На построении стоят две группы. За окном трещат февральские морозы, поэтому нам сделали послабление – строимся не в холодном коридоре, а в закутке перед отделением ОАРИТ. (что, кстати, очень странно для этой кафедры – делать какие-либо послабления студентам или же просто относиться по-человечески))). Стоим. Моя задротная группа пытается лихорадочно ухватить не прочитанный дома материал. Профессор дрючит каждую пару. Параллельное отделение – спокойно переговариваются друг с другом. Хотя вряд ли мы знаем меньше, чем они. Ну да ладно. Кафедра. И среди них есть нормальные препода… Конечно, не без прибабахов, но все-таки. Седеющий кафедрал осматривает нас.
- А что, на дежурства не ходите? Вам ходить не обязательно, да? Где ваш график дежурств? – начинает наезжать он на нас.
Мы молчим, а что еще сказать. Восток – дело тонкое… и здесь есть только два типа людей – Большой человек и Маленький. За годы учебы привыкаешь смотреть в пол и молчать-молчать-молчать. Конечно, он избрал самый лучший способ пропитать духом своего предмета умы студентов. А смысл интересно какой? Вместо того, чтобы заинтересовать нас, создать действительно мотивацию «узнать что-то новое», тупо загнать своих студентов в отделение лишь бы – лишь бы. КПД человека не заинтересованного в предмете равна нулю, если не отрицательна. А потом еще жалуются на нашу медицину.
-Все, наверное, будут узкими специалистами, да? Хирургами никто не будет?
Полный абзац. Как будто абдоминальная хирургия есть верх совершенства всей медицины и хирургических болезней. Понты страшеннейшие. Что характерно для всех хирургов общего профиля. А если это еще и кафедральный работник, то это все множится и равняется определению «кафедраст».

PS: Вот именно поэтому я считаю всех общих хирургов жуткими понторезами, не люблю абдоминальную хирургию в частности (несмотря на то, что объективно признаю ее необходимость и важность). Внимание вопрос: По какой причине я пришел к такому выводу?

03,02,2012

Зашел в прохладу книжного магазина. Среди тысяч обложек, глядящих на тебя с полок пытаюсь найти что-либо.. Что-то хочу, не знаю чего. А ведь если присмотреться, на полках одно и то же. Только под самыми разными масками. Одно и то же, чем мне кажется пичкают нас… Да и, в принципе, даже девочки одни и те же, словно книжные корешки на пятиэтажных полках.
А на полках «Как стать успешным» «Мысли как женщина».. мне почему-то подобные книги кажутся комбикормом.

Иду по воде. Застывшая гладь зимней реки, исполосованная вдоль и поперек узкими стрелами лыжных дорожек, широкими гусеницами снегоходов и просто извилистыми истоптанными тропинками… но мне надо дальше, дальше вниз по реке я ухожу все дальше от катков и следы становятся все реже и реже, превращаясь в единичные полоски а потом совсем пропадая из вида… скупой зимний закат повис на горизонте. Говорят, что наши воспоминания хранятся на наших пятках. И когда мы идем, мы невольно вспоминаем что-нибудь. Вот и сейчас. В силу некоторых обстоятельств, с которыми я столкнулся за последний год. (кстати, скоро будет) начинаю совсем по-другому смотреть на этот мир. И порой кажется, что ничего не происходит, а на самом деле… Стоит только оглянуться и ты поймешь, насколько ты изменился.
- Все предначертано. То есть АБСОЛЮТНО все, и АБСОЛЮТНО предначертано. Но дело в том, ЧТО и КАК остается загадкой.
- Многие вещи и события даны нам как испытания, как то, что должно изменить нас к лучшему. Или хотя бы просто задуматься над этим… Только в бесконечной суете, погоне за внешним и несущественным мы становимся не восприимчивы к этому. Мы перестаем ощущать тот едва слышимый звон, предостерегающий нас. Ровно до тех пор, пока нас не пнет в жопу судьба. (а я ведь предупреждала!!!!)… А потом еще человек жалуется «за что????». А ты, блять, посмотри как ты живешь? Ты делаешь все, что от тебя зависит? Ты честен сам с собой? Ты! Ты! Ты!!!!!
- ОН смотрит на то, как мы реагируем, справляемся с трудностями. И это совсем разные вещи принять безоговорочно судьбу или же просто смириться с результатами своей борьбы.
- Время все расставляет по своим местам. Кто был, а кто казался.
-Трудности и испытания заставляют нас вести праведную жизнь. (или же полностью отказаться от борьбы, но это не мой вариант). Праведная жизнь, вдали от мыслей о наслаждении, вдали от бездействия, алкоголя, курения и прочей гадости. Четко определенные цели.. Только так а может это один из способов стать лучше. Праведная жизнь тяжела, но она того стоит. Только напряженный труд, пахота-пахота-пахота на пределе возможностей способна изменить тебя.
- Отрицательный опыт – тоже опыт. Я не буду таким, как они. Еще давно, сталкиваясь с тем, что мне очень не нравилось я дал себе слово, что я никогда не буду таким, как они. Прошло 5 лет, я не стал таким. Я столкнулся с еще одними, и теперь дал себе еще одно слово, я не буду таким как они. Уподобиться им это значит стать слабее. Но это совсем не значит, что я буду прощать то, что они позволяют себе делать.
-Призраки прошлого иногда приходят ко мне… Маячат на горизонте, иногда скрываясь из вида, иногда попадаясь вновь. Тревожа мою душу своим присутствием. Словно мираж. Но если бы не они, я бы не стал таким, каким я есть. Не стоит гнаться за ними, ведь я приобретаю гораздо большее, нежели теряю.
-Глубина ночного неба, яркий, не по городскому диск луны, две сияющие звезды, какое-то невообразимо весеннее настроение… разве это ни о чем не говорит?

"Будь осторожен, сынок - женщины коварны"

Женщина… Да. Это такое существо, которое в силу заложенной в ней программы будет в течение всей своей совместной жизни гнуть мужика, гнуть всей своей силой, продавливать постепенно (не сразу, а именно ПОСТЕПЕННО), медленно загоняя его под каблук повиновения и безвольности. И в этой борьбе она не гнушается ни чем. Какие на хер вопросы чести? В ход идет все: слезы, шантаж, интриги, собственные дети, деньги, сексуальную привязанность, подставы различного характера… ну и конечно ложь и обман. Очень любят использовать и давить на чувство жалости. На какие-то моральные принципы, которые в свою очередь они не соблюдают(даже не думают соблюдать). Любят обращаться к так называемым «логическим решениям», хотя логика в их действиях прослеживается очень редко. Да и к логически продуманным доводам и решениям они относятся примерно так же, как человек относится к судьбе отдельно-взятого новозеландского киви (то есть ВООБЩЕ НИКАК). Попрать нормы морали и этики – запросто! В ход идет все, абсолютно. И это и есть война, это бой. Боевые действия, в которые мужчина невольно оказывается втянут. И это бой не на жизнь, потому что существование под каблуком назвать жизнью нельзя. Мужчина способен на какое-либо быстрое решение супер-мега проблемы, а вот женщина… нееет… она будет точить, продавливать мужчину медленно, капля за каплей отвоевывая себе жизненное пространство, захватывая все больше и больше. И с этой перманентной гибелью собственного Я, мужчина уже не может бороться, потому что он может свалить мамонта, но победить болезнь, точащую тебя изнутри… не в силах. Постепенно теряя и уступая в ежедневных боях по миллиметру он становится все слабее и слабее. Словно прущий на тебя бык, состоящий из горы плоти, костей, которому ты можешь навалять и отбросить назад, разбить морду в кровь. Он остановится, отступит на пару шагов, помотает своей косматой головой и… и опять пойдет на тебя, и будет переть до тех пор, пока не смешает с землей ТВОИ ВНУТРЕННОСТИ. И вновь будет получать, и снова отступать, снова стоять какое-то время.. а потом опять идти вперед. И это будет продолжаться постоянно. Они не согласны ни к каким компромиссам (кроме, конечно тех, которые позволят им протянуть время или же использовать в свою пользу). Время, в целом, играет только за них. Причем вот какой парадокс, какое интересное слияние судьбы. Что женщины ищут сильных мужчин, а сами… сами найдя именно их, начинают делать их слабее и слабее… Словно вирус. И когда мужчина из слова МУЖ превратился в жалкое, бесхребетное существо, со сломанной волей, неспособное принимать решения самостоятельно, женщина начинает мечтать о другом, настоящем полковнике. Очень похоже на репликацию вируса. По-настоящему чувствующий ситуацию человек не удивляется ЛОГИЧЕСКОМУ РЕШЕНИЮ ЭТОЙ ПРОБЛЕМЫ – общаться с женщинами мимолетно, только ради секса и других развлечений. И НИКОГДА НЕ РАСКРЫВАТЬ ИМ СВОЮ ДУШУ. Потому что даже самая золотая девочка, самая умница, которая смотрит на тебя наивным взглядом выпускницы ясельной группы, ДАЖЕ ОНА БУДЕТ ГНУТЬ СВОЮ ЛИНИЮ. Потому что это прописано в цепочках ее ДНК.
Снимем шляпы, минута молчания, Господа и… Дамы!!! За тех достойных мужчин, которые погибли в борьбе, оставив лишь жалкие телесные оболочки, которые влачат свое существование под каблуком у женщин. За тех, чьи души были съедены, за пацанов, так рано ушедших от нас. За бесконечные списки, боевых и не боевых потерь, за списки пропавших без вести в этой войне, которая продолжается и сейчас.

