Будут любить старики и все дети самую умную Муху на свете!

 

Читать далее...

Россия отмечает 200-летие со дня рождения М.Ю. Лермонтова

Лермонтов Михаил Юрьевич

Родился в Москве в ночь со 2 на 3 октября 1814 г.

 

   Русская ветвь рода Лермонтовых ведет свое начало от Георга Лермонта, выходца из Шотландии, взятого в плен при осаде крепости Белой и в 1613 г. уже числившегося на "Государевой службе", владевшего поместьями в Галичском уезде (ныне Костромской губернии). В конце XVII века внуки его подают в Разрядный Приказ "Поколенную роспись", в которой они называют своим предком того шотландского вельможу Лермонта, который, принадлежа к "породным людям Английской земли", принимал деятельное участие в борьбе Малькольма, сына короля Дункана, с Макбетом. Фамилию Lermont носит также легендарный шотландский поэт-пророк XIII века; ему посвящена баллада Вальтера Скотта: "Thomas the Rymer", рассказывающая о том, как Томас был похищен в царство фей и там получил вещий свой дар. Юная фантазия Лермонтова колеблется между этим чарующим преданием о родоначальнике-шотландце и другой, также пленительной для него мечтой — о родстве с испанским герцогом Лерма. Он называет Шотландию "своей", считает себя "последним потомком отважных бойцов", но в то же время охотно подписывается в письмах М. Lerma, увлекается сюжетами из испанской жизни и истории (первые очерки "Демона", драма "Испанцы") и даже рисует портрет своего воображаемого испанского предка... подробнее

 

Олег Даль читает «Смерть поэта» Михаила Лермонтова  

 

Олег Даль читает стихи М.Ю.Лермонтова.  

 

Читать далее...

Слёзы людские

— Вот вы говорите, что слезы людские - вода?
— Да.
— И все катаклизмы проходят для вас без следа?
— Да.
— Христос, Робеспьер, Че Гевара для вас - лабуда?
— Да.
— И вам все равно, что кого-то постигла беда?
— Да.
— И вам наплевать, если где-то горят города?
— Да.
— И боли Вьетнама не трогали вас никогда?
— Да.
— А совесть, скажите, тревожит ли вас иногда?
— Да...
— Но вам удается ее усмирить без труда?
— Да.
— А если разрушили созданный вами семейный очаг?
— Так...
— Жестоко расправились с членами вашей семьи?
— И?..
— И вам самому продырявили пулею грудь?
— Жуть!
— Неужто бы вы и тогда мне ответили "да"?
— Нет!
— А вы говорите, что слезы людские вода?
— Нет!
— Все катаклизмы проходят для вас без следа?
— Нет!
— Так, значит, вас что-то тревожит еще иногда?
— Да, Да, Да...

(С) Леонид Филатов

СЬ ЕЩЕ ЖИВА- очень сильный фильм!Смотрите.

Замечательный,очень сильный фильм! Покажи другим!

 Необыкновенный его герой - иеромонах Роман с такой трудной судьбой монаха-отшельника, ищущего покаяния и смирения,молящегося за нас грешных, за всю Россию. На фоне нашей безобразной "телекультуры" -это действительно -ЧИСТЫЙ РОДНИК,ИЗ КОТОРОГО ХОЧЕТСЯ ПИТЬ...
Этот документальный фильм о творческом пути автора духовных песнопений и стихов иеромонаха Романа (Матюшина).Его песни слушают и поют на всех континентах Земли.В фильме архимандрит Тихон (Шевкунов) рассказал, как однажды услышал голос отца Романа,доносящийся из покоев Патриарха Пимена.Оказалось,Святейший очень любит песни отца Романа и часто слушает его записи.Патриарх Пимен сам был «поэтом, и он был прекрасным певцом,и он был прекрасным музыкантом,и он смог оценить и принять удивительное творчество композиторское,песенное и поэтическое», говорит архимандрит Тихон.
В конце 1980-х Россия заслушивалась песнопениями иеромонаха Романа.Под его удивительный голос с неподражаемой интонацией воцерковлялась Россия.Песни иеромонаха Романа уже давно разошлись по всей стране и пересекли границы России.

