Самая знаменитая любовная история конца прошлого века началась в Нью-Йорке, на одном из тех светских раутов, которые Грета Гарбо язвительно называла «ярмаркой элитного скота в роскошном интерьере».

«Там присутствовали только отборные знаменитости, – с иронией вспоминала Жаклин Биссет. – Но главной звездой был, конечно, Александр Годунов. Он великолепно выглядел, явно знал об этом, но в нем не было и намека на самолюбование. И это, конечно, подкупало».

Встреча двух звезд внешне выглядела вполне невинно, и никто из присутствующих не придал особого значенья долгому разговору Жаклин и Александра. Во-первых, все знали, что Биссет интересуется балетом – она не раз говорила в интервью, что в юности мечтала танцевать. Во-вторых – и это тоже ни для кого не было секретом – Годунов, которого американская пресса часто называла «Ромео холодной войны», не очень-то подпускал к себе женщин, храня верность своей «Джульетте», жене Людмиле Власовой, оставшейся в СССР. Для Годунова знакомство с кинозвездой было лестным, но все же из серии «Еще как-нибудь увидимся». Он оценил шарм и обаяние Жаклин, ее изумрудные глаза, аристократичный британский выговор – но и только. А вот Биссет потеряла голову: "В том, что я чувствовала, не было никакой логики. После десятиминутной беседы мне начало казаться, что я знаю этого человека всю жизнь".

Она верила в любовь с первого взгляда и, по ее собственному признанию, всегда вспыхивала, словно спичка, – качество, не очень-то присущее сдержанным англичанам. Но и семью, в которой 13 сентября 1944 года появилась на свет будущая кинозвезда, типично британской назвать сложно.

Отец Жаклин, Макс Фрейзер-Биссет, хоть и происходил из добропорядочной шотландской семьи, был буквально помешан на джазе. Ее мать Арлетт, наполовину француженка, во время войны оставила практику, эмигрировала в Англию, вышла замуж за Макса и сосредоточилась на воспитании детей. Она никогда не забывала о своих галльских корнях: назвала дочь Жаклин и старалась как можно чаще говорить с ней по-французски.

Жаклин росла в старинном доме в тихом пригороде Лондона, занималась живописью, брала уроки балета, а свободное время проводила в кровопролитных сражениях со старшим братом Максом. Родители никогда не наказывали их за порванную одежду и не ругали за синяки и ссадины. Макс и Арлетт считали, что такого рода действия нанесут урон внутренней свободе детей. Соседи называли семью Фрейзер-Биссет «богемной», что в переводе с вежливого на человеческий означает «не вполне нормальная».

«Сколько я помню, в родительском доме всегда царил настоящий бедлам, – рассказывала Жаклин. – Он был полон мяукающих кошек, разбросанных повсюду газет, книг по искусству, балету… Порой даже сесть было некуда! Во всем, особенно в денежных делах семьи, вечно царила страшная неразбериха. Зато мама великолепно готовила, чудесно составляла букеты, играла на фортепиано… Она работала адвокатом – серьезная профессия, не правда ли? – и при этом была страшно непрактичной женщиной. Впрочем, именно за это мой папа, кажется, и любил ее до обожания».

Обожание, однако, не помешало Максу бросить жену вскоре после того, как Арлетт поставили диагноз «рассеянный склероз». Спустя десятки лет Жаклин философски сказала: «Мои родители развелись, прожив в браке почти тридцать лет. Надо быть очень наивной, чтобы, увидев такое, продолжать верить в любовь на всю жизнь».

Макс присылал деньги, но все ежедневные заботы об Арлетт легли на плечи пятнадцатилетней Жаклин. Но, несмотря на финансовые трудности, она все же отстояла свое желание стать актрисой.

Она отказалась поступать в университет, как того требовал отец. Чтобы оплачивать уроки актерского мастерства, юная Жаклин подрабатывала манекенщицей. По ее словам, именно тогда она получила первые уроки стойкости и научилась прощать: «Мне пришлось понять: даже самые близкие люди несовершенны и способны на ужасные поступки. Но это не повод переставать их любить».

Карьера Биссет была стремительной: к тридцати годам она успела поработать с Одри Хепберн, Фрэнком Синатрой, Дином Мартином, Жан-Полем Бельмондо. Лучшие европейские режиссеры разглядели за образом сексуальной цыпочки недюжинные актерские способности. К моменту встречи с Годуновым Биссет считалась не только одной из самых красивых женщин Голливуда, но и одной из лучших актрис своего поколения.