Девочка. В самом прямом смысле. Если честно всегда относился к этому без каких-либо иллюзий и предрассудков. Может в силу возраста, но, скорее всего, просто из-за своих взглядов, касающихся наличия или отсутствия соединительной ткани в определенных местах. В канун очередного городского праздника на город обрушился такой ливень, что я промок до нитки, но все-таки успел добежать до ее подъезда. Слегка накрапывающий с внезапно затянувших городское небо туч невинный дождик не предвещал ничего более серьезного нежели «покрапал - перестанет». Уже подходя к зданию аптеки по пути (зашел за «пряниками к чаю»), замечаю, что дождик-то собирается быть серьезным. Да ладно, добегу. Уже выходя из аптеки, понимаю, что нет. Не добегу. Костюм все равно промок до нитки, так что спешить не вижу смысла. Иду, гордо выпрямив спину под тугими струями дождя, улыбаюсь и подмигиваю яростно спешащим куда-то прохожим. Две девчонки, пытаясь накрыться одним пакетом на двоих, торопливо бегут под буквально стеной дождя. Под козырьком дома пионеров собралась маленькая толпа, ожидающая пока ливень хоть немного стихнет. А мне хорошо. Хорошо просто от того, что я мокрый насквозь, что иду под громовыми раскатами, ПРОСТО ИДУ ПОД ДОЖДЕМ. Предприимчивые столичные продавцы, стоящие на набережной, оперативно достали откуда-то копеечные пластиковые плащи-непромокайки и теперь продавали их с накруткой в процентов 200))).
- Выходи.
- Нет, там дождь!
- Я уже внизу. - просто поставил девочку перед фактом. Кстати, всегда мечтал погулять с девушкой под проливным дождем.
Вытянул ее гулять, постояли на пустынной набережной, послушали симфонический оркестр, играющий на плавучей сцене. В чистом, влажном воздухе нехотя распространялся запах сгоревшей аппаратуры. Пошли к ней, обсушиться и попить горячего чая… Ну, и само-собой, назад она меня не отпустила. Я частенько у нее ночевал, но дальше легкого петтинга ничего не заходило. (Она не хочет, а мне в то время особо не горело). Ну а сколько-то можно сиси мять, как бы сказал один мой хороший знакомый. А действительно? Девушка всегда ждет от парня каких-либо конкретных действий. А неопределенность в наших отношениях грозила вылиться в гораздо большие неприятности, как для меня (на тот момент), так и для нее. Так что с моральной точки зрения выхода у меня не было. Да я и сам этого хотел, девчонка-то действительно симпатичная. Как обычно посмотрели очередную комедию, сделал ей массаж, долго целовались… Аккуратно и без насилия преодолев ее сопротивление стянул с нее ткань трусиков… Лишившись последней детали туалета девушки, как правило, становятся более сговорчивыми. Как будто ткань нижнего белья всегда остается неким гарантом ее безопасности (кстати, любопытное наблюдение). А мой друг уже дымится, ему же тоже хочется, но. Спокойствие – залог успеха)). А что дальше? Как-то вылетел вопрос:
- Ну что, готова?….
- Да.
Я даже сам не ожидал. (хотя по-моему она не рассталась, а скорее избавилась от своей девственности)))) Ну да, так да. Меня долго уговаривать не надо. Боишься - не делай, делай – не бойся. Но все равно начинать было немного не по себе. Не из-за того, что боялся как-то не соответствовать, а просто как-то не по себе. Случайно прикоснувшись к моему члену, торопливо убрала свою ладошку. Хе-хе))). Заранее приготовленные «Durex» дождались своего часа. Постарался аккуратно войти в нее. Она зажмурилась, и начала потихоньку поддавать в от меня.
- Ай… - чуть слышно выдохнула она. Наверное, действительно было больно.
Ощущения? Да никаких… секс как секс. Никаких сакральных таинств лишения девственности. Только вот ее, конечно, жалко. Но, могу сказать только одно, что брызгающего кровяного фонтана не было (ну, не очень то и хотелось, если честно). После. Приобнял, поцеловал, долго гладил ее по шелковистым волосам… В душе, где-то глубоко-глубоко, шевельнулось чувство, ранее никогда меня не посещавшее, чувство какой-то ответственности за этого чужого тебе человека. Потом поговорили о том о сем… Конечно, никаких иллюзий насчет первого оргазма в первую ночь, но самое главное, постарался обеспечить ей эмоциональный комфорт. За окном робко начинает светлеть небо, день обещает быть особенно солнечным, впрочем, как всегда после сильных дождей. Потом иду домой, утром. В еще не успевшем набрать летний зной городском воздухе царит пауза, когда те, кому надо быть на работе уже давно работают, а те, кто еще спит еще спят. Ну вот вроде радоваться надо, а такое ощущение как будто бы изменил… Изменил ЕЙ. Нет-нет, не этой девочке, а именно ЕЙ. И я хотя понимаю, что с Ней уже все покончено, и Она уже меня давно даже не вспоминает, а вот все равно. Ощущение то остается.

"Единственное слабое место мужчины - это его мечтательный ум" В. Пелевин


Бесконечная россыпь звезд, будто густо рассыпанная щедрой хозяйкой на темном бархате ночного неба. Звезды... Живут своей жизнью, для которой время человеческой жизни является лишь маленькой долей своего существования, они, как и тысячи лет назад таинственно перемигиваются друг с другом, ведя свои замысловатые диалоги... Так же они будут вести себя и после тысяч, даже миллионов лет, и даже если одна из них погибнет, то свет, будет озарять землю еще долгие и долгие годы, прежде чем на небе погаснет еще одна звезда… Одинокая фигура, в длинном плаще с накинутым по самые глаза капюшоном смотрела на ночное небо… Порыв ветра донес с полей терпкий, почти осязаемый кожей аромат степных трав. Где-то вдалеке тяжело заухал филин - желтоглазый ночной охотник. Скрипнули несмазанные петли тяжелых дверей (на западную террасу дворца почти никто не выбирался). Человек в капюшоне резко обернулся. На пороге появился мужчина, седина густо посеребрила его волосы, окладистую бороду, но уж точно не добралась до его сердца. Крепкий, с осанкой старого военного, одетый в застегнутый камзол темно-зеленого сукна, с небрежно накинутым на плечи плащом он, казался нерушимой стеной, уверенность и опыт, который проглядывал в разбегающихся лучиками возле глаз в обрамлении кустистых седых бровей. Пришедший стоя в освещенном прямоугольнике двери, который как клинок разрезал камень западной террасы, произнес только одно:
-Пора, принцесса.
Свет тысяч свечей озарял огромный зал. Высокие темно-красные портьеры взметнулись вверх, закрывая стеклянные витражи, занимающие почти всю стену. Строй латников, грохнул облитыми сталью перчатками в щиты, украшенные гербом соединенного королевства. Прихваченная в талии широким поясом, она, казалось, вышла из какого-то дивного сна. Изящный шелк платья буквально струился по ее фигуре, подчеркивая ее безупречность. Он переливался и играл немыслимыми оттенками, и казалось, жил своей, подвластной только ему, жизнью. Шелк, привезенный из далеких Восточных земель, ценимый гораздо выше золота именно за эти качества. Каждое ее движение было исполнено грацией, нет-нет, не тем мраморным величием, которым ограждают себя множество правителей, а именно легкостью и грацией, тем достоинством, которое, существуя само по себе, не унижает никого. Изящная линия губ осветилась улыбкой. Ее улыбка, какая-то понимающая, не снисходительная, а именно понимающая в своей доброте и искренности. Ясный взгляд карих с зелеными вкраплениями глаз будто лучился изнутри невидимым ясным светом. Настолько редкое сочетание этих цветов, знающему человеку могло сказать о многом. Густые каштановые волосы неудержимой волной разлились по обнаженным плечам лишь слегка прихваченные на голове легкой ажурной диадемой. И буквально в мелочах: в этом устремленном вперед взгляде, ниспадающей на обнаженные плечи густой волне каштановых волос, в каком-то мимолетном движении губ, хранящих загадочную улыбку, таилось неумолимое осознание того, что ОНА вернется в этот дивный сон, откуда пришла.
Многочисленные гости, наполнявшие главный зал замка веселым шумом затихли и склонили головы перед ней. Как дань уважения, но никак не в силу принуждения. Знакомый нам пожилой, с проседью в волосах, военный в темно-зеленом камзоле (на котором серебрились полученные лично от короля ордена), стоял по правую руку и слегка позади принцессы. Как, впрочем, и подобает хозяину этого замка. Едва заметным движением он подтолкнул ее вперед. Чопорный королевский глашатай, одетый в атласный костюм, поставленным голосом торжественно произнес в тишине зала:
- Принцесса Соединенного Королевства и владычица Земель-У-Великой-Реки, наследница трона, блистательная Марисабелла!

