Цитата сообщения Доктор_Хаус_Ру У Бога много имен

Любая наука, часто отрицая сам факт Божественного начала, весьма легко пользуется его благами на льготных условиях. Как? Более чем обыкновенно. В основу любого научного учения – любой науки, вплоть до теории Эйнштейна, полагается постулат, который и обладает всеми качествами временно непостижимой истины. В общем, почему? – объяснить не можем, но это так. Через какое-то время выясняется, что постулат верен только в определенной зоне, за пределами которой действует новый постулат, определяя границу действия данной теории. А что же за ее границами? Так что имя Бога присутствует в любой сфере деятельности человека.
Другое дело, что в медицине или в науке врачевания без этого и вовсе никуда. Здесь следует обратиться к Цвейгу, который недвусмысленно намекает, что, будучи этиологически связанной с вероучениями, когда первым и главным врачом был жрец, медицина много потеряла, отделившись от "вероощущения" и став "нормальной наукой". Качества же "нормальной" науки, то есть науки светской, мы уже обсудили: основываясь на Божественной сущности природы, используя ее в качестве предмета анализа, она полностью ее отрицает, поскольку медицина большей частью ведет речь о пробирках, шприцах и прочем оборудовании, в той или иной степени материальном. Кстати, немаловажным приложением к любому прибору является сознание того самого человека, вне которого любые приборы – не более чем куча ненужного хлама. Но с материальностью сознания сразу возникает масса сложностей, поскольку научные гипотезы начала XIX века о возможности объяснения психических процессов ростом нервных волокон и формой извилин мозга, мягко говоря, себя не оправдали.
Бог с ней, с проблемой сознания, поговорим о врачевании. Может ли состояться излечение без веры человека в саму ее возможность? В случае "пересадки сердца" – хирургического вмешательства – этого вроде бы и не требуется. Но ведь и речь идет не об исцелении. В конце концов, оставим хирургию в покое, поставим вопрос еще проще: можно ли исцелить психического больного, если он совершенно уверен, что ничего ему не поможет?
Например, Фрейд вспоминает, что "он не испытывал к медицине большого интереса, когда начинал ей заниматься". "Как, впрочем, и в дальнейшем", – замечает он, подумав. При этом, в конце жизни Сигизмунд Шломо (он же Зигмунд Фрейд) приходит к выводу, не без колебаний, конечно, что метод психоанализа вполне можно рекомендовать к применению не медицинскими специалистами, а людьми вообще. Разумеется, сказался его диплом невропатолога. Так что всю жизнь борясь с "упрощенным представлением психических процессов", невропатологом он таки же и остался. Впрочем, если использовать его же метод в отношении его самого, то следует заметить: если бы мама не заставляла Сигизмунда в детстве класть руки поверх одеяла, человечество осталось бы без психоанализа. При этом, неизвестно, много ли потеряло бы человечество. Как заметил сам Сигизмунд после прочтения первой публичной лекции в Соединенных Штатах, встреченной восторженной публикой просто "на ура": "Они еще не знают, какую чуму я им привез". Ладно, если бы только они не знали, но и сам Зигмунд Фрейд, применивший в конце своей жизни отработанный метод психоанализа к исследованию религии, в то время мало о чем догадывался.
Здесь следует заметить, что при полном подавлении в современном Фрейду обществе всяких "либидных" проявлений – по его же мнению – многие и очень многие как-то все же решали этот вопрос – в семейной ли жизни или просто в удобных местах, в местах не совсем удобных, за деньги или без них. Так что если в основу невротической клиники следует положить данный вопрос, то совершенно необязательно, что он вызовет развитие истерии. Хотя! Обострение психической симптоматики, которое наблюдается впервые обычно в возрасте от 18 до 22 лет, объясняется именно необходимостью реализации гормональных изменений – в обычном понимании. И вот здесь мы уже подходим к причинам развития психических нарушений.