Главная | Блоги | Блог Юрий Кирпичев
Отечественная?
11 мая, 2015 - 15:41
Ну вот, отгремело прощальных речей торжество и пора спросить Путина, сына энкавэдэшника: когда воюют за родину, зачем штрафбаты и заградотряды с пулеметами?
До 1965 года День Победы праздником не считался. Почему? Думаю, потому что тогда еще хорошо помнили цену этой победы. Вот и следовало учредить день поминовения. Без парадов и салютов, тихий. Потому что как бы ни ревели фанфары 9 мая, как бы ни грохотали парадные танки на Красной площади, а заглушить воспоминания о 22 июня они не в силах.
Как-то мой старинный донецкий друг, – еще до войны, развязанной Путиным, до оккупации Донбасса, – переслал мне письмо… из 1941 года, пояснив: «Г.Ф. Мельник — это дядя моего приятеля, в 1941 он закончил военно-фельдшерское училище. Выпустили на три месяца раньше в обстановке секретности и т.д. Письмо написано в поезде Харьков-Минск и отправлено на станции Гомель 17 июня 1941 г.
Отрывок из него: "Сегодня я еду в Минск на работу и с поезда пишу вам письмо. … Нам было объявлено приказ наркома о сокращении срока обучения за три месяца раньше. Я не писал домой потому, что нам сказали кто напишет домой то это будет рассматриваться как разглашение военной тайны. Письма все проверяли. Нескольких впоймали и выгнали с комсомола..." Далее идут дела семейные и планы на будущее».
Но у полтавчанина Григория Феофановича Мельника не было будущего. Судьба и Сталин отмерили ему немного, в декабре того же года он пропал без вести под Москвой. Та война…
Как видите, прошло столько лет, а она все еще не закончилась. Путин еще воюет, еще довоевывает ее – и проигрывает. Была ли она вообще для Украины отечественной или несчастная страна стала жертвой людоедских режимов-близнецов и у каждого из ее жителей война была своей? Кто виновен в гибели Г.Ф. Мельника?
Сталин! Трижды прав Виктор Суворов — Вторую мировую войну начал Советский Союз. Он начал ее 23 августа 1939, подписав пакт Молотова-Риббентропа, развязав Гитлеру руки и вломившись в Польшу. Он продолжил ее в Финляндии, Прибалтике и Румынии, он уже изготовился к удару в спину товарищу Гитлеру, но…
«Хунта был великолепным таксидермистом. Штандартенфюрер тоже. Но Кристобаль Хозевич успел раньше»…
Штандартенфюрер Джугашвили недооценил Кристобаля Шикльгрубера. Тот успел раньше. А как готовился наш фюрер, как замахивался! Вот и военфельдшер Г.Ф. Мельник, курс которого был выпущен на три месяца раньше срока, за пять дней до войны писал из рядов действующей Красной армии, направляясь в 49 Краснознаменный КАП (корпусной артиллерийский полк). Иными словами, оставались считанные недели, если не дни до нападения — сталинского нападения!
Увы, 22 июня война пошла по иному сценарию и к моим краям приблизилась очень быстро. 31 августа немцы форсировали Днепр у Берислава и двинулись на Крым, а 12 сентября танки Клейста переправились у Кременчуга. За три дня они прошли 150 км на север, встретившись с танками Гудериана и замкнув гигантский котел под Киевом, затем развернулись и покатили на Днепропетровск. Оттуда рванулись к морю и уже 7 октября (450 километров за три недели!) захлопнули Мелитопольский котел.