Все, что происходит в ординаторской, должно оставаться в ординаторской

Человек.
Странно, я даже помню ее фамилию. Хотя в силу врачебной специфики редко запоминаешь фамилии, в отличие от диагнозов, которые запоминаются порой очень надолго. Как фраза из известного анекдота. А тут наоборот, фамилию помню, а диагноз нет. Помнится, что точно имело место больше двух оперативных вмешательств и последнее было по поводу тонкокишечного свища. Реанимация. Больная, утыканная многочисленными магистралями, проводами, с трахеостомической трубкой на шее. Аппарат ИВЛ работает в режиме делэй, то есть она имеет возможность самостоятельно поддыхивать время от времени. В огромном желтом листе наблюдения за больной написано, что лежит под вазопрессорами. Над головой висит огромный пакетище с молочного цвета содержимым – парентеральное питание (что-то типа липофундина). Три инфузомата через разные промежутки времени вводят в кровь определенные дозы лекарств – у реаниматологов свои примочки. Откидываю одеяло, повязка на животе вся пропитана светло-зеленым содержимым. Несмотря на постоянно функционирующий активный дренаж, трубка которого скрывается в портативном вакуум-аспираторе, гудящем под кроватью. Под повязкой скрывается послеоперационная рана, с тонкокишечным содержимым. Обработать спиртом края, заново наложить пасту Лассара – содержимое тонкой кишки очень агрессивно само по себе. Вот вроде и все. Остальные повязки только незначительно пропитались кровью. Заканчиваю. Смотрю на нее, сквозь маску и колпак подмигиваю ей. Она как во сне, не фиксируя на мне взгляд, медленно поднимает руку и машет мне. Ну ничего себе… И вот стою я, смотрю на нее. Вижу это истощенное тело, сильно похудевшие руки, какой-то розовый ореол вокруг сосков, плоская грудь, белеющие на животе повязки, светло-зеленое кишечное содержимое в лотке и в аспираторе под ногами. Утыканные катетерами руки, стоящую подключичку справа, пикающий кардиомонитор у изголовья… И думаю: а ведь он не такая старая, и ведь, наверное, тоже некоторое время назад она кого-то любила и была любимой. У нее была работа (а может и не было), дети…. Она самостоятельно ходила по улицам, в магазин, в туалет. Занималась с кем-то сексом. И даже не могла догадываться, что с ней может произойти вот такая хрень. Что она будет лежать утыканная трубками, и кормить ее будут через вену да и из живота будет течь такая жижа. А история болезни будет похожа на трехтомник «война и мир» и на планерках изо дня в день дежурные доктора будут отчитываться по ее состоянию... То есть был человек и… как то так. Ни в чем нельзя быть уверенным в этой жизни.

Как я писал письмо Деду Морозу.
В канун Нового Года закралась ко мне идея написать письмо Деду Морозу. С какой-то детской непосредственностью и наивностью подумал, а почему бы и нет. Вдруг прочтет и действительно сбудется. Так как чистописание хромало у меня с детства (его с трудом разбирали школьные учителя, а в силу возраста Дед Мороз, наверное, и вовсе не стал бы читать мои кардиограммы), набрал текст на компе, распечатал. В почтовой предновогодней суете взял простой конверт, аккуратно печатными буквами вписал туда адрес. Особенно интересно выглядел адрес получателя «Деду Морозу» (с прилагающимся почтовым индексом города Великий Устюг). В памяти невольно всплывает известный автор со своим «на деревню дедушке». Все таки есть что-то магическое именно в самом письме. В этой бумаге, конверте, адресах... Конверт исчезает в огромном почтовом ящике под номером 48, унося с собой частичку какой-то надежды (или что-то в этом роде). А письмо было примерно такого содержания:
«Под ногами мягко хрустит снег, оранжевый свет льется с уличных фонарей в ранние зимние сумерки. Разноцветные огни многочисленных неоновых реклам, перемигиваясь, выстроились в ряд вдоль оживленной улицы. Несмотря на будний день очередная автомобильная пробка, гудящая полифонией сигналов, вновь образовалась на проспекте. Толстый гаишник (а когда они были худыми) переваливаясь и свистя, побежал в центр перекрестка. Тысячи лиц, тысячи судеб, как мириады падающих с неба снежинок сталкиваются друг с другом, кружатся, тают на руках, оседают на деревьях, машинах и просто в серых городских сугробах. Все как всегда. Жизнь идет своим чередом. Новый год неумолимо наступает на пятки. Для кого-то праздник, у кого-то рабочие будни, для кого-то шанс заработать. Вариантов много. С течением времени утрачиваешь способность мечтать. Как будто кто-то подрезает тебе крылья. Начинаешь мыслить другими категориями, когда слово «мечта» плавно перерастает в «цель». И это совсем не одно и то же. Я знаю, чего я могу добиться. Знаю, даже, что могу добиться гораздо большего, потому что уже на данный момент мои знания и умения востребованы. Но именно сейчас мне нужно чудо. Чудо, которого мне не хватает. Когда сделано все, что в твоих силах, остается верить только в него. Дед, я, все понимаю, но… Я не могу ее отпустить. Помоги мне. Ниспошли мне сил, и веры. Образумь и верни мне ЕЕ. Спаси ЕЕ и Сохрани.»
Вот так. Дед Мороз обязательно должен все исполнить. Ведь он взаправдушний… да?

Отрывок телефонного разговора
- Я не хочу продолжать наши отношения.
- Береги себя. Пока. – никогда не видел смысла бежать за той, которая давно решила уйти. Да и с ночного дежурства я как-то туго соображаю.
А через полчаса она ревела мне в трубку потому что обожгла себе кисть руки. Несмотря на то, что это ее рабочий инструмент (во всех смыслах этого слова, она музыкант) ей удивительно не везет на здоровье своих рук. Но, если признаться честно, на себя и свое здоровье она очень часто забивает, ставя в приоритет карьерный рост. А зря. В половину двенадцатого ночи нес ей пакет с необходимыми медикаментами (бинты, левомеколь, кетотоп, анальгин, димедрол). Потом долго говорили под мокрым снегом, падающим с серого городского небосвода…. Договорились.
Плавный изгиб бровей, минимум косметики, и аппетитная попа. Сегодня на ее аккуратном носике красуется тонкая полуоправа очков. Образ «деловой женщины». Хотя она и на самом деле «деловая», разрывается между тремя работами и частными репетициями. Как пчела-трудоголик. Разговор. Где-то пошутил, где-то рассказал, но, конечно, в основном больше слушал. Каждому человеку приятно, когда его слушают. Особенно, если это женщина. Лёля. На мой честно заданный вопрос «с какой целью ты со мной общаешься» она честно ответила «не знаю». Хотя, она же женщина, поэтому ложь заложена в ее цепочках ДНК.
И вот мы уже уминаем с ней вдвоем пиццу. Что-как… не важно о чем ты будешь говорить, важно, как ты будешь говорить. Эмоциональный фон, жесты, мимика, дают порой гораздо больше, нежели тысячи сказанных слов. И смысл всего этого таков: ни она и ни я не готовы изменить что либо на своем Пути. Даже ради друг друга. Хотя у обоих есть потребность… Потребность, которую вряд ли можно озвучить словами. И главное, что Лёля это тоже чувствует. Вот так. Немного печально, но с другой стороны даже хорошо. Значит так надо. Значит сейчас мне необходимо совсем другое, и каждое обстоятельство только предаст мне сил. Как-то негласно отпустив друг друга, поблагодарили за ужин, я хлопнул ее по ее аппетитной попке, и разбежались в разные стороны. Уже на пол пути домой мне приходит смс «ты правда хлопнул меня по попе или мне показалось?»

