Отрывки из статьи Мирослава Йовановича
Русские эмигранты стремились осесть в восточной, православной, части Королевства СХС, население которой, по многочисленным воспоминаниям, было дружески к ним расположено, и более всего желали поселиться в Белграде. Многие из них только в столице могли устроиться на работу, где были востребованы их знания. Поэтому несмотря на то, что общее число беженцев в Югославии постоянно сокращалось, в Белграде их количество росло, вопреки неоднократным попыткам властей законодательно ограничить русским эмигрантам возможность селиться в столице. В начале тридцатых годов уже треть всех русских, осевших в королевстве, проживала в Белграде. Из 30 тысяч человек таковых насчитывалось 9-10 тысяч.
Королевство СХС под влиянием короля Александра предоставило беженцам широкие возможности. Русский историк Елачич отмечал: "Русская эмиграция в Югославии живет весьма интенсивной русской жизнью. Но все-таки кажется, что нигде в мире она не одомашнилась столь сильно и не приросла к той почве, которая ее приняла, так, как в Югославии". Власти нового государства позволили русским открывать свои школы, больницы, библиотеки, читальни и книжные магазины, организовывать свои типографии, печатать газеты, журналы, книги. Простор для культурной деятельности и сохранения русской самобытности был широк. В 1933 году в Белграде был открыт Русский дом имени Императора Николая II, под крышей которого работали многие культурные и научные учреждения - от Русского научного института и Русского культурного комитета до Русской публичной народной библиотеки, Русского драматического народного театра и русско-сербской гимназии. Югославское государство активно принимало эмигрантов на государственную службу. В Белграде очень кстати оказались русские балерины, танцовщики, балетные педагоги: белградский Народный театр тогда не имел своего балета. Нечто похожее произошло в 1933 году, когда после эмигрантских скитаний в Белград прибыл профессор Георгий Александрович Острогорский. Исключительно благодаря ему Белград стал одним из самых известных центров по изучению Византии. Девять видных русских ученых первого эмигрантского поколения, которые в начале 20-х годов прибыли в королевство в пору творческого расцвета, благодаря своей научной деятельности и знаниям были избраны в академики Сербской академии наук и искусств. Это А. Д. Билимович, В. Д. Ласкарев, Н. Н. Салтыков, Е. В. Спекторский, Ф. В. Тарановский, Ю. М. Хлитчиев, С. Х. Кульбакин, В. В. Фармаковский и Н. А. Пушин. Уже в первый после массового прибытия беженцев учебный год (1920-1921) в Белградском университете работало 30 русских преподавателей. Это четверть от всех профессоров и лекторов, в то время как доля русских в населении королевства составляла всего-то 0,35%.
14 октября 1920 года открылась первая русско-сербская гимназия. В течение 25 лет, вплоть до 1945 года, аттестаты зрелости здесь получили свыше 1000 юношей и девушек. Более 120 русских и небольшая группа сербских преподавателей вели занятия. Власти позволили русским беженцам создать свою автономную школьную систему (в 20-х годах работало около 30 школ, затем их число сократилось вдвое). Деятельность русских школ, по замыслу русских педагогов, должна была воспрепятствовать отчуждению, денационализации и ассимиляции русских детей. В межвоенный период в королевстве существовало четыре типа русских школ: 1) специальные средние школы-интернаты (кадетские корпуса и женские институты); 2) классические гимназии; 3) основные начальные школы, и 4) так называемые школьные группы (формировавшиеся в местах, где русских детей было немного). Преподавание во всех этих школах велось по довоенным учебным программам, которые были частично соотнесены с традициями королевства.
Особенно выделялись школы-интернаты и гимназии. В Белой Церкви находились Мариинский донской девичий институт и Крымский кадетский корпус, в Новом Бечее - Харьковский девичий институт, в Стрнище, а затем в Билече и Горажде, располагался Донской кадетский корпус, в Сараево - Русский кадетский корпус, в Великой Кикинде работала русско-сербская женская гимназия.
Русские специалисты работали почти во всех югославских министерствах. В городской управе Белграда, например, насчитывалось свыше 130 эмигрантов, а в министерстве строительства их было более 260 человек и т. д. Русские врачи лечили людей по всей стране, включая самые отдаленные местности. Должность уездного врача в Сенице занимал Михаил Калугин, в Ораховце - Яков Шапиро, в Цели - Владимир Могильницкий. Русские довольно хорошо приспосабливались к новой среде, если речь шла о работе в культурных и научно-просветительных учреждениях, а также в отраслях, где требовался квалифицированный труд
Однако нужда нередко заставляла беженцев заниматься и тяжелым физическим трудом - участвовать в строительстве дорог или лесозаготовках в Старой Сербии и Боснии, куда их направляло государство, или же наниматься в качестве поденных рабочих по хуторам и селам, где они находили работу сами. Существовала еще возможность заняться частным бизнесом, но открытие своего дела в незнакомой среде было задачей не из легких. Одним из самых успешных деловых людей стал владелец комиссионного магазина в Белграде Григорий Григорьевич Миткевич, не особо, впрочем, почитаемый в эмигрантских кругах и известный под кличкой "Гришка филантроп". Большинство русских охотнее открывали небольшие мастерские ремесленного типа, которые не приносили больших барышей, но и не подвергали своих владельцев значительному риску. К примеру, генерал Мельников открыл обувную мастерскую, а генерал Шкуро продавал газеты перед Народным театром, тем самым, на сцене которого блистали Нина Кирсанова, Яна Васильева, Елена Полякова, София Драусаль, Маргарита Фроман, Елизавета Попова, Анатолий Жуковский, Борис Князев, Евгений Марияшец, Михаил Каркаш, Федор Васильев и целый ряд других звезд родом из России.
После бегства из России и вплоть до своей кончины в Югославии жил генерал Петр Иванович Аверьянов - последний начальник Генерального штаба царской армии, который во время Первой мировой войны обеспечил Сербии кредит в 40 миллионов золотых рублей. По прибытии в Королевство он какое-то время работал в Государственном кадастре, затем преподавал математику в гимназии в Чуприи и, наконец, перешел на службу в Исторический отдел Главного генерального штаба в Белграде. Сразу же после выхода на пенсию в 1937 году он умер.
Высшие органы власти в Югославии подчеркивали, что наряду с гуманитарными соображениями они прежде всего руководствовались историческими причинами, делая акцент на связях России и Сербии во время первой мировой войны. Премьер-министр Никола Пашич заявил 25 января 1922 года на заседании Народной скупщины: "Мы, сербы, как и остальные наши братья, хорваты и словенцы, до объединения с которыми нам удалось дожить, мы все благодарны великому русскому народу за то, что он поспешил спасти нас от гибели, грозившей нам, когда Австро-Венгрия объявила войну". Об этом в 1921 году говорил председатель скупщины и глава Государственной комиссии по делам русских беженцев Любо Стоянович: "Многие причины определяют наше поведение по отношению к нашим русским братьям. Здесь чисто человеческие чувства, здесь славянская солидарность, здесь - и это выше всего прочего - наш огромный долг перед прежним, и особенно нынешним, поколениями русских, которые и в старые времена, и в недавнем прошлом, и последнее время сделали столько добра нашему народу. Все это, вместе взятое, требует от нас, чтобы мы своих братьев не бросили и не оставили без помощи…"
