Остановка.Толпа людей. Час пик. Центральный рынок. Автобус. Люди размазаны по стеклам, как плотно уложенные масляные шпроты в братской консервной могилке.
"Так, пассажиры! Передаем за проезд. Задняя площадка, не тормозим, проходим в салон, теснее набиваемся! Граждане, да что ж такое? Мужик, куда лезешь?! За проезд передали, быстро!", - возмущенно надрывает голосовые связки трехтонная кондукторша Катя. Да, с такой комплекцией необходимо в цирке собачек дрессировать, но проплывая по заполненному автобусному салону, Катя более походила на асфальто-укладочный каток, который ловко жонглировал купюрами и абсолютно несчастливыми билетами. Да и народ, после ее вторжения на заполненное человеческими телами пространство, становился плоским и разноцветным, как турецкий ковер. Вот так и ехали целым, едино дышащим организмом две остановки, пока какому-то дяде с рыжими усами и обтертой папкой подмышкой, не приспичило выйти. Катя нервно застучала нарощеными ногтями по журналу "Отдохни!". Взвизгнули тормоза. Народ заговорил русским матом, а шторки на окнах неестественно подпрыгнули и покачнулись. И стало в автобусном организме на одну душу меньше. Потом еще на одну, и еще, и еще…

Вечерело. Автобус катался по залитым солнцем дорогам, подбирая пассажиров в неположенных местах, светофоры моргали разноцветными глазами, зажигались фонари. Как-то внезапно, все вытекли из автобуса и он, пустой и изнеможенный количеством рейсов, отправился спать в автопарк.
А Катя вернулась домой и еще долго не могла уснуть. Все вспоминала она того мужичка с обтертой папкой подмышкой и противными рыжими усишками, который все-таки проехал зайцем, и не получил припасенный ею счастливый билет.