Читать далее...

Герман Плисецкий - Екклесиаст


В далёких шестидесятых годах я учился в Одесском мединституте, и целые дни проводил в Публичной Библиотеке им. Горького. Там назначал свидания, там обедал (был очень не дорогой буфет). Меня буфетчица жалела за мой высокий рост и нещадную худобу, называя меня «Стропилой», тайно закапывала в пюре ещё одну дополнительную котлетку…Царствия ей Небесного!
Там я впервые получил возможность читать Библию, которую выдавали только научным работникам и студентам, пишущим дипломные атеистические работы. Я выправил себе справку, что я пишу работу по атеизму, и наконец-то открываю дорогую, хорошо иллюстрированную Библию и потонул в архаике.
«Сотворение мира» более-менее я прочёл благополучно. Этот раздел Библии отражён в изобразительном искусстве обильно, но когда пошло описание, кто кого родил и от какого колена начал народ делиться и не кого, наступил ступор и не надо было читать курс лекций по атеизму. Железобетоннее атеиста, чем я стал после прочтения первой главы «Бытие», найти было невозможно.
В курилке я блистал своим атеизмом, насмехаясь над заумью: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть…
На моё счастье рядом сидел глубокий старик с окладистой белоснежной бородой и очень добрыми глазами. Он сказал, что я Библию не с того начал читать и посоветовал мне сначала прочесть «Суламифь» Куприна, и Германа Плисецкого «Екклесиаст», а только потом возвратиться к прочтению Библии. Я так и сделал, но Плисецкого (он был в библиотеке в единственном экземпляре забронировал за собой какой-то научный сотрудник) я не смог его получить. Снова выручил мой «наставник», который приносил ежедневно свою общую тетрадку, где очень красивым почерком был «самиздат» Плисецкого «Екклесиаст». Я мало того, что переписал себе, так ещё и выучил этот труд наизусть.
Когда появился у меня интернет я вспомнил о Плисецком, т. к мои записи кто-то «зачитал». В сети нашлась только одна страница о творчестве Германа Плисецкого.
Я сделал пост в самом начале своей дневниковой деятельности о Екклесиасте, но он получился немного неудачным. Сейчас побогаче есть информация и я решил сделать перепост. И вот он перед вами. Почитайте и уверен, вам это понравится, а потом сравните с текстом в Библии.

Герман Борисович родился 17 мая 1931 года в Москве. Умер 2 декабря 1992 года. Жил в Химках Московской области. В 1949, окончив 657-ю школу Москвы, поступил в экстернат при филологическом факультете МГУ.

Печатался в газете "Московский университет". В июне 1952 уехал сезонным рабочим в экспедицию на Таймыр. Вернувшись, поступил на заочное отделение филфака МГУ (1953–1959), работал организатором и гидом вокзальных экскурсий по Москве, корректором в издательстве, затем в журнале "Семья и школа".

В 1960 уехал в Ленинград, где учился в аспирантуре Института театра, музыки и кино. Одновременно работал в литобъединении Глеба Семёнова, начал заниматься переводами.

С 1965 жил в Химках под Москвой. Став профессиональным переводчиком, в конце 60-х выиграл конкурс в издательстве "Наука" на переводы Омара Хайама. В 70–80-е переводил также Хафиза и других восточных поэтов, делал стихотворные переложения библейских книг.

Собственные стихи, если не считать нескольких ранних публикаций в периодике, не печатались на родине до 1988. Единственный сборник, изданный при жизни поэта, – маленькая книжечка Пригород из "Библиотеки Огонька" (1990).

Одна из причин многолетней опалы – его участие в похоронах Пастернака (1960) и написанное тогда же стихотворение "Памяти Пастернака", ставшее знаменитым в литературных кругах. Но за границей стихи печатались – в частности, в журналах "Грани" (1967) и "Континент" (1980), в "Антологии послевоенной русской поэзии" (Англия, 1974).