Крестный. Очень часто мы придаем большое внимание мелочам, а действительно важные события, действительно важные люди остаются незамеченными. Потому что в силу нашей невнимательности и сиюминутности нам кажется, что наша жизнь вечна, и мы редко ценим то, что имеем. Про этого человека надо, наверное, было написать с самого начала. Именно он познакомил меня с Гессе, Кастанедой, Брюс Ли… Летний вечер. Точнее, скорее всего все-таки ночь.
-… знаешь, в этой жизни очень важно соблюдать дистанцию в общении с людьми. Нужно держать нос по ветру, проявлять дипломатию… Потому что многие серьезные вопросы решаются у нас совсем не в официальных кабинетах и в рабочее время… и ты должен это знать… Но, когда-нибудь это время пройдет.
В желтом свете уличного фонаря тускло отблескивают стекла его очков. Вкус не фильтрованного пива. «Белый медведь». Я стою в майке и шортах, но почему-то холод летней ночи совсем не ощущается. Наверное, потому, что нагретый за день городской асфальт еще не успел отдать накопленное тепло. На погруженной в полутьму детской площадке напротив нашей пятиэтажки причудливо изогнулись сделанные из труб металлоконструкции. Под деревянную, облезлую скамейку в песок летит очередной окурок. Крестный редко курит, но все же бывает…
- Можно иметь алмазные корочки, но ничего из себя не представлять…
Потом что-то про Путина и Лао Цзы, перехват власти и еще много о чем. Если честно, вряд ли сейчас я смогу полностью воспроизвести наш разговор. Я соглашаюсь. Где-то соглашаюсь, где-то возражаю. Именно с ним я очень часто осознаю нехватку своего интеллектуального потенциала, хотя, если честно никогда на это не жаловался . Он усмехается уголком рта:
- Не трудно бросить все, но трудно лезть черту в зубы.
У этого человека есть чему поучиться. Как в положительном, так и в отрицательном смысле. Никогда не ставил себе целью воспринимать людей лучше или хуже, чем они есть на самом деле. Но в крестные я выбрал именно его. С этим у меня много связано. Крестный личность действительно очень сильная, и это заметно. Особенно в те моменты, когда его не хватает. (сейчас переехал на другой конец города, обзавелся подобием семьи. Ему, в принципе, пора. И я искренне за него рад. Но встречаться стали реже, да и встречи наши протекают все мимолетнее и мимолетнее. Это печально.)
- Ты ищущий человек. Замороченный. Поверь мне. И тебе будет очень сложно найти девушку. Это радостно, что я вижу, что ты себя ограничиваешь, пытаешься узнать что-то новое. И уже сейчас ты рассуждаешь гораздо разумнее. Ты сам выставляешь приоритеты в своей жизни, и на мой взгляд, ты расставил их правильно. Человек должен конкретно знать, чего он хочет, именно тогда он это притянет
Пиво допито, последняя сигарета красным угольком догорает в его пальцах. И уже напоследок:
- Тоха, я наверное тебя загрузил. ..
- Да нет, какой-там. Пошли домой.
Еще долго верчусь в кровати, слыша мерный храп за стеной. А мысли-то действительно не лезут из головы как обычно оставляя место для неизбежно заполняющих мою голову тревожных снов.

Осень. Буквально кожей чувствуемый запах прелой листвы. Тишина, и кажется, что даже бродяга-ветер начал прислушиваться к золотой поступи осеннего леса. Огненно-рыжая тень неслышно промелькнула меж покрытых влажным мхом стволов. Широкие лапы не оставили даже следа на бесконечном ковре палой листвы. Изогнутая сталь когтей, готовая в любой момент взорваться в смертельном захвате, мягко втянулась в широкие, скрадывающие любое движение лапы. Тигрица. Ее движения не нарушали тихую гармонию осеннего леса. Они были буквально пропитаны изяществом, грацией и силой… и смертью. Совершенство, которое завораживает. Но… Самым запоминающимся был ее взгляд. Взгляд карих, с зелеными вкраплениями в радужке глаз. ТАКИХ НЕ БЫВАЕТ У КОШЕК!!! И никогда быть не должно! Хотя… В нашем мире, где даже животные выглядят чище, лучше и порядочнее. Если человек позволяет поступать себе хуже дикого зверя, неужели невозможна обратная ситуация, когда искра разума может пробудиться не в человеке…Еще одна тайна, покрытая золотисто-рыжим с запахом прелой листвы, пологом осеннего леса, скрылась в его глубине. Лишь вековые исполины будут помнить неслышно промелькнувшую тень, которая не побеспокоила даже тоненькие паутинки мироздания, которые пронизывают все вокруг и серебряными колокольчиками отзываются на наши неловкие движения.

Осень желто-рыжими подпалинами окрасила деревья. Едва заметный ветер шевелит мои волосы. Рядом мерно шумит перепад воды по всей реке. На затерявшуюся среди деревьев тропинку, медленно кружась, тихо падают желтые осенние листья. Пепельно-серые облака медленно плывут над городом. Мягкий шелест капель дождя и шорох еще не успевшей промокнуть листвы под ногами. Отъевшаяся на городских помойках чайка тяжело взлетела с серо-зеленой поверхности реки. Покачивая своими изломами крыльев, сделала круг, потом еще один и исчезла за желто-зеленой стеной камыша, полетела куда-то по своим делам. Мне нравится это тихое место, вдали от бесконечной городской суеты, оно словно вырванный кусок из другого измерения. Я не часто бываю здесь.
У нас все будет, как у Китано… Капли дождя рисуют причудливое переплетение кругов на воде. Я разминаю в руках сухой осенний лист, и на пальцах остается запах, знакомый каждому с детства. Если чему-то суждено случится, то оно случится. И… В то же время, если чего-то нет в моей жизни, значит в данный момент этого мне и не надо. Пока не надо. Но, вместе с тем есть твердая уверенность, что все будет. Все будет, как у Китано…

Как-то так получилось, и, все-таки, наверное, это подарок судьбы. Мне так на девушек не везет, как мне везет на моих учителей. Алексей Евгеньевич, Денис Николаевич, Ирина Вадимовна, Сергей Вячеславович, Нурлыбек Амангельдиевич… Это действительно мои наставники. И еще очень много людей, у которых действительно можно (и стоит) чему-либо научиться… Ермек Омиртаевич, Александр Олегович, Марина Валентиновна… ну и многие другие. Может это просто мое отношение к ним, да и просто желание чему-либо научиться, постичь, узнать что-то новое. Это настолько умные, грамотные специалисты, настолько мудрые в плане жизни, что.. блин, я просто даже не знаю о чем думают мои сверстники, дующие пиво, шастающие по клубам… Да за этими людьми надо, блин, записывать, конспектировать, ловить каждое слово)) Чем, я, в принципе, и занимаюсь. Травматологи, невропатологи, нейрохирурги, реаниматологи, настолько грамотные, но, в то же время доступные в общении. И, если, доктор видит, что я готов, я хочу чему-либо научиться, то… то, конечно, он не будет против поделиться частью своего опыта. И эти знания не даются в учебниках, по ним не читаются лекции… ЭТО надо видеть, это надо впитывать, в этом надо присутствовать. Начиная от банального «подшивать не сюда, а сюда, потому что так проще», заканчивая «ты же видишь, что она ебнутая, зачем с ней разговаривать?…». Я не знаю, о чем думают мои сверстники, но я уже сейчас многое знаю и умею. И мои знания и умения уже сейчас востребованы. Просто как-то так получилось, что я стал меньше и намного реже общаться со своими буйными сверстниками, единственными желаниями которых являются покурить кальян, побухать и поебаться (в зависимости от толщины кошелька меняются обстоятельства, но никак не суть). Круг общения поменялся. Причем очень резко. И вот… я уже не тот, что прежде. И уже с многими из моих бывших знакомых я не сяду за один стол, просто потому что я понимаю, какое гнилье по жизни они представляют
Декабрь. Больных вроде раскидали. В смотровой на кушетке разместился Шеф. Естественно заняв весь объем жалобно скрипнувшей под его весом больничной кушетки. Возле окна на стуле в вечно распахнутом халате сидит Ермек Омиртаевич, вызывали на консультацию как дежурного нейрохирурга сегодня. На негатоскопе синеет снимок шейного отдела. Заглянувший по пути из приемника в нашу скромную обитель Александр Олегович (хоть и молодой, но жутко умный анестез), вновь ушел в свое бесконечно пищащее и хрюкающее аппаратами ивл отделение. Омиртаевич, рассказывает очередную историю, множество которых хранится в его лысеющей голове. По-моему, у этого доктора найдется ответ на любой вопрос)))). Шеф молча улыбается. У каждого из этих докторов стоят за плечами годы практической деятельности. Опыт, возведенный в степень мастерства. И… ведь через какое-то время, я надеюсь, точно так же, как и я сегодня смотрю на этих докторов на меня будет смотреть очередной пытливый ум, желающий что-либо понять и научиться.
День травматологов. Когда за столом собираются больше двух травматологов, то это день травматологов. Как не погулять с коллективом? Все началось с пива, ну а потом по нарастающей. Ну и… Антошка немного не рассчитал (да и масса каждого доктора чуть ли не в два раза больше). В общем умотался в хлам. Шеф вытаскивал меня блевать в сортир, терпеливо мочил мою буйну головушку водой))) На утро было так плохо, что я отпросился у препода по фтизе (он понимающе посмотрел на мою кисло-зеленую физиономию и стоящую у ног бутылку минералки и отпустил). А потом, когда интоксикация прошла было стыдно… очень. Перед своими учителями, что Антошка так набрался. Прямо в мясо. ))) вот так. Перед шефом не показывался дней 10, к Денис Николаевичу пришел на смену на следующий день. Посидели, поговорили… «Антоша, не переживай ты. С кем не бывает. А если кто тебе будет что-то говорить, я ему в лоб дам)))» .
Говорят, что круг нашего общения во многом определяет то, какими мы являемся. Я надеюсь, что это так.

