Здравствуй. я очень давно,

с ноября, кажется не была с тобой.

Ты знаешь, я теперь далеко,

не географически, но душой.

У меня нет теперь ничего, кроме,

этой памяти жгучей моей.

Да, каждый по-своему болен,

и терпит крушение своих кораблей,

Но у меня теперь нет главного.

и знай, если не был бы так далек

мне Бог теперь, как тебе равно,

ты бы строк этих видеть не мог.

но теперь не страшно. Я буду служить тебе,

как не служил ни один пленник, -

руки будут в крови, сердце мое - в огне,

что там - утро, день или вечер -

я и у Господа на Страшном Суде

останусь подле тебя на коленях.

мне не нужен никто, чтоб на плечи

ласково голову класть, и

слушать, как тихо дышит,

нет, я буду в твоей власти

только чтобы снова слышать:

"Знай, проклятая, твой далекий сегодня -

счастлив"

Я знаю, ты в дальнем, новом,
живешь по-прежнему, никак не зависим,
от часового пояса, календарных чисел,
от города и его погоды
Словом,
ты, оказывается, знаешь меня больше года,
а я не помню и строчки из твоих писем.

Не хватает всегда девяти:
цифры на счастливый билет,
часов, страниц, в чем-то, кажется, даже, - лет.
Только ты умеешь идти
так, что хочется вслед.

"Я мерзавец, но у меня есть оправдание — мне ужасно плохо, так плохо, что и не передашь"