Слезинка качнулась и вдруг, погрушевши, сорвалась,
Свалилась на землю, рассыпавшись тысячью брызг.
А с нею любовь. И наши мечты. И надежды.
И самая жизнь. Даже воспоминанья о ней ...

Она уходила, о, она уходила!
Из сердца. Из жизни. Из памяти. Из поля зренья.
Из нашего общего прошлого к соло грядущего. Я ...
А я лишь стоял и смотрел, стоял и смотрел.
И только сейчас начинал понимать, что теряю.
И только сейчас осознал вдруг - уходит любовь!
От нашего общего прошлого - прочь, в никуда, навсегда.
Она уходила, да, она уходила.
Как вечер. Как юность. Как годы. Как жизнь. Как любовь.
Как сказочный сон изумрудный. Как призрак мечты. Как весна.
А я лишь стоял и смотрел ей вослед, стоял и смотрел.
Недвижный как столб. Обомлевший. Почти что умерший.
И слёзы с ресниц обрывались и падали в пыль.
В пыль прожитых лет. В пыль рассыпчатых воспоминаний.
Она уходила, да, она уходила.
Туда - на закат, к горизонту, в незримую даль.
С собой унося красоту. И веселье. И счастье. И жизнь.
Она уходила, да, она уходила.
Всё дальше и дальше, сливаясь с кровавым светилом.
В грядущую ночь. На охоту за новой любовью.
За новою жертвой. К мужчинам иным. К приключеньям.
А я лишь стоял и смотрел, стоял и смотрел.
И капли-слезинки срывались и падали в пыль и мутнели,
Как дух, что лишился на вечные веки любви.
Она уходила, о, она уходила!
Безмолвно. Бесслёзно. Навек. Навсегда. Насовсем.
И чувством шестым я ловил звук легчайших шагов.
Ещё очень долго. Мучительно долго. До ночи.
Стоял и смотрел.
И срывались и падали слёзы.
Алмазами. В пыль. Размывая остатки следов ...

КОНЕЦ.

Слезинка дрожит. И колеблются воспоминанья.
Обрывки. Моменты. Покадровость. Всплески. Рагу.
Бессмысленный хаос. Бред. Метаморфизм. Бессистемность.
Заскоки сознанья. Причуды ума. Искажённость.
Превратная память. Мелькающий калейдоскоп ...
"Родная, прости ..."
"Да ты не мужчина, а тряпка ..."
"Родная, прости ..."
"Ты скучен, банален и слаб.
Ты хуже, чем баба. Ты раб, мазохист и бездарность ..."
"Родная, прости ..."
"Ты ничтожество полное, мразь ..."
Я маленький гном, а она - великанша и ведьма.
Я слепо влюблён. Только что для звезды электрон?
"Какое мещанство! Какая тоска неземная!"
"Ну хочешь достану билеты в кино иль театр?"
"Как скучно, тоскливо, обыденно, пошло, привычно ..."
"Поехали к морю? Иль, может, тебя рассмешить?"
"Меня рассмешить? Да ты сделал меня Несмеяной!"
"Ну хоть улыбнись! Расколдуйся, вернись ..."
"Ах, отстань ..."

Слезинка дрожит. И колеблется маятник быта.
Режим. Монотонность. Терзающий дух ритуал.
Теперь лишь прозрел - всё от скуки. Я просто смирился.
И принял уклад. И уже не пытался взлететь.
И быта паук паутину связал постепенно.
И я в неё влип. И она оказалась крепка.
Вишу, трепещу. Будто мумия, нитью спелёнут.
И чувствую - кровь из артерии цедит паук.
Вишу, одинок и плаксив, совершенно безволен.
Она подлетит, за собою крылом поманит
И вновь упорхнёт. И потом прилетает всё реже.
Что бабочке редкой какой-то сухой полутруп?

