Он подарил ей «Остров радости» – одно из самых замечательных, лучисто-необыкновенных своих произведений. Она ему – прелестную долгожданную дочь и тепло домашнего очага, который на их «острове радости» никогда не затухал. В те минуты, когда она твердила, будто ее муж любит только музыку, гениальный композитор отвечал, что в данном случае ревновать следовало бы музыке...

Подумать только, Клод с Эммой могли и не встретиться, а встретившись, пройти мимо, не распознать звучавшей в сердце нотки. Ведь ко времени их знакомства и он и она уже были связаны брачными узами. Дебюсси, еще не признан­ный композитор, был женат на прелестной молодой девуш­ке Розалии Тексье, которая без памяти любила супруга, вни­мала каждому его слову и боготворила каждую мелодию, придуманную им. Эмма была замужем за преуспевающим парижским банкиром, Сигизмундом Бардаком. Их семей­ный союз казался прочным, хотя романтика и страсть давно покинули эту обитель. Клод жил на средства своей жены, поскольку музыка тогда не приносила ему почти никакого дохода. Эмма же ни в чем себе не отказывала, ибо ее семья прочно стояла на ногах. Она блистала в высшем обществе, посещала модные салоны... Что мог дать ей, привыкшей к роскошной жизни, безвестный музыкант, что она могла най­ти в нем? Клод подарил ей музыку... И себя, растворенного в этих чарующих звуках. И летящее нежное чувство, достиг­шее самых запредельных высот...

Дебюсси и Эмма обратили внимание друг на друга где-то в 1903-м — начале 1904 года, когда Клод посетил Сигизмунда Бардака с деловым визитом. Предстоял сложный разговор о музыкальных перспективах сына банкира. Диа­лога не получилось, и композитору, так и не сумевшему доказать, что способность писать музыку дается только от Бога, пришлось откланяться. (Эмма, конечно же, была в курсе происходящего, но молча разделяла позицию ком­позитора.) Этот инцидент еще больше сгустил темные кра­ски того периода жизни Дебюсси. Основной причиной его плохого настроения стала многострадальная опера «Пелеас и Мелисанда», точнее не сама опера, а подбор главной героини. Директор театральной труппы настойчиво пред­лагал на главную роль свою протеже, с чем принципиаль­ный Дебюсси никак не мог согласиться... Это было при­чиной головной боли композитора и его испорченного Настроения. Клоду казалось, что никто его не понимает. Не ладилось буквально все. Иногда не хотелось жить. Не помогали даже уютные кафе с ароматом любимого кофе и преданные друзья, которые, к счастью, у него были...

Уходя из дома упрямого у не слишком корректного бан­кира, композитор был обуреваем темными мыслями. Сред­них способностей ребенок и отец, решивший, что во власти педагога научить сочинять музыку... Да еще эта псевдо­прима... Нервы были на пределе. Даже красавица-жена, наверное, не смогла бы утешить своего ненаглядного. Он обрадовался, что ее не было дома: Розалия (Лили, как на­зывали ее все близкие) осталась ночевать в ателье, где работала не покладая рук. Клоду с его мрачными мыслями никто не был нужен в тот момент... Или нет, именно в тот момент ему вдруг стал нужен кто-то, о ком он прежде и не думал. И кому очень был нужен он сам.

Придя домой, композитор совершенно неожиданно для себя обнаружил корзину роскошных роз. Благоухающие лепестки скрывали в своих недрах... записку от Эммы Бардак — ничего особенного, простое пожелание, выражение  признательности за творчество... Однако между строк в нем прочитывалось, буквально кричало признание — чистей­шей воды признание в том, что она готова променять деньги на музыку. У композитора тут же поднялось настроение — в мгновение ока перейдя из минорного лада в мажорный, как будто и не было вовсе никаких проблем. А еще гово­рят, что первый шаг должен делать мужчина...

Дебюсси был очень восприимчивым человеком. И это, кстати, как и некая таинственность и романтичность его облика, привлекало к нему многих представительниц сла­бого пола. Нельзя сказать, что он не пользовался этим, женщин всегда у него было много...