К тридцати семи годам Жаклин так и не обзавелась семьей, но не потому, что кино отнимало все ее время: «Прежде всего я хотела быть свободной. А понятие «брак» плохо сочетается со свободой».

Разумеется, у Жаклин была личная жизнь – правда, далеко не такая бурная, как изображала пресса. Несколько лет она прожила с канадским актером Майклом Сарразином, а на тот знаменательный ужин пришла в статусе официальной подруги голливудского продюсера Виктора Дрэ.

 

По словам Биссет, когда она поделилась с Годуновым воспоминаниями о своем детстве, он сказал: «Я вырос словно на другой планете». Для него, родившегося 28 ноября 1949 года на Сахалине в семье военного, жизнь Жаклин и правда была чем-то вроде инопланетных хроник.

Отец бросил семью, когда Саше было три года. Его матери Людмиле Сгуденцовой, впрочем, несказанно повезло: в жестких условиях советской системы ей каким-то чудом удалось переехать из дальневосточного захолустья в тихую, по советским меркам почти европейскую Ригу. Там ей снова повезло: Сашу приняли в Рижское хореографическое училище. Вряд ли инженер-путеец Людмила Студенцова мечтала о великом балетном будущем для своего младшего сына. Скорее всего для нее, матери-одиночки с двумя детьми, это была прежде всего возможность передать ребенка на попечение государства и снять с себя хотя бы часть финансовых забот. Другие дети росли в атмосфере материнской ласки, Саше же досталась муштра хореографического училища. Со временем он, конечно, привык к интернату, но неуверенность в себе и ранимость недолюбленного ребенка остались с ним на всю жизнь. Жесткая конкуренция в училище и уродливая система советского воспитания только усугубляли его страдания.

Будучи ребенком, Саша Годунов часами работал у балетного станка, чтобы заслужить похвалу педагога. Узнав, что его старший брат в день своего шестнадцатилетия получил от отца письмо, он изо всех сил старался «быть хорошим» – возможно, тогда и ему отец прислал бы поздравление с совершеннолетием.

Увы, письма Годунов так и не дождался.

Впоследствии, рассказывая эту историю Майе Плисецкой, он подытожил: «Я очень страдал». Не надо быть Фрейдом, чтобы понять, что именно причиняло ему страдания: он считал себя хуже других, был уверен, что «не достоин и не заслужил».

«По существу, он никогда не верил, что кто-то может любить его просто так, без всяких условий», – обмолвилась однажды Жаклин Биссет.

Может быть, именно поэтому балетная слава, которая пришла к Годунову очень рано, никогда его особенно не радовала. Превратившись из безвестного выпускника Рижского хореографического училища в танцовщика самого главного театра СССР, Александр словно начал испытывать на прочность любовь поклонников и уважение коллег. В Большом он быстро прослыл нелюдимым упрямцем, бунтарем – и это был самый лучший способ заинтересовать собой КГБ. Единственный, с кем у Годунова в Большом сложились теплые отношения, был его педагог-репетитор Алексей Ермолаев. Александр не один раз подчеркивал, что относится к Ермолаеву как к отцу. Но даже любимый учитель не мог справиться с тяжелым характером Годунова и его рано проявившейся тягой к алкоголю. О том, что Годунов выпивает, знали практически все.

Знала и прима-балерина Людмила Власова, в которую Александр, едва перешагнувший порог двадцатилетия, влюбился без памяти. Но ни это, ни семилетняя разница в возрасте ее не остановили. Роман, вспыхнувший между ними, довольно быстро перерос в семейную жизнь: Власова оставила обеспеченного мужа ради нищего танцовщика, чья карьера только начиналась.

Решение Людмилы стало для Годунова свидетельством безусловной преданности и доказательством истинной любви. И тем больнее оказался удар, который Власова нанесла ему, отказавшись в 1979 году остаться с ним в США.

Александр так никогда до конца и не поверил, что Людмила добровольно решила вернуться в СССР. Три года он не оставлял надежду на то, что ему удастся «вызволить жену из лап КГБ».

Возможно, именно поэтому чары Жаклин Биссет на том самом званом ужине в Нью-Йорке оставили его равнодушным.

В следующий раз они встретились через несколько месяцев – вскоре после того, как Жаклин узнала о том, что Годунов официально стал свободным мужчиной: в далеком Советском Союзе Людмила Власова заочно оформила развод. Сама Биссет к тому времени рассталась с Виктором Дрэ. И эта новая встреча в Нью-Йорке стала началом самого громкого американского романа 80-х годов.