Слезинка дрожит. Раскачалась и отяжелела.
Чреда деформаций из шарика в каплю. И зрю:
Живём уже порознь: кровати отдельные; души
Из круга в восьмёрку свернулись, а дальше - разрыв.
Живём ещё вместе. Стол общий. Молчание тоже.
Квартира - как спальня. Общага. Ночлежка. Вокзал.
Живём по привычке: приходим с работы, уходим,
Читаем газеты, впиваемся в "ящик", молчим.
Живём механично: питаемся, спим, ходим, дышим.
Нет даже уж ссор. Равнодушье. Апатия. Гнёт.
Не жизнь - проживанье. Застой. Ко всему безразличье.
Безвольные куклы. Машины. Фигурки в игре.
Нет больше любви, интересов, интриг, увлечений.
Живём будто трупы в просторном двухместном гробу ...

Слезинка как память: всмотрелся и вспомнил, увидел:
День; солнышко; пляж; россыпь тел - человечий базар.
Купальники. Плавки. Панамы. Животики. Спинки.
И тысячи лиц, рук и ног. Разговоры и смех.
Журналы и книги. Под пиво, игральные карты.
Грибки, лежаки. Полотенца и кучки одежд.
Лазурное море - до самого синего неба.
Горячий песочек. Расслабленность. Тишь. Благодать.
Жары гипнотичность. Покой. Колыбельная волн.
Прозрачность нирваны. Ах, бархатный чудо-сезон!
Ах, отпуск на месяц! Свобода. Возможность безделья.
Возможность любви. Целый месяц медовый! Для нас!
Счастливые в браке, неофициальном, но крепком,
От чувства хмельные, влюблённые до немоты,
Лежим на песке и блаженно молчим, улыбаясь.
Не нужно нам слов - их с лихвою заменят глаза.
И руки. И губы. И даже дыхания ритм.
Лежим и молчим. Нет, кричим, разомлевши от счастья:
"Мы любим! Живём!" И настолько силён этот крик,
Что стал уж неслышен, что слился с симфонией неба
И с моря прибоем, и с ангелов хором - со всем.
Лежим и молчим. Загораем, пигментом цветимся.
Иль плаваем в море, ныряем, резвимся в воде.
Глядим друг на друга. И тайно друг друга желаем.
И знаем, и помним, что вечером страсть утолим.
Что снова сольёмся в экстазе взрывном, перманентном.
Что будем устало блаженствовать после соитья.
Глядим друг на друга. Тела - как рукой Праксителя
Изваяны, только, к тому же, живые ещё.
Фигуры из сказки - прекрасны, как в модных журналах:
Гибки, величавы, влекущи, упруги, туги.
Загаром покрыты. А там, под полосками ткани -
Белейшая кожа, слепящая разум и взгляд.
Лежим и молчим. И друг друга, таясь, созерцаем.
И воображеньем пропитан весь воздух вокруг.
Мы наедине средь телами покрытого пляжа.
И видит лишь солнце незримую нашу игру.
Лежим и молчим. И как губки вбираем блаженство.
Счастливейший день! Наилучший из всех. Апогей ...

Слезинка блестит. Вгляделся в неё и увидел:
Ночь; свечи; кровать; два сплетённых желанием тела;
Боль; сладость; восторг; руки; губы; дыханье; язык ...
Игра в поддавки? Иль борьба, иль сражение всё же?
Порывы любви? Или похоть, звериная страсть?
Общение тел: ощущенья, рецепторы кожи,
Касанья ладоней и лёгкий меж ляшек озноб.
Слеза на лобке - как жемчужина в чаще кораллов,
Как око любви, как изысканнейший эликсир,
Как тела ответ на умелые долгие ласки,
Как символ согласья, как миниатюрный земшар.
Вспотевшие спины. Тугие соски. Фрикционность.
И - вся "Кама-сутра". И дивный эрекции гимн.
Царапанье. Дрожь. Конвульсивность движений. И стоны.
И в уши: "люблю". И дыхание - в такт, в унисон.
Объятье любви. По микронам пройдённое тело -
Руками, губами, дыханием и языком.
И гибкость спины. И упругий живот. И упорство.
И мощь ягодиц. И туннельность вагины. И страсть.
Быстрее, быстрей! Приближается чуда минута!
Мгновенье ещё - и свобода, и взрыв, и экстаз!
Быстрее, быстрей! Поднялась, прокатилась по плоти
Цунами волна, захлестнула сознание враз.
Пропал? Появился? Погиб? Иль на свет народился?
Не знаю. Не мыслю. Я весь - будто знанье и мысль.
О ней. Обо мне. И о нас. И о нашем единстве.
О вечном мгновенье любви. Обо всём. Ни о чём ...
Блаженство. Экстаз. Невесомость. Открытость. Нирвана.
Уже не дрожат - успокоились. сдавшись, тела.
Лишь дышим. Лежим, ничего не желая, купаясь,
Как в ванне, в любви. И молчим. И молчанье - как крик:
"Свершилось! Господь! Мы Тебе благодарны за чудо.
Пусть длится всю жизнь этот неимоверный экстаз!"