И в данном случае чрезвычайная восприимчивость и тонкость творческой натуры сыграли свою роль. Клод не мог не отметить столь изящный и в то же время смелый знак внимания, ему захотелось как можно скорее увидеть эту удивительную женщину — она ему и раньше казалась приятной, а теперь он просто обязан был с ней погово­рить. Алхимия любви — странная штука, до сих пор не­разгаданная... Поэтому трудно сказать, вспыхнуло ли сразу чувство к Эмме или в первый момент главным фактором, побудившим его назначить встречу, была обычная признательность. Так или иначе, долго ждать не пришлось. Хватило нескольких пылких взглядов и прикосновений, чтобы Клод почувствовал зарождение новой любви, кото­рая, как снежный ком, росла и все сметала на своем пути. И для нее абсолютно не важны были те нежные чувства, которые Дебюсси совсем недавно испытывал к своей за­ботливой жене, благодарность ей за все смета любовь пол­ностью завладела им. И   Клод не мог ей сопротивляться. Впрочем, Эмма тоже не могла...
Прошло совсем немного времени, и они стали, нераз­лучны. Клод забывал о любящей Лили, Эмма — об устав­шем муже. Правда, знакомые не всегда могли понять Де­бюсси, ведь Эмма была старше его, да к тому же явно проигрывала миловидной Лили в изяществе и красоте. Но для Клода совершенство оказалось именно таким — та­ким, как Эмма.
Бывало, Клод опаздывал на их каждодневные свидания в одном из самых романтических мест Парижа — Булонском лесу. Но Эмма, терпеливо ждала, зная, что он не за­был, что придет, что сейчас, вероятно, в порыве вдохнове­ния дописывает очередной чудесный романс, чтобы подарить его ей. И точно, вроде бы из ниоткуда вдруг по­являлся Клод, загадочно улыбаясь и протягивая возлюб­ленной ноты — новый маленький шедевр, еще один гимн их Неожиданной любви. К каждому свиданию он писал Ирманс или небольшую фортепьянную пьесу. В период этих «булонских встреч» музы никогда не отказывали Клоду, у него тогда все получалось... Хотелось творить и быть лю­бимым.

Эмма прекрасно понимала, что эти романсы — только для нее. Она обожала и ценила такие нематериальные по­дарки (хотя Клод нередко приносил ей милые букеты про­стых цветов, которые казались ей прекрасней любых рос­кошных орхидей). Эмма была неплохой певицей, тут же принималась петь новый романс, и Клод имел возмож­ность насладиться ее милым голосом. Ему льстило, что она в восторге от его сочинений, и нравилось, что она безупречно попадает в ноты. Для его музыкальных ушей это было немаловажно. Может, выглядели они и стран­но — мрачноватый с огненным взором Клод и веселая Эм­ма, распевающая романсы, — но в этом лесу они были счастливы. Однако вечно так продолжаться не могло. Это хорошо понимали оба. Тем более, что им хотелось все вре­мя проводить вместе, а не выкраивать на свидания редкие свободные часы. Им надоело прятаться от посторонних глаз (хотя шила в мешке не утаишь, и многие их знакомые эту связь уже заметили). Надоело жить порознь. Им хоте­лось быть вместе. Наперекор всему.

Летом 1904 года Эмма и Клод, будучи все еще связан­ными узами брака, отправились в свое первое романтиче­ское путешествие. Остров Джерси, что на Ла-Манше, стал для них настоящим «островом радости». Тут не было ни забот, ни проблем. Только любовь и музыка. Любовь вита­ла в воздухе и просилась на нотный стан. Дебюсси не мог отказать ей. Тем более, что радом под рукой был прекрас­ный инструмент. Эмма распорядилась, чтобы рояль, кото­рый она сразу приметила в вестибюле гостиницы, пере­ехал к ним в номер. Так родился «Остров радости» — лирический и трогательный подарок композитора своей возлюбленной.

Говорят, что с этой поездкой вообще приключилась нео­быкновенная история. Вроде бы Эмма собиралась ехать отдыхать с друзьями. И вовсе не на остров Джерси, а в другое место. А Клод догнал ее и похитил из веселой ком­пании... По крайней мере, он способен был на это.

«Остров радости» остался в музыке навеки, однако веч­но беззаботное счастье на Джерси продолжаться не могло. Пришлось возвращаться в Париж, промозглый и ветре­ный, который контрастировал с «островом радости» не только погодой — тут изменилось и душевное состояние влюбленных. В Париже они оба как-то помрачнели. Было понятно: предстоит нелегкое объяснение с законными вто­рыми половинами.

Надо сказать, что Эмме объяснение удалось лучше, чем Клоду. Оно прошло достаточно спокойно и практически безболезненно. То ли Сигизмунд был сдержаннее (просто молча принял к сведению информацию о новой любви жены и о предстоящем разводе), то ли это не причинило ему больших страданий (вскоре выяснилось, что он уже нашел даму сердца).

