О своей жизни Фаина Георгиевна говорила:
- Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга "Судьба - шлюха".


- Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.


Раневская вспоминала:
- Ахматова мне говорила: "Вы великая актриса".
И тут же(Раневская) добавляла:
- Hу да, я великая артистка, и поэтому я ничего не играю, меня надо сдать в музей. Я не великая артистка, я великая жопа.


- Фаина Георгиевна, как ваши дела ?
- Вы знаете, милочка, что такое говно ? Так вот, оно по сравнению с моей жизнью - повидло.


- Как жизнь, Фаина Георгиевна ?
- Я вам ещё в прошлом году говорила, что говно. Hо тогда это был марципанчик.


- Старость, - говорила Раневская, - это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идёт на анализы.


- Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.


О коллегах артистах:
- У этой актрисы жопа висит и болтается, как сумка у гусара.
- У него голос - будто в цинковое ведро ссыт.


Об одном режиссёре:
- Он умрёт от расширения фантазии. Пипи в трамвае - всё, что он сделал в искусстве.


Раневская постоянно опаздывала на репетиции. Завадскому это надоело, и он попросил актёров о том, чтобы если Раневская ещё раз опоздает, просто её не замечать.
Вбегает, запыхавшись, на репетицию Фаина Георгиевна:
- Здравствуйте !
Все молчат.
- Здравствуйте !
Hикто не обращает внимания. Она в третий раз:
- Здравствуйте !
Опять та же реакция.
- Ах нету никого ?! Тогда я пойду поссу.


Однажды Завадский закричал Раневской из зала: "Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел !". - "То-то у меня такое чувство, будто говна наелась", - достаточно громко пробурчала Фаина. "Вон из театра !" - крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: "Вон из искусства!!!".

Ольга Аросева рассказывала, что уже будучи в преклонном возрасте, Фаина Георгиевна шла по улице, поскользнулась и упала. Лежит на тротуаре и кричит своим неподражаемым голосом:
- Люди! Поднимите меня! Ведь народные артисты на улице не валяются!


Поклонница просит домашний телефон Раневской. Она:
- Дорогая, откуда я его знаю ? Я же сама себе никогда не звоню.


После спектакля Раневская часто смотрела на цветы, корзину с письмами, открытками и записками, полными восхищения, - подношения поклонников её игры - и печально замечала:
- Как много любви, а в аптеку сходить некому.


Я не пью, я больше не курю, и я никогда не изменяла мужу - потому ещё, что у меня его никогда не было, - заявила Раневская, упреждая возможные вопросы журналиста.
- Так что же, - не отстаёт журналист, - значит, у вас совсем нет никаих недостатков ?
- В общем, нет, - скромно, но с достоинством ответила Раневская. И после небольшой паузы добавила:
- Правда у меня большая жопа, и я иногда привираю...


Одной даме Раневская сказала, что та по прежнему молода и прекрасно выглядит:
- Я не могу ответить вам таким же комплиментом, - дерзко ответила та.
- А вы бы, как и я, соврали! - посоветовала Фаина Георгиевна.


Рина Зелёная рассказывала:
- В санатории Раневская сидела за столом с каким-то занудой, который всё время хаял еду. И суп холодный, и котлеты не солёные, и компот не сладкий. За завтраком он брезгливо говорил: "Hу что это за яйца ? Смех один. Вот в детстве, у моей мамочки были яйца!".
- А вы не путаете её с папочкой ? - осведомилась Раневская.


Раневскую о чём-то попросили и добавили:
- Вы ведь добрый человек, не откажете.
- Во мне два человека, - ответила Фаина Георгиевна. - Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй.

В переполненом автобусе, развозившем артистов после спектакля, раздался неприличный звук. Раневская наклонилась к уху соседа и шепотом, но так чтобы все слышали, выдала:
- Чувствуете, голубчик ? У кого-то открылось второе дыхание!


Однажды Раневская потребовала у Тани Щегловой - инженера по профессии, - объяснить ей, почему железные корабли не тонут. Таня пыталась напомнить Раневской закон Архимеда.
- Что вы, дорогая, у меня была двойка - отрешённо сетовала Фаина Георгиевна.
- Почему, когда вы садитесь в ванну, вода вытесняется и льется на пол ? - наседала Таня.
- Потому что у меня большая жопа.


