По случаю национального праздника – Дня взятия Бастилии улицы в Париже перекрыли уже с раннего утра. Около восьми мы шли к Opera Garnier, и на каждом перекрестке стояла патрульная машина, а рядом с ней дежурили одетые в парадную форму полицейские или военные внутренних войск. С большим трудом нашему автобусу удалось выехать из города, и вскоре мы уже были на местной кольцевой автомагистрали. Впереди была первая остановка – усадьба знаменитого импрессиониста – Клода Моне. Судьба его складывалась непросто – он пережил обеих своих жен и сына, а в преклонном возрасте начал терять самое ценное для художника – зрение.  Поэтому его последние картины такие своеобразные по цветовому решению. Одни из самых известных работ Моне – «Озеро с лилиями» и «Стога» были написаны именно в той усадьбе, куда мы и направлялись.

Небольшая нормандская деревушка Jivernie с традиционными для этого края черно-белыми узорчатыми домами, где белое – штукатурные стены, а черное – старые балки мореного дуба. Десять минут пешком и вот мы уже у дома Моне. Прекрасный ухоженный сад, ручей и знаменитый пруд с лилиями. Небольшой верхний цветник прямо у дома. Лаванда, лилии, флоксы, плющ. Два тиса, оставшихся от большой тисовой аллеи, вырубленной еще при жизни Моне. Мы приехали рано утром и солнце еще не успело высушить капли росы на лепестках цветов, зеленых и бордовых листьях деревьев и кустарников и крупные капли, переливаясь на солнце, превращали сад в сокровищницу.
Уютный двухэтажный дом с маленькими комнатами, где все сохранено в том виде, в котором было при жизни Моне. Самая большая комната – мастерская художника на первом этаже. Все стены заняты картинами, сейчас это, конечно, копии. Над мастерской небольшая спальня. Из ее окна вид на цветник и сад. Можно представить как начиналось утро Клода Моне, потому что и обстановка усадьбы и планировка сада бережно сохранены с  тех пор. Столовая в желтых тонах, небольшая кухня – в голубых.  Начищенные медные сковородки висят на стене, согласно размеру – от самой большой к самой маленькой. Кухонная дверь ведет на узкую, в один стул, террасу, заросшую плющом.
Спокойствие и умиротворенность усадьбы не удается нарушить даже туристам. Прекрасное место для тог, чтобы чувствовать себя счастливым. Были ли счастлив Моне?

Не дожидаясь изнуряющей жары, мы уезжаем на север, к океанским волнам. В нескольких километрах от небольшого города Honfleur однообразный провинциальный пейзаж вдруг нарушает неожиданно появившийся из-за холма большой белый вантовый мост. Легкий, летящий, по цвету более близкий облакам, чем земле, он кажется здесь инородным телом. Значит совсем близко город. Мы въезжаем на центральную площадь и у меня перехватывает дыхание, потому что я еще издали вижу лес мачт. Красивые, белые с горделиво изгибающимся корпусом, который у многих к носу переходил в бушприт, придающий им еще более надменный и стремительный, отдаленно напоминающий рыбу-меч,  вид. Позже, прогуливаясь по пирсу я не могла отделаться от навязчивого желания привычным движением заскочить на борт яхты и начать ставить паруса. Небольшая прогулка по городу, узкие мощеные улочки, маленькие, в одно-два окна шириной дома, уже привычный глазу мореный дуб и светлая штукатурка стен. Деревянный собор непривычного вида – двухнефный, более похожий на скандинавский, чем на среднеевропейский (хотя в этом нет ничего неожиданного, нормандцы – потомки викингов, ассимилировавшиеся с местным населением). Крыша покрытая деревянной черепицей – нечто среднее между луковками северорусских церквей, построенных без единого гвоздя и крышами традиционных южноэстонских хуторов.