Разведбат героя боев в Греции, лихого Курта «Панцера» Мейера из 1-й моторизованной дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» 6 октября захватил штаб советской 9-й армии под Осипенко, 7-го Бердянск, а 8-го Мариуполь. Командование Мейеру не поверило — крупный город, забитый советскими войсками, взят одним батальоном! На войну народную это похоже мало. Народ не хотел сражаться за Сталина…
В тот же день немцы вошли и в отцовскую Васильковку. Противотанковые рвы, на которых надрывалась моя бабушка, преградой не стали, танки катили по шоссе, по не взорванному мосту через Волчью. И если об ужасах Голодомора, о подводах, свозивших трупы к сельсовету, о братских могилах 1933 года в моей семье помнили хорошо, то об оккупации вспоминать особо нечего. Ну, жили как-то себе, выживали. Не лучше, но и не хуже, чем при Советах…
То же и в Мариуполе. Там жила моя мама, живут родственники, с их слов я и пишу. Паника, неразбериха, тысячи пленных, брошенные госпитали, «органы» не успели даже уничтожить заключенных. Но это нетипичный случай, в Сталино успеют, расстреляв заодно раненных красноармейцев (жители раскопали во дворе городского НКВД останки в военной форме, бинтах и гипсе) и госпиталь на Рутченково вместе с медперсоналом. И мальчишки из ФЗУ на их совести. Если НКВД и совесть совместны...
Убегая, красные жгли и взрывали все, шахтерам даже приходилось бунтовать, спасая шахты-кормилицы. Остановить немцев не вышло, но жечь поля, элеваторы, губить скот — пожалуйста. Хотели выморить голодом оккупантов и народ, не желавший сражаться за Сталина? Что ж, это удалось — пленных кормить было нечем, хотя немцы выдавали горожанам продпайки из зерна недогоревших элеваторов, а раненных красноармейцев отпускали в город на прокорм и привлекали помощь населения. Вот Валентина Александровна Павлова прислала скан удостоверения, выданного 20 марта 1942 г., она была уполномоченной городского комитета общественной помощи военнопленным, собирала деньги для них, сама сдавала. Но пленных было слишком много. Слишком — для войны народной…
Колхозы немцы сохранили, ценя рабовладельческий советский опыт, но желающим дали по гектару земли и пятнадцать соток под бахчу. Многие брали больше — и шли затем в вермахт, защищать свою землю. Впрочем, об этом прекрасно написал Марк Солонин — вплоть до 1943 года война не была отечественной. И особенно верен его вывод в отношении к Украине, половина населения которой если и хотела чего-то от Советской власти, то лишь одного — в гробу ее видеть, в белых тапочках.
В Мариуполе и Сталино, возникли рынки, развивался частный сектор, открылись закрытые большевиками церкви, газеты выходили, театр работал, оркестры играли, танцплощадки действовали, кино крутили. Гестапо? О нем помнят, но и о криминальной полиции, которая быстро навела порядок и прекратила грабежи и бандитизм, обычные при Советах. Дошло до того, что матерые воры сами охраняли по ночам колонны немецких грузовиков! Мама вспоминала это и удивленно констатировала: «А ведь я уже становилась девушкой — и не боялась ходить по городу вечером».
На снимке концлагерь в центре Сталино, моя первая школа находилась рядом. В нем погибло до 50 тысяч военнопленных. В августе 1942 г. туда угодил и мой дядя, офицер-подводник, воевавший в морской пехоте и после падения Севастополя попавший в плен. В сентябре он бежал. Что ж, случаи побега из лагеря зафиксированы. Но думается мне, что эта версия понадобилась дяде Коле осенью 1943-го, когда он очутился уже в советском фильтрационном лагере и следователь возмущался, почему он не застрелился. «Хотел быть полезным Родине» — отвечал дядя. Что ж, ему это удалось, он снова попал в морскую пехоту, затем организовывал КВВМУ и в числе его курсантов был даже сын Антонио Грамши…
Есть, однако, еще одна версия семейной легенды: немцы сообщили родителям о сыне (морской офицер!) и мать пешком пришла за ним, отдала охране единственное ценное, что у нее было, золотые серьги, и забрала сына. Таких случаев, выкупа пленных, причем достаточно было слова женщины, что это муж или родственник, также хватало. И третья версия: в 1941 украинцев просто отпускали из лагерей и многим русским они также помогли, сообщив необходимые сведения — имя и фамилию, место проживания новоявленного вуйка, имена «родственников».
Вот еще один старый снимок. Сделан немцами на окраине Сталино, на Петровке, где и мы с супругой одно время жили. Комментаторы пишут, что оккупантов поразила красота девушек, но кажется мне, что поразило их иное — условия жизни восточных коллег по Европе. В стране «народной» власти и победившего социализма. При Юзе жили лучше…
Осенью 1943 г. хмурая родина (да какая родина! Советы!) вернулась в Мариуполь. И тут же призвала в армию подросших в ее отсутствие мальчишек. Призвала? Нет, загребла под угрозой расстрела! И не в армию, а... какая, к черту, армия, если ребят не привели к присяге, не зачислили в списки частей, не дали обмундирования, даже оружия почти не дали.
