — меланхолично сообщил скрипучий голос из распахнувшегося окошка. – Механизм все одно сломан. Мужика-то в доме нет…

Добрый молодец глянул – и сразу понял: Баба Яга собственной персоной. Все как рассказывали: подбородок острый, нос крючком, глазки маленькие и космы нечесанные из-под платка.

- Чу, чу, русским духом пахнет, — заунывно завела Баба Яга, возведя глаза поверх головы добра молодца, куда-то в небо. – Эй, слышь, не помнишь, как там дальше по сказке положено?
— Нешто ты не знаешь? – удивился добрый молодец.
— Да знаю… Только скууучно! Все время одно и то же, — пожаловалась Баба Яга. – Поживи-ка с мое в одной и той же сказке, да в глухом лесу, от тоски волком взвоешь!
— Дык это… не нами сказка писана, не нам ее и менять, — почесал в затылке добрый молодец.
— Ну ладно. Чего там далее по сюжету? – вздохнула Баба Яга.
— В дом пригласить, напоить-накормить, в баньке попарить… — напомнил молодец.
— Вот так всегда, — тяжко вздохнула Баба Яга, исчезая из окна и распахивая дверь. – Воспользоваться женской доверчивостью, обольстить, выпросить какую-нибудь вещицу волшебную, а то и спереть – и только вас и видели. Альфонсы вы все!
— Я не такой! – возмутился добрый молодец. – Я положительный персонаж.
— А я, выходит, отрицательный! – саркастически усмехнулась Баба Яга. – Как помощи у меня просить, так чуть не вприсядку скачете, а как своего добились – только вас и видели. И потом сказки страшные про меня рассказываете, мол, Баба Яга жуткая, да Баба Яга злая…
— Бабулечка, да кто ж вас так обидел? – озадачился добрый молодец.
— Да кто меня только не обижал, — безнадежно махнула рукой Баба Яга. – Ладно, проехали. Иди уже в избу, чего там…

- Говори скорей, чего надо, забирай – и отчаливай, — в сердцах бросила Баба Яга.
— Так это… Накормить-напоить, баньку истопить… — растерялся добрый молодец.
— Слушай, давай без этих условностей, а? – скривилась Баба Яга. – Надоело! Чего тебе дать? Волшебный клубочек? Скатерть-самобранку? Шапку-невидимку? Меч-Кладенец? Коня богатырского? В общем, забирай – и уматывай, да поскорее!
— А чего это ты меня гонишь? – вдруг возмутился добрый молодец. – Я, может, и просить у тебя ничего не стану! Я, может, поговорить хочу! За жисть!
— Знаем мы ваши разговоры «за жисть», — еще больше озлилась Баба Яга. – Только душу разбередите! Потом рыдай тут в гордом одиночестве, оплакивай загубленную молодость…
— Значит, так! – решительно сказал добрый молодец. – Где тут у тебя инструменты? Тащи, буду поворотный механизм чинить! А разговоры на потом отложим!
Инструменты сыскались мигом.

- Тебя как зовут-то, добрый молодец? – смягчилась Баба Яга через недолгое время.
— Иванушкой, — отозвался добрый молодец из-под избушки, где уже валялась куча отвинченных деталей.
— Ты блинки уважаешь со сметаной или с медом?
— Да как подадите, так и употреблю, — сказал молодец, продолжая звякать железяками.
— Ладно, ладно, поняла, — кивнула Баба Яга и потрусила к печке.

Вскоре Избушка обрела прежнюю подвижность и крутилась налево-направо, как заведенная, а Баба Яга уже поливала из кувшина Иванушке на руки.
— Ну, теперь и блинков можно, — степенно сказал он, вытирая руки поданным рушником.

За столом сидел прочно, ел вдумчиво и основательно, не жадничал, но и не стеснялся. Баба Яга только успевала то сметанки, то медку подливать. Наконец Иван насытился, откинулся.
— Спасибо, знатные блинки! Даже у матушки родной таких не едал!
— И тебе спасибо, Иванушка, на добром слове. Избушку вот починил – это да, за это уважаю. Ну, теперь проси…
— Погоди, бабуля, — прервал ее Иван. – Давай сначала баньку, а?
— Да я уж затопила, — призналась Баба Яга. – Иди, коли наелся. Раз уж ты от сюжета ни на шаг…
— Да бог с ним, с сюжетом! Уж больно я баньку люблю. Чего ж от удовольствия отказываться? Веники-то березовые есть?
— И березовые есть, и можжевеловые! – похвасталась Баба Яга. – А я уж тебя в лучшем виде по спинке похлещу.