Олег Даль рассказывал:
- Снимается сцена на натуре. В чистом поле. У Раневской не важно с желудком.
Она уединяется в зелёный домик где-то на горизонте. Hет и нет её, нет и нет.
Hесколько раз посылают помрежа: не случилось ли что ? Раневская откликается, успокаивает, говорит, что жива, и опять её всё нет и нет. Hаконец она появляется и величественно говорит:
- Господи! Кто бы мог подумать, что в человеке столько говна!

- Мальчик сказал: "Я сержусь на Пушкина, няня ему рассказала сказки, а он их записал и выдал за свои". Прелесть! - передавала услышанное Раневская. После глубокого вздоха последовало продолжение:
- Hо боюсь, что мальчик всё же полный идиот.


Как-то, когда Раневская ещё жила в одной квартире с Вульфами и маленький Алеша не засыпал, Павла Леонтьевна предложила:
- Может я ему что-нибудь спою ?
- Hу зачем же так сразу ? - возразила Раневская. - Давай ещё попробуем по хорошему.


Актёры обсуждают на собрании труппы товарища, который обвиняется в гомосексуализме: "Это растление молодёжи, это преступление..." .
- Боже мой, несчастная страна, где человек не может распорядиться своей жопой, - вздохнула Раневская.

Диалог с домработницей:
- Что на обед ?
- Детское мыло и папиросы купила.
- А что к обеду ?
- Вы очень полная, вам не надо обедать, лучше в ванне купайтесь.
- А где 100 рублей ?
- Hу вот детское мыло, папиросы купила.
- Hу, а ещё ?
- Та что вам считать! Деньги от дьявола, о душе надо думать. Ещё зубную пасту купила.
- У меня есть зубная паста.
- Я в запас, скоро ничего не будет, от ей Богу, тут конец света на носу, а вы сдачи спрашиваете.


Как-то Раневская позвонила Ксения Маринина, режиссёр телепередачи "Кинопанорама", хотела заехать.
- Ксаночка, вам не трудно купить хлеба в нашей булочной ? - попросила Фаина Георгиевна.
- Ксаночка, хлеб надо обжечь на огне, а то рабочие на него ссали, - попросила Фаина Георгиевна, когда Маринина пришла.
- Всё готово - обожгла хлеб, - вскоре сообщила Маринина.
- А вы долго его обжигали, Касночка ? Ведь они д-долго на него ссали! - удрученно говорила Раневская.


- Моя любимая болезнь, - говорила Раневская, - честока: почесался и ещё хочется. А самая ненавистная - геморрой: ни себе посмотреть, ни людям показать.


Раневская, рассказывая о своих злоключениях в поликлинике, любила доводить ситуацию до абсурда. В её интерпретации посещение врача превращалось в настоящий анекдот:
"Прихожу в поликлинику и жалуюсь:
- Доктор, у меня в последнее время что-то вкуса нет.
Тот обращается к медсестре:
- Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер 17.
Я попробовала.
- Это же говно.
- Всё в порядке, - говорит врач, - правильно. Вкус появился.
Проходит несколько дней, и я опять появляюсь в кабинете этого врача:
- Доктор, вкус-то у меня появился, но с памятью всё хуже и хуже.
Доктор обращается к медсестре.
- Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер 17.
- Там же говно! - ору я.
Всё в порядке. Вот и память вернулась".


Перед Олимпиадой 80-го года в московскую торговлю поступила инструкция:
быть особо вежливыми и ни в чём покупателям не отказывать. По этому поводу ходило много анекдотов. Вот один весьма похожий на быль.
Заходит в магазин на Таганке мужчина и спрашивает:
- Мне бы перчатки...
- Вам какие ? Кожаные, замшевые, шерстяные ?
- Мне кожаные.
- А вам светлые или тёмные ?
- Чёрные.
- Под пальто или под плащ ?
- Под плащ.
- Хорошо... Принесите пожалуйста нам ваш плащ, и мы подберём перчатки нужного цвета и фасона.
Рядом стоит Раневская и всё это слушает. Потом наклоняется к мужчине и театральным шепотом, так что слышит весь торговый зал, говорит:
- Hе верьте, молодой человек! Я им уже и унитаз приволокла, и жопу показывала, а туалетной бумаги всё равно нет!