Мы идем обедать. Я как истинный консерватор скептически отнеслась к предложению заказать первым блюдом морское ассорти. Человека, который не ест грибы только потому, что они скользкие и противные вряд ли можно прельстить мидиями, устрицами и рапанами. За нашим столом мнения разделились поровну и у нас оказался  вкусный нежный паштет из морепродуктов, а у наших знакомых – две тарелки морепродуктов. Выковыриваемые иголкой из своих раковин улитки выглядели отвратительно – трясущиеся от каждого движения спиралеобразные стручки. Я старалась смотреть только на паштет, но женское любопытство периодически побеждало чувство самосохранения. Вероятно заметив мои косые взгляды, Лена начала расхваливать улиток и уговаривать меня попробовать хотя бы одну. Дальнейшее я даже сейчас могу объяснить с трудом. Может быть это было неожиданно всплывшее в подсознании чарлевское «Маша, ты можешь!», а может просто желание сделать то, что можно сделать только там. Побывать во Франции, на Атлантическом побережье, и не попробовать свежие морепродукты это все равно что побывать в Баварии и не прикоснуться к пиву. А может это просто молодое белое вино, поданное нам к столу, уже начало оказывать угнетающее действие на центральную нервную систему? Так или иначе, настал час икс. За столом повисла тишина, все перестали жевать и смотрели на мою реакцию. Я попыталась придать своему лицу выражение хотя бы интереса (думаю, правда, что у меня это получилось довольно неумело, потому что смотрели на меня все же более сочувствующе, чем ободряюще). Спиралеобразный червяк  оказался между жерновами зубов и по консистенции напомнил белок вареного яйца. «Не так уж и страшно», - подумала я перед тем как проглотить. Да, по вкусу улитка тоже оказалась похожей на вареное яйцо, только как будто с приправами. Послав вдогонку улитке несколько глотков вина я решила, что не так уж страшен черт, как его малюют и то, что французы, в общем, наверное неплохо живут. Все эти морепродукты очень полезны и если есть их даже не каждый день… неудивительно, что местные жители так хорошо выглядят в зрелом и пожилом возрасте. Правда, несмотря на то, что черных улиток, как оказалось, я вполне могу есть, то целую тарелку всяких морских существ я вряд ли смогла бы одолеть. Ну, возможно у меня все впереди))).
Официант почему-то принес нам вторую бутылку вина. Скептически смерив взглядом пока еще заполненную на две трети первую бутылку я поняла, что если мы продолжим в том же духе, Атлантический океан может выглядеть для мена довольно странно. Вздохнув, подналегла на паштет. Впереди было сражение с основным блюдом, которое, благодаря превосходящей объемы моего желудка, численности, все же победило меня. Вот кофе пришлось очень к месту – должно же что-то противостоять белому вину и выпитому в качестве аперитива вкусному коктейлю из местного сидра, кроме моей силы воли?:)
После обеда выжившие отправились на дегустацию кальвадоса (местный крепкий алкогольный напиток, похожий по цвету на коньяк, а по вкусу…  невкусный в общем), а я (и тут не могло быть никаких сомнений) – в марину, незаметно трогать французские яхты))) Среди них я нашла даже одну типа «Аякс». Погода из солнечной как-то быстро превратилась в пасмурную и надежды искупаться в Атлантическом океане быстро таяли при взгляде на небо с угрожающе большими грозовыми облаками. Говорят, в этих краях это обычное дело. Вернувшись в назначенное время к автобусу и не обнаружив там кроме нашего водителя никого я мысленно поиронизировала на тему губительного воздействия дегустационных порций кальвадоса на чувство времени. Все двадцать минут до прихода группы мы проговорили с водителем (и откуда только всплыл из глубин подсознания английский язык?) Не то чтобы мы вели великосветскую, грамотную с лингвистической точки зрения беседу, но друг друга понимали. Жан хоть и оказался португальцем, но живет в Париже уже давно и поэтому много интересного рассказал про Францию. Спрашивал про Россию, етербург. В общем, международные переговоры прошли успешно.

Впереди нас ждали Trouville и Douville – города-близнецы, находящиеся на берегах одной реки как Нарва и Ивангород. Правда, все же на территории одного государства. И если Honfleur город рыбаков и моряков, то Trouville и Douville – туристические города с довольно-таки респектабельной публикой. Там проводится фестиваль российского кино, часто бывают известные актеры и режиссеры. И даже кабинки для переодевания на пляже носят имена известных актеров. Не знаю, действительно ли они бывали в этих кабинках, или это байки, но город выглядит утомленным солнцем и вниманием известных людей не менее чем какие-нибудь Канны или любой другой город на Лазурном берегу.
Скинув балетки я, насколько это возможно, утопая в песке, побежала к полосе прибоя, где прозрачные океанские волны гладили крупный песок цвета капуччино. Вода оказалась прохладной и сильной. Волны, хоть и не были очень высокими, стремительно набегали на берег, сбивая с ног. Бриджи почти сразу промокли от брызг. На пляже было не очень много людей, а самые отважные из них даже купались. Свинцовое, серо-фиолетовое небо, широкими полосами пробивающиеся иногда далеко над морем, солнечные лучи, желтовато-зеленая прозрачная вода, белые брызги и барашки на волнах. Это было похоже на картины Айвазовского. Для полноты эффекта не хватало одномачтовой деревянной рыбацкой лодки с собранным у гафеля парусом. Океан казался не плоским, а сферообразным, как у нас на заливе, когда даже в самый штиль, стоит только заплыть подальше от берега, ты перестаешь видеть линию горизонта, а видишь воду только на ближайшие несколько метров, а если обернуться, полоса прибоя кажется ниже тебя.
Соленую морскую воду со штанов и ног пришлось все же смыть в пляжном душе. Высыхающая соль кусает за ноги и самым неприятным образом перекатывается в местах соприкосновения ткани с кожей. А так хотелось оставить хотя бы ненадолго соленый запах моря…

Почти всю дорогу назад я проспала. Бессонная накануне поездки ночь (другого времени на написание письма у меня и не бывало), плотный обед, вино, море, нет, океан впечатлений…
Мне снилась Нормандия, из которой мы уезжали быть может даже не навсегда.
Впереди ждал празднично одетый Париж и сияние его незабываемого, фантастического фейерверка.