Слеза - будто шар, магический шарик, волшебный!
"Смотри на меня!" - зовёт гипнотический блеск.
И я посмотрел, вгляделся в слезу и увидел:
Уж ночь, вечеринка, вино, разговоры и танцы.
И дым сигарет. И, сквозь дым, незнакомые лица.
Сижу, одинок, и скучаю, ужасно скучаю.
И пью от тоски, много пью, но вино не берёт.
Глоток - и пойду. Допиваю, встаю и - о Боже! -
Вдруг вижу её и опять опускаюсь на стул.
Не верю глазам - элегантна, горда как богиня,
Роскошна, прекрасна, изысканна, с тайной в глазах.
Живая! И здесь, в этом логове пошлом, в вонючей
Дыре, средь таких невзыскательных серых особ!
Пустынный мираж? Привиденье? Виденье? Кажимость?
Сошествие ангела с самых высоких небес?
Случайная гостья из мира иного на грешной
Земле? Иль игра захмелевшего воображенья?
А, может быть, Муза, явившаяся во плоти?
Идёт, рассекая туман сигаретного дыма, подобно
Прекраснейшей из бригантин. И колышутся груди,
И рвутся на волю из маленького декольте,
Бросаясь в глаза, заставляя безумствовать сердце,
Спирая дыханье у всех, кто стоит на пути.
Идёт королевой. Одета в вечернее платье,
Что тело её облегает, как ногу чулочек.
Спортивный живот. Стан грузинской княгини. А бёдра
Достойны носить на себе уникальности штамп.
Идёт, улыбаясь, улыбкою дым разгоняя.
А губы её будто требуют: ну же, целуй!
И тайна в глазах голубых, что пронзительность неба
Впитали в себя. И роскошная россыпь волос
Природной блондинки. И тонкие брови - как арки.
Идёт и магнитит мужские глаза и сердца,
Походкою павы мгновенно их плоть возбуждает
И бёдер качаньем ввергает их в грёзы о сексе.
Весь воздух пронизан флюидами самки, но самки -
Из тех, за которых дерутся самцы всей округи.
Такая горда, недоступна и властна - принцесса,
Владычица, ведьма, что сводит мужчину с ума.
И пьёт его кровь, и лишает достоинства, воли
И, выжав как губку, бросает, к другим уходя.
Таких роковыми поэты порой называют.
Таких обожают и сохнут потом по таким.
Идёт и как будто не видит восторженных взглядов,
Не слышит шептаний, прерывистых и с похотцой.
Как лёд холодна. Как огонь горяча. Сексуальна.
В движеньях - призыв, а в глазах - неприступность, отказ.
И вся - парадокс, лабиринт, тайна, Гордиев узел,
Борьба антиномий, мадам Диалектика, вихрь!
Колодец бездонный, болото, чернеющий омут,
Глубокая пропасть, в которой недолго пропасть,
Воронка, трясина, харибда и сцилла, аид ...
Смотрел на неё и не верил в действительность мига.
Безумный восторг и панический ужас, и трепет
Священный, и боль, и неведомое наслажденье!
Идёт, как плывёт. И я чувствую, знаю, уверен
И спорить готов, что идёт незнакомка - ко мне!
Не ведаю как, только понял, постиг я, что ради
Сегодняшней встречи и жил я все эти года.
Что нынче мой шанс. Что сегодня мне выпало счастье.
Что здесь, в данный миг, завязался кармический узел.
Что это судьба. И мне выпали с джокером карты.
Что это любовь. Что мне без незнакомки не жить!

