Если бы ему Уайльду, пришлось бы прожить жизнь заново, он бы окружил себя только двумя типами людей – художниками и теми, кто страдал. Потому что только они способны на понимание: настоящие художники, в силу своего живого воображения… люди, по-настоящему страдавшие в силу того, что они не будут равнодушно проходить мимо чужого горя и «нет порока страшнее, чем душевная пустота».

«И все же от всего созданного им остается ощущение счастья».
Хосе Луис Борхес об Уайльде.

Жизнь Уайльда (1854-1900) – это, прежде всего жизнь гениального человека, художника, во многом опередившего свое время. Это и головокружительный фатальный успех и не менее судьбоносное падение.

Молодость блистательного поэта, денди, эпатировавшего внешне предельно сдержанное английское общество, испробовавшего все виды удовольствий. Приговор «за безнравственность», несколько лет в тюремных застенках, отнятая возможность творить и смерть, слишком ранняя (всего в 46 лет), в разлуке с семьей, с любимым сыном – Сирилом. Где-то во Франции, на съемной квартире, обои которой его страшно раздражали. Говорят, последней фразой этого «гения парадоксов» стало обращение к той самой ненавистной стенной отделке: «Кто-то должен уйти. Либо – вы, либо – я». И он ушел. Оставив после себя вечность – в своих книгах.

Эти слова принадлежат Оскару Уайльду:
«Бессмысленно подсказывать человеку то, чего он не чувствует и понять не может».

«Ненависть, с точки зрения разума, есть вечное отрицание. А с точки зрения чувства - это один из видов атрофии, умерщвляющей все, кроме себя самой».

«Любой ценой я должен сохранить в своем сердце Любовь. Если я пойду в тюрьму без Любви, что станется с моей Душой? Будь на то моя воля, я бы мог вконец истерзать тебя горькими упреками. Я мог бы изничтожить тебя проклятиями. Я мог бы поставить перед тобой зеркало и показать тебе такой твой облик, что ты сам бы себя не узнал, но вдруг, увидев, что отражение повторяет все твои гримасы отвращенья, понял бы, кого ты видишь в зеркале, и возненавидел бы себя навек»

«Помни, что не всякого, кого люди считают глупцом, считают глупцом и боги. Истинный глупец, кого высмеивают и клеймят боги, это тот, кто не познал самого себя. Я был таким слишком долго. Ты слишком долго был и остался таким. Пора с этим покончить. Не надо бояться. Самый большой порок - поверхностность. То, что понято, - оправдано».

«Все великое в жизни таково, каким оно нам видится, и потому, как ни странно тебе это может показаться, его трудно истолковать. Но все мелочи жизни - только символы. И все горькие уроки жизни скорее всего мы получаем через них. Твой случайный выбор вымышленного имени был и останется символическим. Он выдал тебя с головой»

"Эстетское движение порождает целый
ряд красок, утонченных по красоте
и завораживающих своими квазимистическими
оттенками. Они были и остаются защитной
реакцией против первобытной грубости нашей эпохи".
Оскар Уайльд

Оскар Уайльд.

Остро реагируя на противоречия окружающей действительности, Уайльд и сам весь соткан из противоречий. В своих высказываниях он предстает то сентиментальным циником, то аморальным моралистом, то мечтательным скептиком; призывает видеть смешное в печальном и ощущать трагический оттенок в комедии; естественность для него - трудная поза, ничегонеделание - самое тяжкое в мире занятие, маска - интереснее лица, театр - реальнее жизни, по его мнению, жизнь больше подражает искусству, нежели искусство подражает жизни. Но за холодным бенгальским огнем его словесных эскапад чувствуется горячее, страстное желание взорвать, опрокинуть или по крайней мере поколебать незыблемость ханжеской морали и вульгарных - часто взятых напрокат - представлений о мире, которых придерживались самодовольные "хозяева жизни" в "век, лишенный души".  Его прозвали "королем жизни", "принцем Парадоксом", "Шехерезадой салонов" за невероятное остроумие, фейерверки низвергавшихся им парадоксов, неистощимую выдумку и умение очаровывать людей.

"САЛОМЕЯ"  Оскара  Уайльда. 

  Уайльд использует в драме библейский сюжет, рассказывающий о гибели Иоанна Крестителя. Принцесса иудейская С. влюблена в пленника, брошенного в темницу царя Ирода, — пророка Иоканаана (так назван автором Иоанн Креститель), но встречает только ненависть и презрение с его стороны.

Саломея

Капризная принцесса, привыкшая видеть лишь восхищенные взгляды мужчин, клянется, что поцелует пророка, пусть даже против его воли.