А ещё каждый год мы ездили на море. На Каспий. До какого-то возраста эти два слова: "море" и "Каспий" обозначали одно и то же: нечто такое большое, праздничное и прекрасное, такое ожидаемое, интересное и полное приключений, что и описывать всё это было глупо и пошло - море, и всё! И летние каникулы, в общем-то сами по себе неплохая штука, совершенно чётко делились ровно на три периода: до поездки, когда было как-то весело и неплохо, но томило ожидание и предвкушение, и ты понимал, что, конечно, без тебя вряд ли уедут, но лучше всё-таки родителей не раздражать, во всяком случае по пустякам; собственно поездка, которая, сколько бы не длилась, казалась... ну очень короткой, и как её не описывай, всё равно попозже обязательно вспомнишь что-нибудь такое хорошее и распрекрасное, что даже непонятно, как такое количество хорошего могло уместиться в эти 7, ну 10 дней максимум; ну и, соответственно - после: время рассказов, предучебной суматохи, школьных покупок, в общем - ничего замечательного.

И вот в один прекрасный день ты просыпался, умывался, кушал - в общем делал всё то, что положено делать добропорядочному мальчику утром, а потом выходил во двор и тут - раз, видел разложенную палатку, мангал, спальные мешки, верёвки, какие-то тюки и коробки, багажник на крыше машины, на котором уже что-то лежало, канистры, котёл - все те необходимые вещи, без которых никакой приличной поездки не получится. И становилось даже как-то обидно: ну как же так, ведь всё уже началось, а тебе не сказали и кормили дурацкой кашей, будто в самый обычный день. И ты начинал проявлять чудеса энтузиазма в надежде выпытать точную дату, приставать с предложениями о помощи, метаться среди всего этого и перекладывать вещи с места на место, приставать к родителям с вопросами " а вы не забыли...?", в общем всячески и героически путаться под ногами. Тебя брали - и отсылали куда подальше: к дяде, который со своими сыновьми тоже едет, но на автобусе, что конечно же не так круто и эти самые сыновья тебе завидовали и смиренно (в кои-то веки) выслушивали рассказ о том, как много всего в машине.

А потом наступал "день Х", но начала его ты как правило не замечал, потому что очень рано утром, тебя, братьев - сонных и ничего не соображающих, кое-как загружали на заднее сиденье и ты просыпался уже по дороге, где-нибудь за городом. И, конечно же - есть. Питание в дороге - о-о-о, это ритуал! Причём нами, детьми, со взрослыми заключалось временное перемирие в кулинарных вопросах (зачем дразнить драконов?), то есть ели что дают - с очень дальним прицелом, наивным конечно, но более-менее работающим: "я поел? поел! могу я теперь расчитывать на...?" Можешь. Потому как наступало время великой свободы, пока, временно ограниченной задним сиденьем в машине. Причём ехать было очень интересно, очень. Всегда. Первые часа три-четыре. И это уже подвиг. Потом начинались туалеты, "останови купить семечек (мороженое, воды, и т.д)" Но родители ведь - тоже герои (правда?), а потому репрессии начинались только на подъездах к цели. Да! Ещё очень важный момент. Мы его всегда ждали: момент, когда обгоняли рейсовый автобус, на котором к местам пляжного отдыха ехала вся остальная, как правило - многочисленная, родня. И совсем даже не важно, что обгоняли мы его на "Запорожце".

Часов через девять, причём последние час-полтора, когда ехали уже над морем и его периодически было видно и нам было непонятно: ну зачем ещё куда-то ехать - ведь вот оно, рядом... так вот часов через девять мы были на месте. Разгружали машину и... нет, увы - не к морю... Отец уезжал встречать автобусников, а нам вручалась канистра и - за водой. Это было самое муторное занятие. Это была та самая плата за наслаждение: отныне и на ближайшие 7 дней "водонос" становился детской профессией и карой провинившемуся. А потом мама, получив вожделенную воду, смирившись с тем, что одна не построит город-сад на отдельном диком пляже, вдруг бросала все эти тюки, коробки, рюкзаки и заду-у-у-мчиво так говорила: "Дети! А теперь - в море" И нам конечно же было уже не до этикета. Стоически перенося взгляды всех тех, кто имел счастье оказаться тут раньше, можно сказать - аборигенов, а потому коричневых и лохматых, в отличие от нас, в тех ещё, домашних трусах мы мчались к воде, а, добежав, плюхались в неё и... всё - море начиналось, во всей красе. Дальше уже - карусель, калейдоскоп событий.

А тут постепенно съезжался народ, дядюшки, тётушки, которые были измученные и мокрые, тем ещё, автобусным потом и их дети, то есть - братья, сёстры, смотрели на тебя, мокрого, как на невероятного счастливчика и почти полубога, тут же включали всю мощь своей фантазии и напора в попытке получить немедленный доступ к воде. Но тут уж - фигушки! В действие вступал ритуал: а как же? Кто-нибудь из взрослых командировался для рекогносцировки, осмотра пляжа и дна, температуры воды и всяких таких, в общем-то, вещей совершенно бесполезных на детский взгляд. Выходил из воды, заявлял, что водичка "немного прохладная" и уж если купаться, то на первый раз "совсем недолго". И это было действительно глупо, потому как ехали для того, чтобы "много" и "долго", а потому окончательные слова вердикта произносились куда-то в песок, на котором оставался только отпечаток ступней, хозяева которых уже летели в волны и остановить этот полёт уже не было никакой возможности.

Дальше было непременное шоу (то ли трагевспоминаядия, то ли комедия) с постановкой палатки:. Всё как положено: актёры, зрители, главный герой и ружьё на стене (например забытые колышки для растяжек). Причём ни разу, повторяю - ни разу, на всём протяжении этого дикарского пляжа не было в конце-концов палатки красивее, монументальнее и больше. И посмотреть на рождение этого монструозного, но такого непередаваемо прекрасного сооружения собирались действительно широкие народные массы. А потом были шашлык, рыбалка, самая вкусная еда на костре, самое тёплое море и каждый день было чем заняться. Вот и всё, что вдруг вспомнилось. Да, таких историй у каждого по десятку, верю. Но моя-то - одна.