И вперед, на штурм манштейновских рубежей на реке Молочной. Фельдмаршал умел воевать, он создал в степи рубеж обороны, на нем и полегла молодежь Донбасса, так ждавшая «освободителей». Дождались! Необученных мальчишек день за днем гнали в лобовые атаки. Не то восемьдесят тысяч погибших, не то сто восемьдесят, кто же их считал? Манштейн не уделил этим боям ни строчки в своих записках, его больше волновал Днепр. А мы до сих пор ищем в степях останки, чтобы похоронить по-человечески.
То же самое в Васильковке. Сверстников отца, атлетов (село славилось своими спортсменами, и отец при росте метр восемьдесят пять стоял четвертым по росту в своем восьмом классе!) бросили в бой с одной винтовкой на троих. Почти никто не вернулся. Гордиться ли победой, купленной такой ценой? 8 мая 1995 года Л. Кучма сказал: «Особой нашей болью, которая отзывается и сегодня, есть потеря значительной части молодежи — цвета нации… Вспомним хотя бы трагедию так называемых «серых пиджаков» — по сути мальчишек, которых бросали в пекло войны не то что, не научив, а даже не обмундировав. Большинство таких новобранцев сгорели в пламени уже первых для них боев».
«Серые пиджаки» это по-городскому. Сельские ребята погибали в домашних кожушках-свитках, так и звали смертников: «черные свитки». Это также цена «победы»…
В отличие от них другому моему дяде Валентину повезло, он после ухода немцев из Мариуполя встретил советскую разведку, да так и остался в ней. Дошел до Кенигсберга, но господь уберег его от кровавой мясорубки штурма. Сталин готовил бросок к Атлантике и ему нужны были танковые экипажи. Вот дядю и отправили на Урал, в танковое училище. Тем временем под Кенигсбергом полегло полмиллиона солдатиков.
Дядя Ваня, его старший брат, отличался жизнерадостностью, она не покинула его, даже когда из южан-мариупольцев сколотили лыжный батальон и послали воевать с финнами. Неужели в России, стране северной, снежной, огромной не нашлось лыжников-северян, метких стрелков? Дяде Ване также повезло, правда, по-советски: его тяжело ранило разрывом снаряда в лесах под Кондопогой. Кончался январь 1940 г., воевать немного научились и дядя выжил (в декабре раненные просто замерзали). Ранение уберегло от новой войны. Помню, отец спорил с ним, мол, советская власть далеко не предел мечтаний. Дядя почесывал жуткие шрамы и улыбался: «Да, Володя, но караван-то идет!», имея в виду шествие социализма. Прожил долгую жизнь и умер вскоре после развала Союза, увидев, куда пришел караван...
И еще о немцах. В 1976 г. побывал я в Галле и Юрген Циммерман, муж моей кузины Татьяны, рассказал о своем отце, военном администраторе в одном из сел Запорожской области. Партизаны в краях легендарного батьки Махно теперь почему-то не заводились, военно администрировать было особо нечего, вот он и занялся привычным сапожным делом. Осенью 1943, когда немцы уходили, а с ними и сотни тысяч беженцев от советов, администратора провожало за околицу все село, в сшитых им добротных сапогах. Манштейн тогда жаловался на забитые дороги, мешавшие передвижениям армии, а мой овдовевший дед женился затем на отставшей от своих донской казачке-беженке.
Фашистские зверства? Они были. Уже в конце октября 1941 немцы расстреляли мариупольских евреев. В начале мая 1942-го расправились с евреями Сталино. Вывозили молодежь в Германию.
Но бедной Украине досталось с двух сторон, причем Советы гнобили ее дольше и обошлись дороже. В 1937-38 гг., например, руководство Сталинской области просило увеличить разнарядку на уничтожение врагов народа, а в отделах НКВД… шло соцсоревнование по числу сактированных, то есть расстрелянных! Между прочим, в марте 1936 г. заместителем, а осенью страшного 1937 г. прокурором Сталино стал Роман Руденко — в самый разгар репрессий!
