2018 год

Сколько столетий русский язык был связующим элементом между народами Центральной Азии и России, он убедительно доказывал, что является единственно доступным эффективным инструментом международной коммуникации, универсальным языком высшего образования, науки и рафинированных форм культуры.

Вместе с тем, многие руководители центральноазиатских республик сегодня пытаются отмежеваться от всего русского, в том числе и от русского языка как инструмента влияния России. Это стало идеей фикс, навязчиво преследующей среднеазиатских национал-патриотов. На заре суверенитетов эта задача отождествлялась с укреплением молодой государственности, и средств на нее не жалели, особенно в том, что касалось создания масштабной историко-мифологической ретроспективы, вошедшей в учебники истории Кыргызстана, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и других постсоветских республик.

Результат мы видим сегодня: сформировался пласт поколения «независимых», уверовавших в то, что Россия – исторический враг, а русский язык – язык врага, хотя и раздвинувший в XIX веке горизонты культуры, открыв Средней Азии мир, а миру – Среднюю Азию.

На волне эйфории суверенитетов недооцененным оказалось еще одно существенное обстоятельство: национальные языки, получившие статус государственных, оказались не в состоянии самостоятельно обеспечивать доступ к мировому информационному пространству и в полной мере возместить функции, выполнявшиеся русским языком. Наиболее остро эта проблема отразилась в секторе науки, а также в сфере высшего образования, осуществляемого на титульном языке по учебникам на русском языке не всегда твердо владеющими родным языком представителями титульной интеллигенцией.

Мало того, что перевод огромного массива научной, художественной и образовательной литературы оказался мероприятием весьма затратным, свою не проработанность обнаружили национальные языки, по сей день не обладающие ресурсами для полноценного отображения современной ситуации в сферах науки, экономики, банковской деятельности, информационных систем. Предпринимаемые попытки создать собственную национальную терминологию приводят лишь к многочисленным казусам.

По этой причине на фоне преобладающего числа национальных школ над русскими в Кыргызстане и Казахстане, русский язык по-прежнему доминирует в системе высшего образования. Он позволяет готовить более или менее конкурентоспособных специалистов, в отличие от Таджикистана и Узбекистана, где не воздержались от стремительной дерусификации высшей школы, а потому испытывают сегодня снижение ее уровня до неприемлемого качества.

В итоге в Центральной Азии сложилась примечательная тенденция – интенсивный поиск «второго языка», окончательный выбор которого указывает не просто на лингвистическую симпатию, а на геополитические предпочтения.