Совсем другая ситуация была у Дебюсси. Лили не вы­держала расставания. У нее был только один рыцарь серд­ца — ее муж. Все четыре года семейной жизни она души в нем не чаяла, была бесконечно ему преданна, но Клод не смог противостоять новому чувству. (Примечательно, что до женитьбы на Лили Дебюсси жил с ее подругой, кото­рая, на свою беду, познакомила их.) Летним днем он ушел к Эмме, и они стали жить вместе. А в октябре Лили реши­ла покончить жизнь самоубийством — две пули пронзили ее грудь. В больницу ее доставил сам Дебюсси — перед таким решительным шагом Лили послала ему записку, где сообщала о своем решении свести счеты с жизнью. Пре­дотвратить этот поступок Клод не смог, зато, как оказа­лось, смог спасти ей жизнь, вовремя доставив в больницу. Лили выздоравливала очень долго, понадобилось несколько месяцев, чтобы она окрепла и встала на ноги. Одна пуля так и осталась в ее груди — вечным напоминаем о любви... В биографии Дебюсси это была уже вторая женщина, пы­тавшаяся убить свою любовь к нему при помощи пистоле­та. Первой была Габриэль Дюпон — та самая подруга Лили, у которой ей удалось увести Клода. Но такими методами удержать его было невозможно.

Между тем Лили, лежа на больничной койке, все еще оставалась женой Дебюсси и категорически не хотела да­вать ему развод. А он даже после попытки ее самоубийства не вернулся к ней, оставаясь с Эммой. Один Бог знает, как им удалось пережить этот период, когда Лили болела и приходила в себя. Тем более, что обо всем узнала обще­ственность, которая в большинстве своем приняла сторо­ну обиженной жены. Но были и такие, кто, несмотря ни на что, поддерживал Дебюсси. Ему помогли купить квар­тиру в счет будущих гонораров, где они с Эммой и посели­лись.

Трудный 1904 год все-таки подошел к концу, а 1905-й ознаменовался разводами. Лили пришлось отпустить сво­его возлюбленного, как тяжело ей ни было. Эмма получила от Сигизмунда хорошие алименты и стала вполне обеспе­ченной женщиной. Это послужило поводом для разгово­ров, что Клод женился на деньгах. Но влюбленные не слу­шали, что о них говорили...

В начале 1905 года Эмма сообщила Клоду самое радост­ное известие в его жизни — у них будет ребенок. Компо­зитор был безмерно счастлив, ведь, несмотря на много­численные увлечения, детей у него не было. Влюбленная пара уехала в Англию, где композитор много работал, а Эмма была погружена в свои заботы. Когда время радост­ного события приблизилось, будущие родители отправи­лись в городок Истборн, на морское побережье. Именно тут осенью 1905 года родилась прелестная девочка, имя которой вобрало в себя имена родителей, — Клод Эмма в семье ее называли Шушу и безмерно любили — как иде­альное воплощение их любви.

С появлением Шушу развеялись последние сомнения Эммы — до этого она, бывало, думала, что романтичный Клод любит не ее, такую как она есть, из крови и плоти, а какой-то эфемерный идеал. Она временами даже сомнева­лась: может ли такой романтик любить обыкновенного человека? Шушу доказала всем, что может. И Эмма с удо­вольствием стала замечать, что и к ней Клод стал отно­ситься еще более трепетно и нежно, чем раньше.

Ко времени появления ребенка Клод и Эмма все еще не состояли в официальном браке. Свои отношения они узаконили только в 1908 году. Примерно в это же время им удалось купить особняк возле их романтического места первых свиданий — неподалеку от Булонского леса, кото­рый помнил их встречи, трепет, волнение, пение роман­сов... Они помнили себя на этих свиданиях. Хотя робость и легкая боязнь, присущие им в то время, прошли, насто­ящее чувство осталось и окрепло. Клод и Эмма, теперь законные супруги, нередко выходили на прогулки, вспо­миная прошлое, наслаждаясь настоящим...

Впервые в жизни у Клода появилось престижное жи­лье — с хорошей мебелью, картинами, обстановкой, свиде­тельствовавшей о том, что тут живет культурная, интел­лигентная семья. Это было их роскошное, утонченное гнездышко. Сигизмунд Бардак выплачивал бывшей жене хорошие алименты, а Дебюсси удавалось получать при­личные гонорары за свои произведения. Эмма проявила себя как умная и заботливая жена. С ней Клоду было спокойно и комфортно — видимо, ему раньше этого так не хватало...

Кроме того, Эмма старалась всячески принимать уча­стие в карьере мужа, причем делала она это тактично и незаметно. В этом роскошном (по крайней мере, по сравнению с былыми адресами композитора) особняке Дебюсси время от времени собирал друзей и знакомых, устраивал что-то вроде творческих вечеров. Надо ли го­ворить, что благодаря Эмме там всегда появлялись нуж­ные люди? А ее «случайная» просьба сыграть новое про­изведение нередко становилась для этого произведения судьбоносной. Жена всегда была как бы в тени своего талантливого мужа, но такая роль ничуть не смущала ее, как не смущали и разговоры о неравности брака — материальном или возрастном... Ей нравилось находиться рядом с этим человеком, растить его ребенка, помогать ему во всем. Она была нужной, понятой и любимой — и в этом состояло ее счастье.