Слава.Я поставил в этот замечательный текст один из моих любимых миниспектаклей с участием М.Плисецкой "Гибель розы" на музыку Густава Малера(адажиетто из 5 симфонии)...Майя Михайловна завещала развеять свой прах(вместе с прахом её любимого мужа,композитора Р.Щедрина)когда придёт время...Кто то может сказать,что лучше бы традиционно...Могила,цветы,возможность приходить и почтить...Думаю,что для настоящих ценителей творчества великой балерины - главное её Танец,который останется до тех пор,пока будет жить Балет...А это значит,что вечно...

Алексей Поликовский

Обозреватель «Новой»

Весной 1985 года я провёл несколько дней в тихом полупустом зале библиотеки ВТО на углу Страстного бульвара и Пушкинской улицы. Я читал всё, что было в библиотеке о Плисецкой. В картонную папку-скоросшиватель были собраны газетные и журнальные статьи о ней за последние сорок лет. Это был какой-то беспрерывный крик восторга. В сотнях статей, заметок, рецензий был восторженно описан её танец, её облик, её жест, её длинная шея и “сапфировый взгляд”. Она представала в рассказах о ней как самая великая балерина всех времён и народов, как гордая амазонка-чемпионка, покоряющая страны и города. “Да, Плисецкая – это современная Жанна д’Арк”, – писала о ней одна из газет. Но и Жанна д’Арк показалась бы рядом с ней (по мнению другой газеты) так себе, ни то, ни сё, а уж если искать аналогии её величию, то она “как теория относительности, Маяковский, Пикассо...” Да что там Маяковский и Пикассо (вступал в разговор нью-йоркский журнал), они всё-таки люди, а Плисецкая больше, чем человек. “Она осветила наш небосвод огненной вспышкой вулкана и потрясла силой, равной землетрясению!”.

Масштаб её задавался так: она и планета. У неё была не просто слава, а – “планетарная”. И гибель её представлялась взволнованному Вознесенскому весьма опасной для человечества: “Она гибнет – полпланеты спалит”.