С поставленной задачей он справлялся и в апреле 1938 был назначен областным прокурором. Ему принадлежит точная характеристика сталинского режима: «... те, кто обильно залил кровью обширнейшие пространства земли, кто уничтожил миллионы невинных людей, разрушал культурные ценности, ввел в систему убийства, истязания, истребление стариков, женщин и детей, кто заявлял дикую претензию на господство над миром и вверг мир в пучину невиданных бедствий».
И то, что эти обвинения он адресовал фашистам, будучи главным обвинителем на Нюрнбергском процессе, сути не меняет. Разве фашисты устроили Голодомор с миллионами жертв? Сослали сотни тысяч «раскулаченных» на погибель в Сибирь? Скосили цвет украинской интеллигенции? Репрессировали сотни тысяч в тридцатых? Не Сталин ли развязал чудовищную по числу жертв войну? Не Советы ли бросали на верную смерть сотни тысяч украинских юношей? А кто залил кровью Западную Украину, вывез на принудительные работы и в лагеря множество ее жителей? Отец рассказывал об огромных этапах, виденных им в Магадане. А репрессии начала 70-х? А Стус и Марченко? А Черновил?
Вывозили молодежь в Германию? Да, но сравнение числа погибших там с «черными свитками» будет не в нашу пользу. И остарбайтеры получают от немцев компенсацию за свой труд, но кто слыхал о компенсациях за рабский труд в СССР?
А он был. Моя донецкая соседка баба Катя из тех десятков тысяч карпатских юношей и девушек, что эшелонами везли в лагеря и на принудительные работы в Донбасс (и почему это дончане так не любят «западенцев», а не наоборот?) Работала на семи ветрах, разнорабочей, штукатуром, сейчас болят все суставы, но о компенсациях, разумеется, и речи нет. Лечится сама — летом забирается на крышу ею же построенной девятиэтажки и греется на горячем битуме, очень, говорит, помогает.
Вот такая история на конкретных примерах. Она, как видите, неоднозначная. Я вовсе не идеализирую немцев, но они прокляли Гитлера, провели денацификацию и стали нормальной нацией, а у нас до сих пор молятся на Сталина и вывешивают красные флаги. Почему Западная Украина и страны Восточной Европы только и мечтали, что об освобождении от освободителей? Велика ли разница между ВКП (б) и НСДАП, между НКВД и СС? Но эсэсовцев и сейчас преследуют, хотя они воевали на фронтах и брали, как мы видим, города, а энкаведешники, которые геройствовали лишь в тылу, уничтожали и переселяли целые народы, а если что и брали, то лишь чужое добро, получают повышенные пенсии и все еще лезут драться с ветеранами УНА. В отличие от фронтовиков, они и в старости сохранили здоровье, а их детки определяют политику России и вот — Украины…
Нет, господа, война на Украине у каждого была своя. Потому она и была такой долгой и кровавой, что не была отечественной. Когда воюют за родину, то штрафбаты и заградотряды с пулеметами не нужны. Не была она также ни священной, ни народной. Слишком много зверств и крови для священной, а народной она может считаться лишь в том смысле, что одна часть народа уничтожала другую. Да и не народ в ней победил, как нас пытаются уверить, а Сталин и его кровавая камарилья. Потому и нет правдивой истории войны. Истинным победителям она не нужна и опасна. А чтоб народ не забывался, чтобы знал свое место, узников немецких лагерей прямым ходом отправили в лагеря советские, а заодно устроили «народу-победителю» голод 1946-47 гг. — еще миллион погибших.
Оттого-то — спустя семьдесят с лишним лет после начала войны! — закрыты архивы. «Отними у народа историю — и через поколение он превратится в толпу, а ещё через поколение им можно управлять, как стадом» — сказал Йозеф Геббельс и сказал точно, он знал в этом толк. Что ж, так оно и случилось…
Юрий Кирпичев
Автор: Наталья
Сразу после пробуждения улыбнись. Улыбнись! Это очень важно. Скажи вслух: «Мир прекрасен». Даже если ты пока не замечаешь этого, всё равно