Биссет не раз говорила, что наивысшей жизненной ценностью считает независимость и возможность выбора. Годунов с его репутацией бунтаря представлялся Жаклин Прометеем, порвавшим коммунистические цепи и бросившим на алтарь свободы самое дорогое – любовь.

Неистовый на сцене, чрезвычайно немногословный вне ее. Годунов со своей «загадочной русской душой» был совершенно не похож на мужчин, с которыми привыкла иметь дело Биссет. А тот факт, что к моменту их встречи Александр снова входил в крутой жизненный поворот, только добавлял ему притягательности.

О конфликте Александра и его давнего друга-соперника Михаила Барышникова, приведшем к увольнению Годунова из престижнейшего Американского балетного театра, написаны тома. Кто был прав, кто виноват – тема для другой статьи.

Но если на карьере Барышникова разрыв с Годуновым никак не сказался, то перед Александром встал вопрос: что теперь делать? Развод с Власовой, увольнение из АБТ – Годунов снова почувствовал себя преданным.

И вдруг рядом с ним появилась женщина, в чьих знаменитых изумрудных глазах он увидел любовь.

Но любил ли он? Спустя годы даже сама Жаклин отвечает на этот вопрос довольно уклончиво: «Он был нежен со мной». Конечно, Александр был очарован магией славы, ослеплен голливудским блеском, исходящим от Биссет. Она, как и Власова, была чуть старше его и, вероятно, казалась ему защитницей от житейских бурь.

Но, помимо всего прочего, она предлагала ему выход из тупика, в котором он оказался. Жаклин была готова открыть перед ним дверь, в которую он всегда мечтал войти, - дверь в Голливуд.

«В Америке имеет смысл штурмовать только те горы, которые зовутся Голливудскими холмами», – якобы сказала Биссет Годунову, чтобы убедить его попробовать сделать карьеру на «фабрике грез». Сама Жаклин не может припомнить, что когда-либо произнесла эту афористичную фразу. И категорически отрицает, что настояла на переезде Александра из Нью-Йорка в Лос-Анджелес: «Он бредил Голливудом задолго до нашего знакомства. Я лишь сказала ему, что могу помочь, если он решит стать актером. Но я никогда не предлагала ему бросить балет. Это значило бы заставить его отказаться от всего, что составляло смысл его жизни, выбросить на помойку прошлое».

Впрочем, именно этого хотел Годунов: начать жизнь с чистого листа. В другой стране, в другом городе, с другой женщиной.

 

Первое время на новом месте, согласно воспоминаниям Жаклин, Годунов был в эйфории: он купил в Лос-Анджелесе просторную квартиру с видом на океан и автомобиль с открытым верхом – свою давнюю мечту. Впрочем, довольно скоро он стал наведываться в эту квартиру лишь от случая к случаю: Биссет предложила ему переселиться к ней. Эта вилла из белого камня с бассейном и прохладным патио неподалеку от Бенедикт Кань она стала домом Годунова на следующие семь лет.

Два первых года их совместной с Александром жизни Жаклин называет самым счастливым временем. Годунов был одержим стремлением стать настоящим американцем. Он практически полностью прекратил контакты с русскоязычными эмигрантами, а когда Жаклин сказала, что готова выучить русский, сообщил, что в этом нет необходимости. С головой окунулся в новые знакомства, по несколько часов в день занимался английским, потому что понимал: чтобы сделать карьеру в Голливуде, нужно избавиться от акцента. Жаклин верила в то, что в киноиндустрии у ее возлюбленного большое будущее: «Он был сделан из того самого «звездного теста», о котором постоянно толкуют режиссеры».

Конечно, Биссет, как всякая влюбленная женщина, была пристрастна. Но вот как описывает Александра Годунова Иосиф Бродский: «Вообразите себе всю эту массу, тяжелую челюсть, голубые глаза, блондин, длинные волосы… (…) Я потом уж подумал, что в случае Годунова особенного разрыва между искусством и индивидуумом быть не может. Он просто выходит на сцену – и это само по себе событие. В жизни – то же самое. Он не просто сидит в квартире, он присутствует. Когда он встает, ты понимаешь - что-то уже произошло».

Новость о том, что Жаклин Биссет и Александр Годунов живут вместе, привела прессу в восторг. Пару постоянно приглашали на телевидение, предлагали сняться для журналов, даже написать книгу. Последнее страшно развеселило обоих: ведь на тот момент их отношениям не было и пяти лет.