После баньки Иван сидел красный, распаренный, в чистой рубахе. А Баба Яга опять поскучнела.
— Стелить, что ли? – сурово спросила она.
— Да я спать не хочу пока, — ответил Иван, внимательно глядя на Ягу. – А чего сызнова сердишься?
— А того, что каждый раз по одной схеме: корми вас тут, пои, в баньке парь, спать укладывай, а наутро – поминай как звали! А потом позорите честную женщину на всех сказочных перекрестках! Ненавижу я вас, кобелей проклятых!
— Так! – строго сказал Иван. – Давай-ка рассказывай. А то все намеками да намеками, а сути и не разберешь. Кто кобели, почему кобели, кого «поминать как звали» надо?
— Так если всех вспоминать, это целые мемуары получатся, — неохотно призналась Баба Яга.
— Мемуары так мемуары, — согласился Иванушка. – Я не тороплюсь никуда. Сказывай давай!

Сказ первый. ДОБРЫЙ МОЛОДЕЦ
— Ну, чаще всего сюда добрые молодцы наведываются, — начала Баба Яга. – На вид мужики сказочные. Умереть – не встать. Кровь с молоком, косая сажень в плечах. Только есть у них один недостаток: от сюжета – ни ногой. Вот они мне тут сладкие речи поют, приятные слова говорят, а сами только и думают, как свой интерес соблюсти. Все же знают, что я женщина демоническая: и штуки волшебные у меня есть, и заклинаний в избытке, и связи сказочные, опять же… Кому там надо со Змеем Горынычем сразиться, или яблок молодильных добыть, или еще чего невыполнимое сотворить – все ко мне, и ну тут мелким бесом рассыпаться! Ну, я женщина одинокая, по общению изголодавшаяся, сначала, конечно, как положено – в штыки, но потом не выдержу, растаю, душу распахну. А они, эти самые добрые молодцы, все как один – добьются своего, и поутру «асталависта, бейби!». По-нашему «прощай, Баба Яга!». В общем, наплюют мне в эту самую душу, и пишите письма! Оказывается, у всякого на примете какая-нибудь Марья Моревна, или Елена Прекрасная, или и вовсе царская дочь… Так спрашивается, при чем здесь я??? Я им что, трамплин для выгодного брака? Это мне, как женщине, крайне обидно!

- Так сама же говоришь, по сюжету положено… — посочувствовал Иван. – Сама посуди: к кому же им еще за помощью идти, если больше в сказке и нет никого?
— Так вот я и думаю, это какой же злодей положил мне такую жизненную линию? – пригорюнилась Баба Яга. – Ну просто сказочное свинство! Ведь мне тоже хочется простого женского счастья!
— Так может, ну нас, добрых молодцев? – осторожно предложил Иван. – Попробуй другую сказку, другой сюжет…
— А то я не пробовала! – взвилась Баба Яга. – Я ведь дама предприимчивая, могу и в чужую сказку заглянуть. Ну вот и заглянула на свою голову! Связалась с Зеленым Змием, чтоб он был неладен!
— Это ты про Горыныча? – догадался Иван.
— Ну! – дернулась Баба Яга. – Оно ведь как получилось?…

Сказ второй. ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
— Змей Горыныч – мужчина южный: видный, корпусный, горячий, прям огнедышащий. Ну, думаю, за таким – как за каменной стеной. А оказалось – вся его огненность за счет употребления алкоголесодержащих жидкостей происходит. Налакается бражки – весь такой бравый, прямо дым из ноздрей валит и глаза огнем сверкают. А пройдет запал – свернется в кольцо и дрыхнет неделями. А жизнь-то идет, она неделю ждать не будет! Вот и пришлось мне опять самой крутиться. Да тут еще разборки эти… Он по пьянке с богатырями рассорится, они ему башку вгорячах и снесут, а мне потом его раны залечивай. Хорошо еще, у него их три, этих башки-то, да быстро новые отрастают, а то бы и насмерть мечами затюкали. А тут он и на меня с пьяных глаз наезжать стал! Я ему чего говорить начну, а он выпучит свои бесстыжие зенки, пасть разинет, и ну реветь: мол, женился неудачно, тоже мне жена, не понимаешь меня, что за глупая баба, только пилишь, Яга ты форменная. Это с его легкой руки меня Бабой Ягой называть стали!