Стоял и смотрел.
Смотрел ей вослед как преступник,
Который пред казнью на синее небо взирает.
Как жаждущий смотрит на воду.
Как смотрит на Музу поэт, когда та на Парнас улетает.
Как птица - на волю из клетки, цыган - на чужого коня.
Как древний старик на стрелой пролетевшие годы.
Иль как пилигрим на мираж средь знойной пустыни.
Стоял и смотрел.
Смотрел, как она уходила, белея, краснея, чернея на фоне заката.
Зачем-то, куда-то. Вперёд и вперёд, приближаясь к неведомой цели.
И прочь от меня! Удаляясь, увы, от меня. И совсем без оглядки.
Стоял и смотрел.
На неё. Вглубь себя. В неизвестность.
Или в никуда. В солца диск. В сердца кровь. На закат.
Стоял и смотрел.
И не мог осознать, что случилось.
Как будто бы кто-то вдруг взял меня околдовал!
Не мог шевельнуться. Не смел закричать, чтоб осталась.
Застыл, онемел, обезумел и остолбенел.
Стоял и смотрел.
И не видел ни зги - как ослеп вдруг!
Нет, видел, конечно, но так, как мы видим ничто -
Не воспринимая, не осознавая, смотря лишь.
И видя лишь фон, красный фон, а на фоне пятно.
Пятно как бельмо. Красно-белая грёза ташиста.
Стоял и смотрел.
И сморгнувши вдруг, понял - слеза!
Прозрачною каплей, росиночкою драгоценной
Прилипла к реснице, повисла, закрывши обзор.
И в ней отразилось невинное белое платье
На призрачном фоне багряно-помадного неба.
Волшебная линза! Магический чудо-хрусталик!
Свет воспоминаний. Слезинка - как шар колдовской!

Она уходила, о, она уходила!
Совсем. Навсегда. В неизвестность, манящую новым.
И ветер трепал её лёгкое белое платье. И красным, кровавым
Казалось оно в лучах заходящего солнца.
Она уходила, да, она уходила.
И волосы так трепетали её, что казалось,
Как будто платочком пред долгою машут разлукой, прощаясь.
Как знамя они волновались, зовя за собою,
Как древнее знамя мечты - не розовой, белой.
Она уходила, да, она уходила.
И долго маячил её силуэт на фоне заката,
Прекрасный, как женская сущность.
И был он таких очертаний, что лишь живописцу,
Безумному до гениальности, и удалось бы
Такой воплотить в сновиденье изысканном, редком.
Она уходила, да, она уходила.
Туда, в горизонт, прямо к солнцу, сходящему наземь;
Туда, в горизонт, в направлении, названном "вдаль".
Туда, где не будет уже сожаленья о прошлом.
Где только мечты розовеют, питаясь надеждой.
Она уходила, да, она уходила.
По пыльной дороге, вперёд и вперёд, уменьшаясь в размерах.
Вздымая босыми ногами ожившую пыль.
И та то взрывалась как гриб, взметающий споры,
То, будто фонтанчик или фейерверк, рассыпалась дождём,
То гибко змеилась, вилась, превращаясь в малюсенький смерчик,
То стлалась как дым, то туманом клубилась британским.
Она уходила, да, она уходила.
Как поезд волшебный, нагруженный детства мечтами.
Иль как пароход, увозящий весёлую юность
В какую-нибудь Арьяварту иль Гиперборею.
Иль как звездолёт, уносящий в ничто сны и грёзы
О самом желанном. Как нынешний вечер. Как боль.
Она уходила, да, она уходила.
Зачем? Для чего? И куда? И к кому? Почему? Но таились ответы
В незримом грядущем, в неведомом загоризонтье.
И только туда уходящее солнце могло их узнать.
Да девушка в белом, прекрасная фея из сказки.
Она уходила, о, она уходила.
И здесь оставляла всю жизнь: первый памперс, конфеты,
Любимую куклу, кота, школьный бал, появление грудок,
Волос на лобке, поцелуи в подъездах, учёбу,
Вино, первый стыд, разговоры о модах и браке,
Дни счастья и бед, одиночества, плача и скуки,
Моменты экстаза, молитв, медитаций, прозрений,
Мечтанья о принце, гаданья на картах и гуще,
Желание счастья, большую любовь и меня ...
Любовь и меня. Оставляла любовь и меня.
Одних. Навсегда. До конца.
О, она уходила!