Ещё одно его знаковое произведение – поэма Труба, посвященная памяти жертв смертельной давки во время похорон Сталина.

Читать далее...

Мир тебе, одиноко идущий…

Мир тебе, одиноко идущий…
Иеромонах Роман — выдающееся явление русской духовной культуры

Песни-молитвы нашего современника иеромонаха Романа, чьё творчество сегодня почитают тысячи людей — прямое продолжение духовного наследия преподобного Романа Сладкопевца, грека, жившего в середине V столетия в сирийском городе Емесе, день памяти которого мы чтим 14 октября.


Впервые я услышала голос иеромонаха Романа в сутолоке уличного шума, из чьего-то раскрытого окна:

Если тебя неудача постигла,

Если не в силах развеять тоску,

Осенью мягкой, осенью тихой

Выйди скорей к моему роднику.

За родником — белый храм,

Кладбище старое...

Этот забытый край

Русь нам оставила!

Сразу мир стал другим, сердце воспрянуло ввысь. Достала записи, слушала без конца. Даже не думала: хорошо бы познакомиться с этим человеком, узнать его поближе. Достаточно было просто жить в мире его песен, освещённом светом Христовым. Судьба свела нас через несколько лет: я составляла раздел в антологии “Русская поэзия. ХХ век”, посвящённый современной поэзии. Без стихотворений иеромонаха Романа он был бы, безусловно, неполон, хотя его стихи лучше воспринимаются, будучи переложенными на музыку: в исполнении автора они обретают пронзительную глубину и трагизм. Полный текст здесь:http://www.stoletie.ru/print.php?ID=155570

Друзьям

Россия еще не погибла,
Пока мы живы, друзья...
Могилы, могилы, могилы -
Их сосчитать нельзя.

Стреляли людей в затылок,
Косил людей пулемет.
Безвестные эти могилы
Никто теперь не найдет.

Земля их надежно скрыла
Под ровной волной травы.
В сущности – не могилы,
А просто ямы и рвы.

Людей убивали тайно
И зарывали во тьме,
В Ярославле, в Тамбове, в Полтаве,
В Астрахани, в Костроме.

И в Петрограде, конечно,
Ну и, конечно, в Москве.
Потоки их безконечны
С пулями в голове.

Всех орденов кавалеры,
Священники, лекаря.
Земцы и землемеры,
И просто учителя.

Под какими истлели росами
Не дожившие до утра
И гимназистки с косами,
И мальчики-юнкера?

Каких потеряла, не ведаем,
В мальчиках тех страна
Пушкиных и Грибоедовых,
Героев Бородина.

Россия – могила братская,
Рядами, по одному,
В Казани, в Саратове, в Брянске,
В Киеве и в Крыму...

Куда бы судьба ни носила,
Наступишь на мертвеца.
Россия – одна могила
Без края и без конца.

В черную свалены яму
Сокровища всех времен:
И златоглавые храмы,
И колокольный звон.

Усадьбы, пруды и парки,
Аллеи в свете зари,
И триумфальные арки,
И белые монастыри.

В уютных мельницах реки,
И ветряков крыло.
Старинные библиотеки
И старое серебро.

Грив лошадиных космы,
Ярмарок пестрота,
Праздники и сенокосы,
Милость и доброта.

Трезвая скромность буден,
Яркость весенних слов.
Шаляпин, Рахманинов, Бунин,
Есенин, Блок, Гумилев.

Славных преданий древних
Внятные голоса.
Российские наши деревни,
Воды, кедра, леса.

Россия – одна могила,
Россия – под глыбью тьмы...
И все же она не погибла,
Пока еще живы мы.

Держитесь, копите силы,
Нам уходить нельзя.
Россия еще не погибла,
Пока мы живы, друзья.

СЕВЕРЯНИН: "Серебряные россыпи"... И будет вскоре весенний день


И БУДЕТ ВСКОРЕ...