Смена
В смотровой сидит пара, ну то есть муж с женой. Средних лет, крепенькие. Мужик держится за наспех перевязанную левую кисть. Вдвоем шли по улице, увидели лежащую женщину, подошли спросить не случилось ли чего, ну и… Женщина его покусала, а сама скрылась в неизвестном направлении. Чем вам не фильм «сумерки»? Доктор с медсестрой садятся заполнять эти гектары бумаг, которые положено заполнить на каждый случай укуса. Все в двух экземпляров. Писанины минут на 20, объяснять пациенту еще минут 7. После введения КАВ наблюдать за укушенным еще минут 40. В общем, возни много. Шеф говорит на них «пожёванные».
- Заявлять будете?
- Да-да, конечно! Нам сказали, что заявление мы должны здесь написать!
Доктор терпеливо разжевывает, что заявление пишется в соответствующих органах, а наша задача – оказание квалифицированной медицинской помощи. Мужчина, до этого спокойно сидящий на клеенке кушетки, начинает что-то возникать. Бухтит и бухтит, бухтит и бухтит! Доктор набирает номер полицейской дежурки (каждый случай укуса передается в органы).
-Здравствуйте! Травмпункт, это доктор такой-то… Ваша фамилия как? Ага. - доктор передает обстоятельство, место и время укуса. Тут эта жертва вампиризма подрывается и со словами «дай мне трубку, я с ней сам поговорю!!» тянет руки к телефону.
-Успокойтесь! Вы мне мешаете! – пудовый кулачище доктора гулко приземляется на поверхность стола, мужичок как-то сразу сникает и садится рядом со своей женой, - Да это я не вам! – объясняет доктор в пищащую тоненьким голоском трубку.
Из процедурки ощутимо тянет запахом лошадей, словно за белой дверью притаился хлев с доброй дюжиной лошадок. Это «эквираб». Делается из сыворотки иммунизированных лошадей, поэтому каждая вскрытая ампула разносит запах на весь травмпункт.
Больной, ударил кулаком в застекленную дверь дома. (что удивительно сам не пьяный, в отличие от своих сопровождающих) Кисть перемотана полотенцем, которое скоро занимает свое место в лотке. В ране на тыле кисти уже чернеет масса тромбированной крови.
- Пальцы разогнуть можешь?
Может, но только не все – ясно, повредил разгибатель 4-го пальца. Разгибатель, убежал куда-то выше.(сгибатели, бывает, убегают еще дальше). Егор подает доктору шарики, смоченные сначала перекисью, потом цитеалом. Розовая пена стекает в лоток, я мою и сушу рану. Сухожилие убежало выше, приходится расширяться, из раны толчками начинает пульсировать кровь. Зажим, ловим кровоточащий сосуд. Еще зажим на убежавшее сухожилие. Доктор накладывает шов по Кюнео (шов хитрый, чтобы не размочалить концы сухожилия, каждый стежок должен быть во взаимоперпендикулярных плоскостях по отношению к другому). Я терпеливо сушу, сменяя окровавленные салфетки, вот уже прошиты оба конца поврежденного разгибателя, теперь остается только связать их... и в руках Денис Николаевича лопается нитка… Доктор беззвучно матерится одними губами.
- Жума, еще нитку…
Вообще шовный материал это особая тема. Я не знаю, чем руководствуются люди, производящие госзакупки, но очень часто атравматические наборы начинают мгновенно дубеть от крови и липнуть к инструментам, делая трудновыполнимой тонкую работу, а обычный хирургический шовный материал буквально разлетается в руках. Вот в таких условиях и работают (причем успешно лечат людей) наши доктора. Действительно профессионалы своего дела, мастера на все руки. А вся эта зарубежная шелупонь, корифеи мировой хирургии, которая приезжает читать лекции, будет тихо курить в сторонке, потому что ОНИ ДАЖЕ НЕ ВОЗЬМУТСЯ ЗА ЭТО.
С перебинтованной кистью пациент покидает травмпункт, и с виду целая история сворачивается в предельно краткую запись в журнале поступлений. ФИО, место жительства, обстоятельства травмы, диагноз, лечение.
Раздается трель звонка. Стальная дверь лязгает массивным засовом. Я словно швейцар открываю дверь. На пороге стоит бригада 103. Саулешка, а по случаю еще моя сокурсница. Не сказать, что мы с ней когда-либо тесно общались. Да и, в принципе, мы с ней даже редко говорим друг другу «привет». А тут:
- Привет! – и почему то, рад ее видеть.
- Привет!
Осматриваясь по сторонам, заходит в операционную, где я штопаю парню колено. Смуглый парень с резаной раной коленной области. Ранка буквально шва на 4, но с карманом, по типу скальпированной. Пацан постоянно порывается смотреть, чем мы там занимаемся с его ногой. А ты ему все:
- Лежи, лежи! Не дергайся. – «любопытство – порок, не порок пытливость ума!» как говорил один дядька
Белая ленточка дренажа устанавливается в рану. В дверь малой операционной заглядывает Денис Николаевич:
- Все нормально? Вы там нормально шейте, беспредельщики, чтобы мне за Вас потом стыдно не было! – это он обращается к колдующим над коленкой больного студентам, то есть мне и Егору)
- А ты что тут делаешь? – Сауле отрывается от рассмотрения допотопного операционного штатива с лампой.
-Курсы кройки и шитья)) – улыбаюсь через маску я – ты что, на скорой работать устроилась?
-Да, первый день.
- А что с пальцем?- киваю на перебинтованный указательный палец правой руки
- Ампулу вскрывала!
Бывает. Ампулы, иногда разлетаются в руках на множество маленьких осколков, особенно те, которые с большим горлышком. Сам неоднократно резался с непривычки, нужен опыт.
-Ты что нам привезла, негодяйка?
Саулешка улыбается, заинтересованно озираясь по сторонам
- Там ушиб простой. Наверное.
Захожу в ординаторскую, бригада еще не успела уехать на следующий вызов. Беру Саулешку за край голубого цвета хиркостюма и тихонько затягиваю в операционную. Людям надо помогать, в меру сил. А если это еще твой коллега…
- Давай палец сюда! – в лоток летит срезанный бинт, шарик с перекисью водорода ложится на раненый пальчик. Потом шарик с цитеалом.
-Только чтобы аккуратно, хорошо?
-О чем речь!
На палец аккуратно ложится отрезок бинта.
- Спасибо.
Да ладно… Приятно помочь человеку, в меру сил. Уже в коридоре отдаю справку сопровождающим. Два парня. Расплывчатый взгляд красных глаз, и какое-то рассеянное понимание действительности. И вот я им объясняю про покой травмированной поверхности, про оставленный в ране дренаж и обязательное посещение врача-травматолога на следующий день, про необходимость перевязок… а сам вижу этот взгляд красных глаз и понимаю с твердой уверенностью, что ничего этого они делать не будут. Ну что ж… Остается только качественно выполнять свои обязанности.
Солдат. Резаная рана правого предплечья. Само собой выпивший. Солдат – НАШ. Ну, то есть, шьем его мы, а точнее Ваш покорный слуга. Обкалываю рану новокаином, ткани вокруг начинают раздуваться. Попутно общаюсь с пациентом.
- Я на границе 26 китайцев застрелил! Из дротиков! Бляяяя… Ты бы знал, как мы урюков там ебали! И будем ебать!
Сразу почему-то на ум приходит пограничник в шинели и с дротиком в руках, который тащит на плече тушку китайского фермера. Ну ладно, пусть говорит, лишь бы грязной рукой в рану не лез. Тыц, по руке! – Куда полез, здесь же стерильно!!! Руку под стол положи!
С пациентом надо разговаривать, а то вдруг что, давление может упасть, или сам в обморок грохнуться.
- Я вообще мастер спорта! Арман думает, что он большой, сильный, а я слабый. А я его все равно выебу. Есть же. Ты не думай, что я слабый! Я мастер спорта! Правой 800 кг удар!
Тут Егор его спрашивает. Такой интересно-пародоксальный вопрос
-А левой?
-А левой тысячу!!!- смотрит на меня. – вот ты служил?
-Нет. – еще один шов ложится на кожу
-Бляяяя, я понимаю вы врачи, но в первую очередь ты мужик. По-мужски, понимаешь?
-Понимаешь, понимаешь.. – мы все понимаем, когда к нам по ночам такой народ валит
Весело шипит перекись водорода, еще раз помыть рану (вообще-то по правилам нельзя, но бывает и правила иногда приходится нарушать). Салфетка с цитеалом ложится на ушитую раневую поверхность, бинтую. Уже в дверях солдат тянет мне руку:
- Спасибо – и выкатывается в чернеющий проем двери.
Служил.… А тут разве не линия фронта? Тут разве не бойня? Где даже в мирное время льется кровь, умирают люди. И каждый доктор, заступая на дежурство в ургентное отделение (не важно какого профиля), идет, словно в бой за человеческие жизни и вынужден принимать решения, от которых зависят жизнь и благополучие людей. Вы разве не знаете, что средняя продолжительность жизни врача около 55 лет? И что с каждый пациент уносит с собой искорку самого врача…
Дверной звонок опять выдает нестерпимую трель. Я открываю стальной лист двери, на пороге целая процессия: бригада 103 (включая водителя), куча сопровождающих и больной, на каталке и с прозрачным пластиком системы на животе. Лицо перебинтовано, через перевязку уже начинает проступать кровь. Доктор, выходит из смотровой и видит всю эту кавалькаду, остановившуюся у нас в коридоре.
- Ты чего мне привезла???? – он нависает над щупленьким фельдшером.
-Ну это же рваааанааая рана, - начинает оправдываться она, что то копошась в полупрозрачной пластиковой папке. Как будто рваные раны должны шить мы, а резаные – челюстно-лицевые хирурги.
Так, этой толпе в операционной делать нечего, шустро бегу за штативом в процедурку, пока лязгающая каталка закатывается в операционную. Пластиковый пакет стабизола виснет на сером штативе. Ножницами разрезаю успевшую промокнуть повязку – резаные раны скуловой и щечной области. Как раз в проекции прохождения лицевого нерва. Достаточно глубокие.
- Ты лицо чувствуешь? Щеку, губу, нос?
- Болит очень…
- Все, забинтовывай, - доктор обращается ко мне и выходит в коридор, - Сейчас поедешь в челюстно-лицевую хирургию, там зашьют, понял? - это уже больному
В коридоре слышится бас доктора, что-то втолковывающего бригаде и тонкое сюсюканье фельдшера.
-Блин, не поверите, мимо кафешки домой шел и тут толпа, молодежь одна. Бутылкой по голове…
Дааа, определенно мужику не повезло. Каталка, громыхая, выкатывается сначала в коридор, а потом на улицу. Раздается лязг и щелчок задвигаемой двери 103 и, сверкая маячками, машина уезжает прочь.
Денис Николаевич по телефону начинает вправлять мозг старшему врачу скорой помощи. Доктор возмущается:
- Трубку бросила!!! Они бы мне еще с поносом инфекционным привезли! Вообще охренели! А потом люди думают, что врачи их просто так из больницы в больницу кантуют. Сходи, посмотри, что-то они там долго.
Я иду в рентген кабинет, куда недавно уехал на каталке мужик с травмой позвоночника. По пути свежим взглядом замечаю кровавые потеки на косяке дверного проема, который соединяет наш травмпункт с длинным коридором, ведущим в приемник. Действительно как на бойне… не хватало еще следа кровавой пятерни на полу. В глухой, ватной тишине рентген-кабинета тетка-рентгенолог поверх очков смотрит на меня и объясняет ситуацию: рентген-аппарат сломался, ждем электрика, который непонятно когда будет… Полный трындец. Накладываю лонгету пацану с эпифизеолизом дистального метаэпифиза лучевой кости. Гипс – материал скульпторов и травматологов. Нежно белая пенка покрывает ярко-синие резиновые перчатки. Немного феерично… Моделирую лонгету, подрезаю и подгибаю выступающие края. На этот раз гипсовый бинт сохнет буквально на глазах (хотя было время, что его консистенция была близка к пластилину). Взъерошенный Егор заходит в гипсовую:
- Тоха, у тебя корректора нет?
- Да ты меня уже второй раз спрашиваешь, нету у меня. Сходи к нейрохирургам, у них если не все, то корректор точно найдется.
Ушел. Захожу в смотровую, Егор что-то мажет в журнале. Оказывается, в запарке, написал в диагнозе больному с полетевшим сухожилием «беременность 30 недель». Ну, то есть, он каким-то образом успел за время пребывания в травмпункте залететь, учитывая, что он мужчина. В коридоре никого нет, вроде разобрали завал больных. Глядя на торчащий из под стопки розовых листов хвост зарядки, Денис Николаевич кивает мне:
-Ты тут без присмотра сотку не оставляй… а то могут стянуть.
Ну, я, как обычно пытаюсь перевести все в шутку – А вдруг у меня там электрический капкан! Для того чтобы нехороших людей ловить!
-Электрический капкан… Хе! – улыбка озаряет лицо доктора – Да ты.. Да ты – МЕХАНИЧЕСКИЙ ХУЛИГАН!
Смешно. Причем смеются все: я, доктор, Жума и Егор. Смеемся и над беременным мужиком в журнале и над механическим хулиганом.
4.00. Девушка ерзает на красном дерматине.
Что случилось?
Оказывается упала с велосипеда. В голове назревает вопрос ЧТО ТЫ ДЕЛАЛА НА ВЕЛОСИПЕДЕ В ЧЕТЫРЕ ЧАСА УТРА???????????? О ЧЕМ ТЫ ДУМАЛА??
Солнце уже встало над крышами домов, на крыльце, ежась от утренней прохлады стоим я и Жумагуль. Кутаюсь в вымазанный белыми мазками гипса халат. На сером полотне асфальта перед стальной дверью с надписью «травмпункт» отчетливо видны темные потеки. Это еще с прошлой смены натекло, по моему. А деятельная Борисовна решила смыть потеки крови на щербатом асфальте с помощью перекиси водорода, тем самым еще более закрепив их. Смотрим на машину скорой помощи, стоящей у дверей приемника. Это не к нам, это к окулистам, сегодня они дежурят. Улыбающийся фельдшер с крыльца машет нам рукой, словно успев прочитать мои мысли:
- Мы сначала к окулистам, а потом к Вам.
Жумбик вздыхает.. «что опять?». Через минут 7, как и обещали, приводят к нам мужичка, область правого глаза белеет повязкой. Значит ничего серьезного и шить его будут окулисты у нас. (Ну оно и понятно, разворачивать их операционную из-за одного ПХО резона нет). Резаная рана правого века. Очередной Рембо, сцепившийся с кем-то на улице.