- А зачем пилила? – спросил Иван.
— Так что ж мне, ждать, пока муж от спирта сгорит??? На путь истинный наставляла!
— Такого не наставишь, — покачал головой Иван.
— Ну, вот и я до того же доперла. Ушла я от него, и снова замуж вышла. На этот раз за иностранца. Графом Дракулой звали. Я его на шабаше подцепила, ну и того… заделалась графиней.

Сказ третий. ГРАФ ДРАКУЛА
— И что? – заинтересовался Иван. – Сильно от отечественного производителя отличается?
— Ох, Иванушка, на вид-то оно конечно! Весь такой лощеный, обходительный, голос тихий. Все по этикету, с придыханием. Ручку целовал, комплименты делал, лютики-цветочки, то-се… Замок опять же – сказка! Только вот нутро под фраком у него гнилое оказалось, вампирское! Стала я замечать, что он из меня жизненные силы сосет. Вкрадчиво так, незаметно. Кажинный день ему рубашку накрахмаленную подай. Гроб, в котором он отдыхает, тряпочкой отполируй. Солнца в доме чтобы ни-ни. И ногой из дома – тоже никуда. А когда у него гости, так мне и показываться не велено было – встретила у парадной лестницы, и марш в свои покои. А у них там веселье! В общем, не выдержала я! Спрашиваю: «Я тебе жена или домработница?». А он мне: «Я специально, между прочим, на Руси жену искал, потому как русские фемины видные из себя, работящие и неприхотливые». Ну, я метлу свою из шкафа достала – и домой, в дремучий лес. Очень мне надо, чтобы какой-то хлыщ заморский из меня кровушку русскую пил???
— Это точно, — покивал Иван. – За державу обидно! У нас, ежли что, своих кровопивцев хватает.
— Во-во, — подхватила Баба Яга. – Такой-то мне как раз и попался. Форменный кровопивец. Решила я, раз уж годы не юные, а замуж все ж хочется, так хоть за богатого! И пошла я за Кащея Бессмертного.
— Ох, и лиха ты, матушка! – крякнул Иван.
— Лиха, да не умна, — закручинилась Баба Яга. – Из огня да в полымя!

Сказ четвертый. КАЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ
— Про Кащеевы сокровища много слухов ходит. И все правда: богатства у него несметные! Он ведь Бессмертный, копит их от начала времен. И сам не помнит, сколько у него чего. Каменья драгоценные – россыпями, денежки – мешками, меха собольи – связками. Бери сколько хочешь – он и не заметит.
— Ну и брала бы! – посоветовал Иван.
— А на фига? – горестно спросила Баба Яга. – Мы ж и не выходили никуда. Кащей-то на здоровье своем задвинут, ему кто-то предсказал, что смерть его в игле, игла в яйце, яйцо в утке, ну и так далее. Ну вот он и носится с этими яйцами-утками, то анализы собирает, то давление мерит. Трясется над своим бессмертием… А из самого уж песок сыплется! И ни о чем, кроме болезней, и разговаривать не желает! Я ему говорю: так может, на свежий воздух? Или зарядку там, плавание в открытых водоемах? А он на меня: «Ты что, погубить меня задумала, старая ведьма???». Ах ты, думаю, опять незадача! Ведь сам-то ладно, привык, а меня сгноит в своих чертогах, так и буду ему всю жизнь утку туда-сюда носить! Нет, думаю, шалишь! Не хочу я остаток жизни провести с Кащеем. Я-то не бессмертная! Мне еще пожить хочется, на травке зеленой поваляться, в ступе под луной полетать! Нет уж, думаю, надоели мне эти старые пердуны! Буду себе помоложе искать.
— Ну! И нашла? — восхитился Иван.
— А как же! Моя последняя любовь. Мальчик-с-Пальчик звали.

Сказ пятый. МАЛЬЧИК-С-ПАЛЬЧИК
— Я его в лесу подобрала. Сгинул бы, заблудился. Он весь такой хрупкий был, незащищенный. Чисто эльф заморский! Глазки ясные, сам такой трогательный. Ну, я его и привела в дом. Поначалу все хорошо было. Я вот честно тебе сказу – я с ним прям расцвела! Ласковый такой был, нежный. Он мне про свою жизнь непростую рассказал, как она его по голове долбила. Я его пожалела: досталось же ему от жизни! Тем более что такой маленький, слабоватый. Не мужчина, а мужчинка. Ну, в моем положении на Илью Муромца рассчитывать не приходится, решила, что какой уж есть – того и буду любить. Во мне ее столько скрыто, любви-то этой…

- И что же, не сладилось у вас? – поторопил ее Иван.
— Да вроде и сладилось… Только вот боялся он всего. От избушки отойти – боится. В лес по ягоду – боится. Сковородку в печь сунуть – тоже боится. Сидит целыми днями, палочку строгает или песенки поет. Я уж его и так, и так пыталась к делу приспособить. Думаю, ну хоть в колдовских заботах мне станет помогать. Нет, и это боится! Одно слово – Мальчик-с-Пальчик! Но я ничего, терпела, слова худого ему не сказала.

