"Странное дело, но в наш век философия, даже для людей мыслящих, всего
лишь пустое слово, которое, в сущности, ничего не означает; она не находит
себе применения и не имеет никакой ценности ни в чьих-либо глазах, ни на
деле. Полагаю, что причина этого - бесконечные словопрения, в которых она
погрязла. Глубоко ошибаются те, кто изображает ее недоступною для детей, с
нахмуренным челом, с большими косматыми бровями, внушающими страх. Кто
напялил на нее эту обманчивую маску, такую тусклую и отвратительную? На деле
же не сыскать ничего другого столь милого, бодрого, радостного, чуть было не
сказал - шаловливого. Философия призывает только к праздности и веселью.
Если перед вами нечто печальное и унылое - значит философии тут нет и в
помине. Деметрий Грамматик, наткнувшись в дельфийском храме на кучку
сидевших вместе философов, сказал им: "Или я заблуждаюсь, или, - судя по
вашему столь мирному и веселому настроению, - вы беседуете о пустяках". На
что один из них - это был Гераклеон из Мегары - ответил: "Морщить лоб,
беседуя о науке, - это удел тех, кто предается спорам, требуется ли в
будущем времени глагола ballw две ламбды или одна или как образована
сравнительная степень ceiron и beltion и превосходная ceirion и beltioton
Что же касается философских бесед, то они имеют свойство веселить и
радовать тех, кто участвует в них, и отнюдь не заставляют хмурить лоб и
предаваться печали".

Deprendas animi tormenta in aegro
Corpore, deprendas et gaudia; sumit utrumque
Inde habitum facies.

{Ты можешь обнаружить страдания души, сокрытой в больном теле, как
можешь обнаружить и ее радость: ведь лицо отражает и то и другое
(лат.).}

Душа, ставшая вместилищем философии, непременно наполнит здоровьем и
тело. Царящие в ней покой и довольство она не может не излучать вовне; точно
так же она изменит по своему образу и подобию нашу внешность, придав ей
исполненную достоинства гордость, веселость и живость, выражение
удовлетворенности и добродушия."

МИШЕЛЬ ЭКЕМ де МОНТЕНЬ "ОПЫТЫ" книга I , глава 26