Прогресс расширяет свои рубежи.

Растут ипотеки, дома, гаражи,

а самое главное — что на работу

начнут принимать по детектору лжи!

Детектор изящен и сдержанно-крут.

Ведь каждому ясно: в отечестве врут

и врут ежечасно. А лживые люди

едва ли способны на доблестный труд.

И вот я иду, зеленее травы,

в какой-то из офисов в центре Москвы.

Меня подключают к электромашине

 и в лоб вопрошают: «А пьете ли вы?»

И сразу же проигрыш, в первом бою.

Я мог бы, конечно, ответить: «Не пью»,

но самый доверчивый русский детектор

ни в жисть не поверил бы в честность мою.

 

Потом, проверяя процент чистоты,

 меня вопрошают: «Воруешь ли ты?»

И если я честно скажу: «Не ворую»,

то это опять-таки будут кранты.

Будь честным мое радикальное «нет»,

я вряд ли бы дожил до этаких лет,

и всякий детектор и всякий директор

сочли бы обманом подобный ответ.

 

Потом, заглянув подозрительно в рот,

меня вопрошают: «А ты патриот?»

И что я отвечу? Что власть не приемлю,

но страстно люблю свой язык и народ?

Так ты эти вещи поди раздели,

особенно если грозят звездюли.

И снова детектор меня завернул бы,

в графе «Откровенность» рисуя нули. 

А после вопросов пяти иль шести,

от коих мороз пробирал до кости,

меня бы спросили: «Ну, это понятно.

Но можете ль вы дисциплину блюсти?»

И что я отвечу, горя от стыда?

 Наверное, ляпну, что, в принципе, да,

но если она не по бзику начальства,

а ради успешности в смысле труда.

 

Тогда бы последовал новый вопрос:

«Допустим, над вами имеется босс.

Способны ли вы на почтение к боссу —

почтенье до дрожи, до колик, до слез?!»

И что я отвечу, поморщившись лбом?

Что враг быдловатости в боссе любом?

Что трудно себя называть либералом,

а в офисе быть безответным рабом?

 

Тогда бы допросчик, филер, фараон

спросил бы: «А вы не английский шпион?»

И что мне ответить? Сказал бы: не знаю.

Сегодня с утра я как будто не он.

Но знаете, с этою нашей трубой

весь мир раздираем такою борьбой…

Ведь если страна назначает шпионом,

шпионом становится, в общем, любой…»

 

И видя, что даже на этот вопрос

герой не способен ответить всерьез,

детектор бы, кажется мне, задымился,

а работодатель бы к стулу прирос.

Тогда бы, уже выбиваясь из сил,

несчастный начальник меня бы спросил:

«Скажите, а вы здесь хотите работать?»

И мой бы ответ их опять подкосил.

 

Что сделаешь, мне не четырнадцать лет.

Хочу я работать? Естественно, нет.

Мне нравится, в общем, лежать на диване,

стишки сочинять, попивая кларет,

бродить по Москве, наслаждаясь весной,

с подругой, окончившей курс выпускной,

а после обедать рассольником, скажем,

его заедая котлетой мясной.

 

Но так как за все это надо платить,

а я не магнат и не киллер, етить,

то мне и приходится где-то работать,

хоть я бы давно предпочел прекратить.

Должно быть, какой-то в стране перекос,

далече от цели нас ветер занес —

раз нет у людей однозначных ответов

на самый простой однозначный вопрос.

 

Люблю ли я Родину? Жажду ль труда?

Блюду ли законы? Естественно, да.

Но стоит увидеть все это в реале —

и все мои «да» улетят в никуда.
 

Короче, Московская дума, скажи

свое «Не позволим!» детектору лжи.

А то никого не возьмут на работу.

Смирись с этой данностью и не жужжи.