- А чего ушла-то? – не выдержал Иван.
— Да не я ушла, он ушел, а еще вернее – я его ушла, — тяжко вздохнула Баба Яга. – И ведь как ушел, подлец! Я ему говорю: «Мол, пока сиднем сидеть будешь, мужиком не станешь, так и проживешь в мальчк-спальчиках!». А он мне в ответ: « Да если бы не ты, я бы давно уже богатырем заделался! Ты, мол, сильная женщина, натурой своей подавляешь меня, я с тобой не расту, потому как ты мне не даешь!». Ты прикинь, каково мне это слушать было??? Я же еще и в виноватых осталась!!! Ну, я ему и отвечаю: «Раз так, то иди, расти, а я тебя, дармоеда, кормить-поить задарма тут больше не намерена».
Ну, на другой день он и свалил. При мне-то, конечно, побоялся. А пока я по делам летала, поскидал в котомку все волшебные вещи, которые на себе унести смог, и испарился. Ну, я и догонять его не стала – чего уж там, невелика потеря.

- А дальше что? – спросил Иван.
— А дальше стала жить, как сказкой предписано, — грустно ответила Баба Яга. – Сижу вот в лесу, добрых молодцев принимаю, на ум наставляю да в путь провожаю. Чего еще делать одинокой бабе, хоть бы и Яге? Ты-то чего явился, да ведешь себя не по правилам? Просить чего будешь – так проси, пока я добрая!

- Блины у тебя вкусные, — сказал Иван. – Мастерица ты. Волшебница, одно слово.
— Да ладно, — засмущалась Баба Яга. – Для хорошего человека не жалко… Проси уж!
— А попрошу я тебя вот что! – решился Иван. – Баньку еще раз истопишь?
— Так топила же уже? – удивилась Баба Яга. – Второй-то раз вроде как не по сюжету?
— А мы от него отступим чуток, ага? – предложил Иван. – Ты вот меня парила, веничком хлестала, а теперь давай я тебя попарю? В виде ответной услуги!

Баба Яга думала недолго – мигом баньку соорудила. Кто ж от таких заманчивых предложений отказывается? Сроду ведь еще ни один добрый молодец не догадался ей-то косточки попарить, веничком постучать!

В бане выяснилось, что Баба Яга вовсе не такая старая, какой казалась – кожа от копоти отмылась, космы расправились, лицо разгладилось, а фигурка и вовсе как у молодой – в общем, женщина в соку, и кто бы мог подумать???

Парил ее Иван истово, от души, и из ковшика то холодной водицей окатывал, то горячей. Яга только постанывала, повизгивала да бока подставляла. А когда с пару-то вышли на белый свет, Иван только охнул:
— Мать честная! Да ты ж красавица! Ни в сказке сказать, ни пером описать!
— Ну да, я такая, — скромно потупилась Баба Яга. – Сказочная женщина, в общем. А ты чего думал?
— Дык сначала-то ты мне старухой показалась, — озадаченно потер лоб Иван. – Прости уж!
— Да ладно, чего там, — засмеялась Баба Яга. – Не ты один обманывался! Это ж не истинное мое лицо было, а маска такая. Когда женщина без ласки живет, в одиночестве, да в прошлом одни разочарования – она в Бабу Ягу и превращается, чтобы не лезли к ней, не приставали, душу не бередили. А под маской-то она завсегда женщина! А некрасивых женщин ни в каком возрасте не бывает, чтоб ты знал.
— Ну, дела! – только и выговорил Иван.
— Ладно, Иванушка. Распотешил ты меня, уважил. Оттаяла я! Давай уж, говори, за чем пришел – ни в чем не откажу.
— Топор у тебя есть? – деловито спросил Иван.
— Есть, — удивилась Баба Яга. – Только он не волшебный…
— А мне волшебный и не надо, — ответил Иван. – Мне такой, чтобы дрова рубил. А то я баню очень уважаю, каждый день бы парился! А у тебя дрова на исходе. Нам вдвоем-то знаешь теперь сколько дров понадобится? Дык еще и зима впереди!

И на этом мемуары Бабы Яги заканчиваются, потому что дальше начинается уже совсем другая сказка!