Годунову не слишком нравилось мелькать на страницах светской хроники, тем более что чаще всего его называли «спутником Жаклин Биссет». Но он понимал, что это полезно для его голливудской карьеры, и терпел. А чтобы игра по чужим правилам не казалась такой пресной, иногда Александр доводил ее до абсурда, появляясь на публике в немыслимых одеяниях и с удовольствием позируя папарацци.

Жаклин, не страдавшая отсутствием чувства юмора, с удовольствием поддерживала выходки возлюбленного.

Но иногда Биссет приходилось наблюдать и менее приятные стороны характера своего мужчины. В самом начале отношений Годунов предупреждал ее, что склонен к частой смене настроений и иногда впадает в меланхолию.

Но Жаклин и не предполагала, насколько глубоки могут быть эти приступы тоски. Время от времени Александр вдруг начинал вспоминать Москву, Большой театр, Людмилу. И если об СССР и коллегах он говорил с откровенной ненавистью, то бывшую жену вспоминал исключительно с любовью.

Можно представить, какие чувства испытывала Жаклин, когда Годунов рассказывал, как тоскует по Власовой. Андрей Кончаловский, у которого однажды тоже случился роман с голливудской звездой, как-то сказал: «С Ширли Мак-Лейн я вел себя как классический русский любовник, как их представляют себе американки: пил и бил». Александр Годунов выполнял только часть «обязательной программы» – случалось, что он злоупотреблял алкоголем, но, по словам Жаклин Биссет, ни разу не поднял на нее руку. Более того, по свидетельству актера Кристофера Рива, с которым Жаклин снималась в фильме «Анна Каренина», Годунов вел себя с Биссет безупречно: звонил по несколько раз в день, приезжал на съемки, а если не имел возможности приехать, присылал цветы. Он делал ей дорогие подарки, возил в путешествия и устраивал романтические сюрпризы. Например, на сороковой день рождения Жаклин заказал трио скрипачей и усыпал номер в отеле свежими лепестками роз. Биссет была на седьмом небе от счастья, пока в минуту откровенности «любимый Саша» не признался ей, что когда-то мечтал сделать все это для Людмилы Власовой.

Будучи отнюдь не глупой женщиной, Биссет понимала, что ее преданности недостаточно для того, чтобы излечить тоску Годунова по бывшей жене. Ведь даже известие о том, что Власова снова вышла замуж, не заставило Александра ее возненавидеть. Помочь могла только работа. Поэтому успеха Годунова в кино Биссет ждала едва ли не больше, чем он сам.

В 1985 году ее терпение было вознаграждено: критика до небес превознесла дебют Годунова - роль немого фермера в картине «Свидетель». Писали, что рядом с ним меркнет даже Харрисон Форд и что на голливудском небосклоне вот-вот взойдет новая звезда. Как только мечта о кино обрела реальные очертания, Александр объявил, что прекращает балетную деятельность и намерен полностью сосредоточиться на съемках. По словам Жаклин, целый год после выхода «Свидетеля» Годунов не прикасался к спиртному: «Он был в прекрасной форме, много работал и с большим оптимизмом смотрел в будущее. В какой-то момент он даже сказал: я чувствую, что Америка стала моим домом».

«В Голливуде многое зависит от того, как ты распорядишься первым успехом», – любил повторять один из основателей студии MGM Сэм Голдвин. Александр Годунов отнесся к своему удачному дебюту очень серьезно. Возможно, слишком серьезно: он один за другим отклонял присылаемые ему сценарии – как плохие, так и хорошие. Первые казались ему шагом назад, ко вторым он, по его словам, был не готов. Жаклин этого не понимала: съемки у Трюффо, эротическая поделка Залмана Кинга, реклама дорогой косметики – для нее, как для большинства голливудских актеров, это была прежде всего работа. «Сначала ты ее делаешь, а потом, если хочешь, рассуждаешь о том, какой след она оставит в истории» – так лаконично выразил отношение американских актеров к профессии Дастин Хофман.

Но Годунов был воспитан в другой системе ценностей – балетный перфекционизм не позволял ему соглашаться на что попало. Он ждал «своей роли» и не сразу понял, что ждать, возможно, придется всю жизнь. Через пару лет Александр обнаружил, что в Голливуде, который когда-то казался таким гостеприимным, ему отведена малопочтенная ниша актера на роли террористов и русских шпионов: «Минимум слов и свирепая рожа».