На стол ложится сиреневая простынка, лоток. Открываю крышки на баночках с повидоном, перекисью и цитеалом (тогда у нас был еще цитеал вместо этой бесполезно-желтенькой водички под названием фурацилин). На стерильную простынку ложится пачка марлевых салфеток, несколько шариков, набор атравматики, тройка… Окулистов сегодня двое: знакомый доктор с отделения и какая-то смутно смахивающая на интерна девушка. Доктор мельком взглянув на ушибленную рану века молча ушел в отделение. Как я понял, шить будет она… Егор, быстро смекнув, что это надолго, подмигивает мне типа «ты тут сам справишься?» и убегает по своим делам. Девушка пытается из флакона набрать новокаин, и, само-собой, у нее ничего не выходит. А вы сами попробуйте набрать шприцом пятеркой из 200 мл флакона.
- Поршень вытащите – терпеливо говорю я.
Наконец-то поняв, что к чему она вытаскивает поршень шприца и новокаин тоненькой струйкой льется в него. Атравматика в этот раз хорошая, помню один раз атравматические наборы дубели от крови и жутко липли к инструментам... Я просто молча подаю патроны. Девушка начинает шить. Меееедленно, останавливаясь после каждого вкола. В тишине перевязочной слышится лишь шипение пациента
-Больно? Ну потерпите немного. – уговаривает его она.