И будет вскоре весенний день,
И мы поедем домой, в Россию...
Ты шляпу шелковую надень:
Ты в ней особенно красива...

И будет праздник... большой, большой,
Каких и не было, пожалуй,
С тех пор, как создан весь шар земной,
Такой смешной и обветшалый...

И ты прошепчешь: "Мы не во сне?.."
Тебя со смехом ущипну я
И зарыдаю, молясь весне
И землю русскую целуя!

Игорь СЕВЕРЯНИН

Не могу без дрожи в голосе читать это у Короля. Но цикл надо закончить, чтобы не любимцем салонов, как его выставляли и в совке, не давая включать в школьные программы поэта, равного по гениальности несколиким лучшим нашим гениям, а таким вот, безумно тоскующим по России и любящим её светло и восторженно. Я ещё вернусь к нему, вернусь не раз к хрустальной его поэзии, но сегодня я знаю и помню его такого, разлучного и безумно любящего сына России...Таких среди "серебряных" было немного.

ЕВТУШЕНКО: Моя звонкая юность...Любимая, спи...

Отойдём осторожно от Гипербореи к хорошим стихам, а к истокам, если захотите, мы ещё вернёмся. Я тут припомнил, как ровестника Евтушенко Иосифа Бродского пиарили с 70-летием и решил справедливость восстановить. И просто насладиться самому и вам предложить это чудо.

Соленые брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре.
И море,
дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
соленое солнце всосало в себя.
Любимая, спи...
Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь,
И пес наш хромучий,
лохмато-дремучий,
Ложится и лижет соленую цепь.
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пес на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
"Любимая, спи..."
Любимая, спи...
Позабудь, что мы в ссоре.
Представь:
просыпаемся.
Свежесть во всем.
Мы в сене.
Мы сони.
И дышит мацони
откуда-то снизу,
из погреба,-
в сон.
О, как мне заставить
все это представить
тебя, недоверу?
Любимая, спи...
Во сне улыбайся.
(все слезы отставить!),
цветы собирай
и гадай, где поставить,
и множество платьев красивых купи.
Бормочется?
Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись
и окутайся им.
Во сне можно делать все то,
что захочется,
все то,
что бормочется,
если не спим.
Не спать безрассудно,
и даже подсудно,-
ведь все,
что подспудно,
кричит в глубине.
Глазам твоим трудно.
В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.
Любимая, спи...
Что причина бессоницы?
Ревущее море?
Деревьев мольба?
Дурные предчувствия?
Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то,
а просто моя?
Любимая, спи...
Ничего не попишешь,
но знай,
что невинен я в этой вине.
Прости меня - слышишь?-
люби меня - слышишь?-
хотя бы во сне,
хотя бы во сне!
Любимая, спи...
Мы - на шаре земном,
свирепо летящем,
грозящем взорваться,-
и надо обняться,
чтоб вниз не сорваться,
а если сорваться -
сорваться вдвоем.
Любимая, спи...
Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжко на шаре земном засыпается,
и все-таки -
слышишь, любимая?-
спи...
И море - всем топотом,
и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом -
пес на цепи,
а я тебе - шёпотом,
потом - полушёпотом,
Потом - уже молча:
"Любимая, спи..."

Евгений ЕВТУШЕНКО

Это полубредовое бормотание ошалевшего от неземной любви фантазёра легло на музыку за мгновения. Потом уже был и синкопированный ритм и голосовые доминант-септ-аккорды, которые так трудно выпеваются на рваном супер-басом полотне музыки в унисон с ударником: почти а капелл. Вы пробовали выстроить голосами септ-аккорд а капелл. Это Женя, Женечка...
Его поэзия безалаберна и небрежна по первому впечатлению. Недаром в Бруклине 90-х он легко собирал громадные аудитории на лекциях по русской эстетике поэзии, а в разгар бешеного успеха уехал на Родину: ставить на свои кровные цикл о русских поэтах. А вы мне Бродским в нос тычете. Вот поэт!!!