Еду сегодня утром на работу. 10 утра, метро Преображенская площадь. Где-то на уровне середины перрона вижу огромные черные мешки в количестве 4-х штук. Над ними нависает согнутая маленькая, на вид очень хлипкая старушенция. Она собирает все эти пакеты в одну руку и мелкими шажками движется к выходу. Подходит мой поезд и я уезжаю, успев увидеть, что бабулька дотянула до следующего столба. Бедная бабулька, подумалось мне.
Через три с половиной часа еду назад, поднимаюсь по ступенькам к выходу, внимательно смотря под ноги, и наверху вмазываюсь в... 3 черных огромных пакета. Над ними все также нависает та самая старушка. Де-жа-вю? - поначалу подумала я. Но нет, все в реале. А тогда куда подевался один пакет? И какова скорость передвижения бабульки?

Как-то совсем рано стало тепло. И такое солнце, что хочется выйти на улицу как летом, в одной маечке. Но все-таки март по календарю, месяц обычно коварный, а посему одеваться еще и одеваться ;) Кстати, оказывается, по дворам еще снежок лежит, лужи замерзшие и лед. Ну да, раз в основном везде уже сухо, то кому это надо по дворам этот лед чем-то посыпать? Пусть даже и той пакостью, которой усыпаны все дороги по зиме. Нужно мне было пройтись в наш ЕИРЦ, ну вот казалось бы, там ДЭЗовские работники кучкуются, сами через ледяные дорожки эти пробираются на работу каждый день. И что? Я так вот пару раз чуть не навернулась. А солнышко светит, скоро птички запоют... И как-то не хочется думать о плохом. Хочется уже настоящей весны, первой травки и листиков. И цветов. Кстати, вот такие они, подснежники, уже цветут на нашей Хабаровской улице.


А младшая моя сестричка делает вот такие обалденные букеты:


А я их вот так фотографирую:

Как-то, еще зимой, бродя по супермаркету, зашла в чайно-кофейный отдел. И там так заманчиво запахло кофе, что не удержалась и купила пакетик с зернышками. Добравшись до дома вспомнила, что кофемолка моя давно приказала долго жить, а кофе очень хочется. А молоть нечем. Ну, в наше время разжиться желаемым агрегатом - дело буквально пустяковое. Стоит только сесть и порыться в компе. И ву-а-ля! Прям завтра будешь молоть сколько душе угодно. Сказано - сделано. Сижу, ковыряюсь в куче электрокофемолок и вдруг меня осеняет: ну и на кой оно мне, ляктрическое-то? Лучше же и эстетичнее ручной привод! Открыла механические, а там их столько.... прям глаза разбежались и назад не сбегаются. Хочу и ту, и эту, и с керамическими внутренностями, и как швейная машинка... Опять-таки прелестный антураж для фоток... А выбрать я себе приказала только одну. И тут ко мне знакомая пришла. И тоже прониклась идеей покофемолить. Короче, выбрали мы с ней две штуки, но разные. Договорились, что если мне понадобится для творческого процесса, то она обязательно со мной поделится. Заказали. На завтра мне привезли эти два чудесных агрегата. С разрешения своей знакомой загрузила в обе кофе и стала молоть. Ох! Какой запах поплыл по всей квартире.... даже можно не заваривать, а просто дышать. Нет не дышать, а впитывать в себя этот упоительный запах... Только закончила эксперимент, как пришла моя знакомая. Никак иначе, как на запах ;) Сели мы с ней, выпили кофейку и тут она сказала, что дарит мне ее кофемолку, потому как хочет сделать мне приятное. Теперь у меня их две, и все мои. И, как оказалось, именно две мне и нужны. Чтобы не драться. Нет, не подумайте, что я сама с собой дерусь. Просто у меня два классных внука, 5 и 8 лет. И пришли они ко мне в гости. С ночевкой. Увидели кофемолки и все, включились в работу. Мололи почти без перерыва весь вечер. Если честно, то в этих кофемолках очень странные ящички, во что должно кофе сыпаться. Как выяснилось, в детских ручках эти ящички все время вылетали и молотым кофе почти ровным слоем посыпалось все кухонное пространство. От стола до пола. Но что-то попало и в баночку, которую я дала для молотого кофе. Я в предвкушении, что уложив мальков спать, выпью-ка кофе с молочком на ночь, готовила ужин, читала сказки, кормила, укладывала, опять читала... И вот наконец малышня уснула, а я сварила себе чашечку кофейку. Полезла в холодильник за молоком, а его там и нету. Решила, что что-то у меня с головой. Но я же точно помнила, что еще половина бутылки оставалось. Поглядела в ведро. И действительно, в нем пустая бутылка. Хм... странно как-то. Перед сном ребята выпили половину, а остаток я точно помню, что поставила в холодильник. Ну и ладно. Могу и без молока, тем более, что еще до сна пара часов, нужно почту просмотреть, ответить, пообщаться, ну и другие всякие дела. Наконец-то все сделано, осталось только избавить кухню от ровного слоя молотого кофе и починить кофемолочные механизмы. Потому как на столе сиротливо лежали винтики, пружинки и другие железячки. Сначала починила ту, которая с вертикальным приводом, как швейная машинка. Взялась за вторую. Которая с керамическим механизмом. Для начала хотела очистить и ее от кофе, тяну ящичек, а он не тянется. Потянула посильнее - безрезультатно. Рванула со всей силы, ящичек выскочил и на меня вывалилось ароматное месиво из молотого кофе с молоком.