Шеф.
За окном новый день уже набирает сил, начало лета – светлеет рано. Смотрю на часы 6,30. Денис Николаевич, сидя за столом, уронил голову на свои массивные предплечья. Оно и понятно – все устали, замотались. Смена сегодня горячая была. Еще есть часок, сон наваливается на меня как-то сам-собой. Валюсь на клеенку кушетки, стоящей в смотровой, сквозь опущенный веки уже пробивается утренний свет. Мягкая пелена забытья окутывает меня, унося прочь меня вместе с этой кушеткой и всеми моими мыслями, которые почему-то разбегаются, как тараканы на сковородке… Просыпаюсь от чьего-то присутствия. Шеф. Вышел с отпуска. Шеф это такой большой дядька, в очках. Человек, травматолог по призванию, искренне любящий свою профессию и с неизменной пачкой «русского стиля» в кармане. Про Шефа и обстоятельства моего с ним знакомства я напишу как-нибудь позже. Хочу только отметить, что в практическую медицину из омута теории вытащил меня именно он. И я ему за это благодарен. Вообще, на учителей мне везет. Может просто я недавно понял это. Но… Я дорого заплатил за своих учителей.
- О, Антон!
Продираю слипшиеся глаза.
- Доброе утро…. Как Ваши? – крепкое рукопожатие.
- Нормально. Отпуска всегда мало)))
Выносим накопившиеся за смену отходы. Белые пакеты – мусор класса а, желтые – опасные отходы класса б. Ну и желтая коробка с использованными шприцами. Все что желтое Егор несет в каморку, позади хирургического корпуса, запирающуюся на ключ. Мой же здоровущий белый пакет летит в обычный мусорный ящик. Пока выносили отходы, доктора ушли на планерку… уже выходя, пишу смс «Денис Николаевич! Спасибо за смену!»
«Тебе спасибо, МЕХАНИЧЕСКИЙ ХУЛИГАН. Приходи еще»
Еще одна смена прочь, потрепанные в боях части заменили свежими резервами. Мед персонал расходится по домам. Бой выигран, но война продолжается. Спать-спать-спать…

Четвертые сутки.
Четвертые сутки в стенах госпиталей, больниц, институтов. Это же так хорошо... Хотя, все, кто действительно знают меня, говорят об обратном. Темные коридоры городской больницы. Ночью то, что кажется привычным, становится совсем другим. Окутанные тьмой лестничные пролеты, залитые тусклым светом отделенческие коридоры. Начальство уехало далеко, а исполняющие обязанности давно спят. Мне нравятся больницы ночью. Я иду в урологию, к Гуми. Все-таки природа не терпит пустоты, и Гуми каким-то совершенно неожиданным образом нарисовалась в моей жизни, просто сказав мне «привет». Хотя за 6 лет учебы в медухе, по-моему, мы не перекинулись ни единой фразой. Как-то не довелось. Скорее всего, я пытаюсь восполнить ту пустоту, что поселилась во мне. Необходимость просто поговорить, обо всем и ни о чем одновременно. Иду в надежде на то, что она сегодня на смене. Надежды оказываются напрасными. Чистящая зубы санитарка бубнит что-то невразумительное типа «Гуми сегодня нет». Спускаюсь ниже, в темноте лестничного пролета останавливаюсь, глядя на одну единственную звезду, которая, наверное, по ошибке установилась в столичном небе. Губы сами собой начинают выбивать дробь... Блин, так дальше нельзя. Это просто невыносимо. Я бы согласился на любые осложнения, если бы мне предложил какой-нибудь сумасшедший нейрохирург вырезать тот кусок мозга, который до сих пор любит ЕЕ. Коагулировать ту часть души, чтобы сизый дымок с запахом паленого мяса разнесся под потолком операционной. Вот только, наверное, останутся только структуры, отвечающие за витальные функции... Блин. Что за гомосятина. Хочу спать. Сны. Сны это паршиво, все чаще снятся кошмары. Да и под глазами начинают проступать отчетливее темные тени. Забыться. Забыть все. Устал. Вообще устал. А чтобы этого не было, чтобы я даже не смог что-либо написать, надо завтра пойти на дежурство. Да. Как бы тяжело это не было. Уже идя по коридору, идущему от кардиологии, замечаю, что меня шатает. Просто шатает. Все. Решено, сейчас спать. Главное, чтобы без снов. Господи, спаси ЕЕ и сохрани…

Как я занимался анальным сексом.
Ну… С чего начать. По молодости лет и усиленному стремлению познать все новое именно тема анального секса привлекла мое внимание этой осенью. Ну и.. Старая знакомая, с которой по какому-то стечению обстоятельств я сохранил хорошие отношения. Неожиданно позвонила, и попросила встретить ее+ее сумки. Мне не трудно, НО. На мое предложение «а что мне за это будет», она неосмотрительно ответила «а чего ты хочешь». В общем, условия были поставлены, обговорены, хотя, конечно с ее стороны я встретил сопротивление, которое было безоговорочно сломлено))). И вот день настал. С энтузиазмом парня девственника и в поисках новых ощущений я договорился о встрече. Я бы не сказал, что она блещет красотой, но что-то привлекательное в ней есть. Как обычно, привет-привет, где-то пошутил, где-то подмигнул. В соответствии с тремя Н, общения с девушками (Непринужденно, Настойчиво, Насмешливо). В синей стекляшке гостиницы, оставляю положенную плату, и… Ну, я не мастер эротического жанра, поэтому подробности описывать не буду. Где-то приобнял, поцеловал… шаловливые пальчики)) В общем кончила, расслабилась. Отдохнули немного, покормили друг-друга шоколадом.
- Готова исполнить свое обещание?
- Ну, давай – обреченно протянула она, перевернулась на живот и поставила на растерзание свою белеющую в темноте корму.
Тщательно намазал и ее и своего товарища специальным кремом. Пристроился…
- Только пальцем туда не лезь – изъявила желание она. (Ну ладно, не очень-то и хотелось, если честно. Хотя материал из сети советует как раз это и сделать)
Пристроился, вошел. Почувствовал такой офигительный плотнячок. Только настроился на свои ощущения, как она ойкнула, зашевелила своей жопой, я попытался удержаться на ней, вцепившись в ее корму. Она умудрилась как-то перевернуться таким образом, что я слетел в промежуток между кроватью и окном, зацепил свисающие до самого пола занавески, благополучно их сорвал вместе с гардиной, конец которой зарядил мне в череп. Сидя под этой мешаниной из занавесок в обнимку с пластиковой гардиной, голый, с намазанным кремом членом я начинаю понимать какая это глупая затея, вообще и в принципе. И при этом не испытываю ни злости, ни раздражительности… Короче охота заниматься анальным сексом у меня отпала как-то сама собой)))

Чем отличается первый курс от пятого.
Просторный холл второй травмы, в котором у нас проходят практические занятия по травматологии. Отделение второй травмы делит этаж с отделением политравмы, холл – общий. В холле стоят круглые пластиковые столы и такие же стулья, мебель идентична любому летнику в городе. (Ну, знаете, такие сверхлегкие, с выгнутыми для прочности уголками ножек). Занятие ведет Дмитрий Валерьевич, здоровый, толстый, бритый наголо врач-травматолог.
- Бойцы! Каски все одели! – нахождение в хирургическом стационаре предполагает соответствующую форму. У половины из моей группы красуются на головах полупрозрачные колпаки – шапочки для беременных))) Дешево и сердито, да и гладить не надо.
- Вот Вы знаете, чем отличается первый курс от пятого?
Мы молчим, ожидая, пока кто-нибудь все-таки предложит возможный ответ. Мне, в принципе, как-то ровно, впрочем, как и всей моей группе. Первокурсники заинтересованно провожают взглядами каждую громыхающую каталку в коридоре и хромающих больных с аппаратами внеочагового остеосинтеза. У них в расписание ОБЖ, абсолютно бесполезный предмет, на мой взгляд.
- Хорошо, - продолжает препод, - вот ты, - он показывает на притихшего первокурсника (по молодости лет еще крахмалящим свой колпак) – инициативный человек?
- Нууу… в общем, да…
- А вот ты знаешь, что инициатива делает с инициатором? – пауза виснет над двумя группами.
Первокурсник начинает что-то говорить, что инициатива побуждает на активные действия и дает толчок для…
- Ясно. – прерывает его Дмитрий Валерьевич, - а теперь, ты – он кивает на развалившегося на стуле пятикурсника. – Скажи, что инициатива делает с инициатором?
- Она его ебет! – басовито отвечает он
- Вооот… Вы теперь знаете, чем отличается первый курс от пятого…