Жаклин говорила, что перед ним словно выросла каменная стена, пробить которую не могли ни ее влияние, ни несомненный драматический дар Годунова.

Снова вернулись приступы меланхолии, которые Александр по старой привычке топил в алкоголе. Сначала Жаклин пыталась бороться: уговаривала Годунова лечь в клинику, убеждала, что все еще впереди, предлагала заняться проектами, не связанными с кино. Потом начала устраивать скандалы. Однажды в ответ на ее упреки Александр сказал, что Людмила, видимо, любила его по-настоящему, ведь ей удавалось удерживать его от пьянства.

Возможно, тогда Жаклин и открылась неприятная правда: Годунову нужна не жена и не любовница – ему нужна мать. А этого Биссет, еще в юности хлебнувшая забот с собственной беспомощной матерью, категорически не хотела. Но и бросить в таком плачевном состоянии любимого мужчину она тоже не могла. «Если собака писает на ковер, вы же не отдаете ее, правда? – сказала она в одном интервью. - Вы говорите себе: это собака, и я должна научить ее вести себя хорошо. То же самое и с мужчинами». Увы, с Александром, сбежавшим от советской «дрессировки», этот метод не срабатывал.

В 1987 году Александр получил американское гражданство. На вопрос журналистов, как он собирается отметить это событие, Годунов мрачно пошутил: «Гамбургером с икрой».

По слухам, сразу после церемонии он сделал Жаклин предложение и сказал, что хотел бы завести детей. Но выходить замуж Биссет не хотела, а тему материнства в любой форме считала для себя закрытой. Мелкие трещинки в отношениях стремительно разрастались до размеров пропасти. По словам Жаклин, в последние годы жизни с Годуновым на нее словно опустилась гранитная плита: «Когда Саша был в форме, он возвращал мне ощущение легкости и молодости, рядом с ним я чувствовала себя юной и до неприличия счастливой. К сожалению, к концу 80-х такие дни стали редкостью».

Биссет, в отличие от Годунова, оставалась звездой. Но теперь она все чаще отказывалась от интервью, поскольку знала, что внимание прессы вызывает ревность у Александра. Зная, что он регулярно звонит в Москву и разговаривает с Власовой, Жаклин нисколько не заблуждалась на свой счет: это была ревность актера, а не мужчины. Впрочем, и сама она с годами перестала ревновать Годунова к бывшей жене, видимо, понимая, что он продолжает любить не столько живую женщину, сколько свои воспоминания о времени, полном артистических успехов и надежд на блестящее будущее.

«Все-таки Годунов был в первую очередь – артист, а уж потом – муж, – говорил Иосиф Бродский. – Думаю, для всякого художника главное - это то, что ты делаешь, а не то, как ты при этом главном живешь».

Очевидно, в глубине души Биссет это понимала – в конце концов, она сама была актрисой.

 

Однажды Жаклин спросили, в чем секрет ее счастья. «В том, что я умею признавать себя побежденной, но не плакать, а подниматься и идти дальше», – ответила она. Спустя восемь лет после встречи с Александром Годуновым Жаклин вынуждена была признать, что потерпела поражение. Разрыв, впрочем, был вполне мирным: Годунов и Биссет остались друзьями не только на словах, но и на деле. Жаклин говорила, что от расставания их отношения только выиграли: «Мы, наконец, стали по-настоящему доверять друг другу». Александр тоже не таил обиды – возможно, к сорока годам в нем убавилось категоричности, и он начал разделять убеждение Жаклин в том, что тех, кто был тебе близок, надо любить, несмотря на их несовершенство. Они продолжали поддерживать связь до самой смерти Александра в мае 1995 года.

Его внезапна кончина стала для Жаклин серьезным ударом. По ее признанию, ей понадобилось довольно много времени, чтобы перестать мучиться от чувства вины: «Я знаю, что сделала для Саши все, что могла. Не моя вина, что этого оказалось недостаточно».

Биссет обрела душевный покой только после того, как съездила в Москву и встретилась с Людмилой Власовой. При встрече, которую организовал Андрис Лиепа, женщины обнялись. Подругами они не стали, но, как призналась Жаклин, разговор с Людмилой позволил ей «приблизиться к пониманию того, каким Саша был на самом деле». Спустя десять лет после кончины Годунова, снимаясь в документальное фильме об Александре, Жаклин Биссет сказала: «Я часто вижу его во сне. И он всегда улыбается – как будто не хочет, чтобы я грустила от топ что его нет рядом».

Текст: Алла Позняк