  Старые дома - как старые люди. Кряжистые, мощные, основательные. Кажется, им никогда сносу не будет. Построенные в прошлом или даже позапрошлом веке, они служили верой и правдой нескольким поколениям наших предков. Пока дом был молод и полон сил, он с радостью принимал в себя все новых и новых членов семьи. Но пролетали годы, отсчитывались десятилетия, потом юбилеи прошли чередой и вдруг оказалось, что деревенский дом стал не нужен. В доме поселилась тишина. Никто больше не топил по утрам печку и запах свежего хлеба не будил ребятню. Детские пятки перестали отстукивать дробь по деревянным половицам. Молодое поколение подросло и разлетелось по городам в поисках легкой жизни. Старики состарились и перебрались на местный погост. Постепенно из дома ветер выдул запахи деревенской жизни. Запах крепкого дедовского табака, запах пропитанной потом и навозом телогрейки, запах свежевымытого пола с полынью...
Дом старел, дряхлел, хулиганистый ветер местами поскидывал с крыши старинную черепицу. Снег проникал в открытые ветром отверстия и бугристо ложился отдыхать на чердаке до весны.
  Печная труба обвалилась и в дымоходе свила себе гнездо галка. Дом был рад и такому соседству. Дружный писк вылупившихся птенцов эхом отдавался в печной трубе, разносился по всему дому. Дому казалось, что он опять слышит детские голоса. Он снова чувствовал себя нужным, и как мог пытался стать неприступной крепостью для галочьего семейства. Но лето быстротечно: птенцы вырастали, учились летать и покидали гостеприимный дом. Опять наступала очередная сырая осень, затем долгая зима. Каждую осень дому казалось, что это его последний год, но толстые мощные стены были непоколебимы. Ведь он был построен на века, добротно и на совесть.
Так прошло еще пара десятилетий. Дом, как мог, сопротивлялся ветру, дождю и снегу. Штукатурка с одного угла осыпалась и обнажилась красивая старинная кладка. Деревянная пристроенная терраса завалилась. Резное крылечко еще держалось. Прогнили только две нижние ступеньки. Дом стоял старенький и очень одинокий.
  Очередной весной первый дождик омыл старые окошки, и дом сквозь них с удивлением увидел автомобиль, с трудом пробирающийся по бездорожью в его сторону. Машины были не редкостью в этих краях и мимо дома они тоже проезжали. Но тут дом почувствовал, что эти гости едут к нему! И, действительно, машина затормозила возле калитки и из нее вышли ОН и ОНА. Они подошли к покосившемуся забору и остановились в нерешительности. Дом испугался, что они уйдут и распахнул калитку. А затем скрипнул входной дверью, как бы приглашая молодую пару к себе в гости. ОНА улыбнулась ЕМУ и они вместе прошли во двор. Правда, им пришлось продираться сквозь заросли прошлогоднего бурьяна, но это не испортило им настроения. Они осторожно забрались на крылечко и вошли в дом. Оглядели его изнутри, о чем-то тихо посовещались, сели в машину и уехали. И тут дом не выдержал и зарыдал, от чего из печки повылетали кирпичи, а входная дубовая дверь взяла и отвалилась. И дому вдруг стало все равно. Он понял, что устал ждать. И только Николай Угодник сквозь паутину из красного угла осенял перстами и шептал утешительное.
Прошла неделя. Дом безучастно смотрел, как подъезжает к нему знакомый автомобиль, а за ним еще один, большой как сам дом. Из этого большого автомобиля вышли четверо крепких мужчин. Они сразу занялись делом: засуетились на подворье, что-то измеряли, фотографировали, громко обсуждали и записывали в своих тетрадках.
   Из маленькой машины вышли ОН и ОНА, а с ними два очаровательных малыша. Мальчик и девочка. Малыши крепко держались за маму с папой и беззаботно улыбались, глядя на старый дом.
   Всю весну и лето на подворье визжали пилы, стучали топоры и молотки. Пахло свежей краской и давно забытыми жилыми запахами. Дом преобразился до неузнаваемости. Снаружи и внутри он был заново оштукатурен и побелен. Старые сгнившие ставни заменены новыми, резными, точь в точь как прежние. Новая крыша над деревянной надстроенной мансардой красовалась новой печной трубой. Старая черепица перекочевала на новый сарай.  Крыльцо бережно восстановлено. Огромная веранда вместо завалившейся старой блестела зеркальными стеклами. Переложенная печка опять запахла свежим хлебом, свежевымытые полы - полынью. А звуки детских босых пяток доставляли дому особое удовольствие. Дом зажил новой счастливой жизнью. И вот однажды...
   Однажды ОН, как обычно, уехал утром на работу,  вечером же вернулся не один, а со стареньким седым дедушкой. Дед с трудом выбрался из автомобиля и, опираясь на палочку,  подошел к дому. Взойдя на крыльцо, старик вдруг выпрямился, отбросил палку, потянул скобу старой входной двери и нерешительно шагнул внутрь. Несколько раз провел ладошкой по косяку и заплакал. Дом внимательно посмотрел деду в глаза и ему показалось, что он знает этого человека. Вернее, знал одного белобрысого малыша, который когда-то родился в этом доме, бегал и играл тут, а потом родители увезли его куда-то далеко-далеко. Но дом запомнил, что тот маленький мальчик прежде чем войти в него, обязательно несколько раз проводил ладошкой по косяку. И теперь дом почувствовал тепло той самой маленькой ладошки и замер. Старик вошел в горницу, подошел к красному углу, перекрестился размашисто, как бабушка в детстве учила, и тихо произнес: "Николае, угодниче Божий, моли Бога о нас."   




сентябрь 2016г