Кроваво-красный диск солнца уже давно укатился за бесконечно-ровную, чернеющую неизвестностью, линию горизонта. Где-то вдали, будто на грани визуального восприятия, едва отсвечивали розовым облака. Но и они тоже вскоре погасли. Непостоянные сумерки, поджимая последние хвосты, исчезли, оставляя Хозяйку-тьму безраздельно властвовать над миром. Сверкающий диск полной луны воцарился на черном бархате ночного неба. Облил все вокруг мягким мертвенно-бледным светом. Свет, который принимает все, каким бы это не было. Он не выставляет и не выворачивает все вульгарно и напоказ как свет солнца, а понимающе обтекает и завораживает в своей степенности и таинственности. Терпкий степной воздух качнулся под дуновением бродяги-ветра. Ветер коснулся верхушек выгоревшей на солнце полыни, пробежался по выступающим камням низеньких сопок и улетел устраиваться на ночлег в ближайшем березняке. Кусок тьмы, чуть темнее, чем все остальное. Простому взгляду может показаться, что это всего лишь тень… но откуда взяться тени в кромешной тьме? Почти безжизненный, лишенный всего кусок пространства. Он ждал… Он потерял счет времени. Каждая секунда была вечностью. Потому что он жил одной мыслью, крича от боли, страдания и ярости, сворачивался в комок, когда нельзя ничего изменить… когда ты бессилен что-либо сделать. Каждый удар сердца отдавался гулким эхом в его опустевшей душе. Его Мир обрушился, и не осталось даже руин от тех сияющих стен, что он возводил. И, когда не осталось ничего, он замер. Он просто превратился в кусок тьмы. На который именно сегодня упал мертвенно-бледный свет полной луны. Но не смог его развеять, а даже как-то наоборот сумрак сгустился, накопил тьму, как кусок антрацита. Растекся по еще хранящим дневное тепло камням, словно рваная клякса. Завихрился, стал объемнее и… исчез, оставив на голой земле Его. Еще мокрый, дрожащий, с перепончатыми крыльями. Существо, покрытое редкими жесткими волосками, торчащими из розоватой, местами пульсирующей кожи. Длинный хвост с едва выступающими бугорками шипов вдоль него, маленькие коготки на концах крыльев, длинная шея с непропорционально большой, лобастой головой и зачатками будущей чешуи. Вытянутые челюсти с рядом острых, как бритвенные лезвия, маленьких зубов. Янтарно-желтые глаза, взгляд которых не мог принадлежать ни одному существу, рожденному в Этом мире. Широкие лапы с изогнутыми полумесяцами тускло отсвечивающих когтей уперлись в рыжеватую землю бескрайней степи. Ни один человек, наверное, не назвал бы его красивым. Терпкий степной воздух, уже успевший остыть от дневного жара и горький на вкус от запаха полыни ворвался в едва расправившиеся легкие вместе с первым его вздохом. Ворвался и буквально взорвал их изнутри, сжигая все, причиняя нестерпимую боль и… даруя жизнь. Ночную тьму разорвал крик, резкий, хрипящий… Где-то вдалеке послышался волчий вой, поджарый заяц, отъевшийся за лето, насторожил свои уши, желтоглазая сова - гроза полевок, снялась с березовой ветки и полетела прочь. Этот крик качнул паутину забвения, но не сорвал ее. Существо неуклюже встало на подгибающихся лапах, пару раз взмахнуло крыльями и… упало, раздирая еще неокрепшую шкуру в кровь. Еще раз и еще… Сколько времени должно пройти, прежде, чем он научится парить под облаками? Сколько времени должно пройти, прежде, чем его кожа, облитая броней чешуи перестанет бояться чего-либо под луной, а сталь когтей будет пробивать любую преграду? Ему еще многое предстоит пережить и многому предстоит научиться… Он повстречает на своем пути множество лиц, кто-то станет наставниками и учителями, кто-то окажется врагами, кто-то вообще не оставит даже воспоминаний о себе.. Но среди них точно не будет ЕЕ. Человека, действительно близкого ему… А серебряный диск полной луны все так же будет висеть в черном омуте ночного неба, освещая бесконечное море степи, как и тысячи лет назад.

Длинный мрачный коридор, соединяющий корпуса больницы на уровнях гинекологии и урологии. Наверное, это немного символично, потому что больные именно с этих двух отделений имеют наименьшие шансы безобразничать вместе. Я иду, в одной руке пакет с коробкой конфет, а в другой колпак, в котором притаился огромный апельсин (для создания эффекта неожиданности). «Привет-привет» намывающей полы Махе, моей сокурснице, которая здорово мне напоминает плюшевого медвежонка. Прохожу через отделенческий пост и спускаюсь в чернеющий лестничный пролет. Мне этажом ниже, в ЛОР отделение. Работа в лориках, в принципе, спокойная. Тяжелые пациенты лежат редко, коматозников вообще не было и в помине. Стучусь в деревянную дверь сестринской:
- Добрый вечер, Лейла Болатовна на смене?
Из-за шкафа выглядывает она, искомый мною человек
– О! привет… заходи… - у нее очень мягкий с какими-то низкими нотками голос. Карие глаза, карэ каштановых волос, изящная линия губ и хиркостюм цвета спелых соплей. Но главное голос, он как-то ненавязчиво и сразу настраивает меня на нужную волну. Он мне нравится, определенно. Пристраиваюсь на продавленном от времени диване, догадливая молоденькая медсестричка убежала в отделение по каким-то внезапно появившимся делам. На стол из пакета появляется коробка конфет темного шоколада «Alpen Gold». Ее пристрастие к темному шоколаду я помню.
- Опять… зачем? Пришел бы просто так. – начинает она, а я вижу как у нее неуловимо проскочили искорки в карих глазах.
- Ты же меня знаешь… я просто так не могу.- улыбаюсь и смотрю на нее. На столе начинает закипать загодя поставленный чайник. Пьем чай. Коробка конфет неумолимо начинает пустеть. Разговор льется неспешным ручейком, просто разговор, без личностей, обо всем и ни о чем. Хотя она знает, как мне тяжело, просто не может об этом не знать.
- Вот ты опять конфеты принес, а мне, между прочим, худеть надо!
Я делаю вид, что придирчиво осматриваю ее с ног до головы и убеждаю ее в том, что она и так самая очаровательная. Даже сквозь ткань хиркостюма вижу ее стройную фигуру. Приятно делать приятное приятному человеку (фу, что за тавтология). Пусть даже от этого ничего не изменится. Я не знаю, что нас связывает. Воспоминания? (на первом курсе кормил ее мороженным, после ее тройки по анатомии) хотя вряд ли… прошло столько много времени. Учеба, работа отпадают автоматически… Может это просто некое необъяснимое притяжение, которое может просто существовать между людьми? А конфеты-то действительно оказались вкусными. С разрешения Нургуль Тлеубековны, очень умного доктора, хитро улыбающегося на мою невинную просьбу, «стянул» с ординаторской неврологического отделения коробку. Пациенты чаще всего тащат лечащим врачам шоколад, цветы, алкоголь… Доктора на эти коробки конфет, штабелями лежащих на полке в шкафу с посудой, уже не могут смотреть. Как молодому и подрастающему поколению, доступ к халявному алкоголю мне строго ограничен, а вот конфеты…
- Лейла, вот у тебя друзья есть? – пауза невольно виснет в нашем разговоре
- Нет… - она внимательно смотрит на меня. На мгновение мне показалось, что ее темно-карие глаза изменили свой цвет… Хотя… нет, мне точно показалось.
- И что… в спину не дует?..
- Да как бы сказать… - ее взгляд устремляется в распахнутое окно, за которым сгустилась теплая июньская ночь. - Нет.
Тогда это показалось мне странным. Но сейчас… С некоторых пор я не верю в дружбу. И это не совсем одно и то же, когда «у тебя нет друзей» и «не верю в дружбу». Просто, у каждого человека свой мир, и невозможно жить в двух мирах одновременно. У меня есть хорошие коллеги, и, наверное, я именно поэтому сохранил с ними очень хорошие отношения, потому что никогда не относился к ним, как к друзьям. Наши взаимоотношения были ограничены только стенами академии. Есть люди, которые входят в состав одного большого многочлена, как например парни, с которыми мы колотим друг-друга на тренировках. Но я тоже никогда не относился к ним, как к друзьям, хотя пролитый на татами пот здорово объединяет людей. Собутыльники и даже просто хорошие знакомые, с которыми волею судеб меня свела судьба. Дружбы нет, ее не существует в принципе. Но отсутствие дружбы совсем не отменяет человеческих отношений, и в целом моего отношения к людям. МНЕ ТЕПЕРЬ ТОЖЕ «НЕ ДУЕТ В СПИНУ». Чай уже допит, мне пора собираться.
- Ты хоть меня проводишь? – шучу я. Стоим возле входа в отделение, где красным цветом светятся буквы «отделение оториноларингологии». Я как фокусник, дождавшись момента, вытаскиваю из колпака припрятанный апельсин.
- Держи.
- Ой… Спасибо. Ты меня удивляешь… - опять этот мягкий, с низкими нотками голос.
Я подмигиваю ей на прощание и поднимаюсь по лестнице. Захожу в ординаторскую и сразу с корабля на бал: печатать протоколы первичного осмотра, сбегать в приемник, потом с доктором на консультацию к хирургам, опять в приемник и в ПИТ, потом в реанимацию. Фу, на сегодня вроде все. Первый час ночи, у меня буквально шторки падают на глазах, завтра на учебу, а вечером к шефу на дежурство. Так тяжело, но… МНЕ ТАК ЛЕГЧЕ. Это дает мне маленькую возможность отвлечься. Халат сиротливо виснет на стуле, без своего хозяина превращаясь в просто отсвечивающую белым тряпку. Я сворачиваюсь в клубок на диване в кабинете заведующей, оставаясь наедине со своими мыслями. Чувствую, как ночная прохлада вливается в окно под легким прикосновением ветра. Уже сквозь пелену тумана слышу, как рычит мой мобильник. Смс-ка: «я на посту с трех до шести, если хочешь, приходи». Я поворачиваюсь на другую сторону, и клубящийся туман забытья окутывает меня и уносит прочь.