А зачем оно было? Никто не скажет. Заплатит ли кто-нибудь за кровь? Нет. Никто.
Просто растает снег, взойдёт зелёная украинская трава, заплетёт землю... выйдут пышные всходы... задрожит зной над полями, и крови не останется и следов. Дешева кровь на червонных полях, и никто выкупать её не будет.
Никто.

Сколько перьев сломали поэты
Исступленно рифмуя Париж!

755

Если позволить себе невежество сравнивать музыку классического кино с музыкой "The Beatles", то Эннио Морриконе будет Полом Маккартни, а Нино Рота - Джоном Ленноном.

"Место встречи изменить нельзя" Говорухина к нам жопой, роман братьев Вайнеров к нам лицом.
Взять хотя-бы сцену поимки Фокса в ресторане "Савой". По книге Жеглов расположился за столиком возле оркестра. Он сидит лицом к залу. Естественно! Жеглов должен держать ситуацию под контролем. Но в кино Говорухин зачем-то развернул Жеглова спиной. Поворачиваясь и таинственно прищуриваясь, он смотрит на Шарапова, расположившегося у стойки бара. Один такой разворот "палит" опытного опера с потрохами! Это похоже на страуса прячущего голову в песке. Но Говорухин, видимо посчитал, что так будет киногеничнее. Жаль, что нет в этой сцене предателя Соловьева сидящего с Глебом вполоборота к залу. ...Зритель не идиот. Хотя, кто его знает. Я, например, обратил на это внимание не с первого и не с пятого просмотра. А все почему? А потому, что доверяешь рассказчику, принимаешь фильм безоговорочно, с первого до последнего кадра. С детства. А зря.

Моя тетушка живет на Смолянке. У тетушки добрые соседи. Одна из добрых соседок отлично прочистилась касторкой. Сказала, что теперь чувствует себя на двадцать лет моложе. А тут волею случая или провидения к тетушке моей приехала племянница, моя двоюродная сестра Наташа. Услыхала про касторку, загорелась мыслью прочиститься. Побежала в аптеку купила касторки себе и тетушке. На следующий день уехала домой чтоб в спокойной обстановке выпить микстуру. Пила по схеме - тут уж и говорить нечего. Но видимо организм не тот оказался, что у доброй тетушкиной соседки; прихватило не на шутку. Тут Козак вернулся с работы. Козак человек хороший, денег много приносит, пить бросил, этим летом деньги на Крым дал. Что еще надо. Только бы характер моей сестрице немного помягче. Ну так вот, лежит Наташа еле дышит, сознание начинает терять. Козак вызвал скорую помощь, бегал по комнате и так плакал и кричал, что весь шахтерский район слышал. А потом стал перед ней на колени и сказал: "Если с тобой что-нибудь случиться, я жить не буду". Вот такая драматургия. Приехала скорая - откачали. Но дело, скажу по секрету, пахло керосином. Или касторкой скорее. Доктор сказал, что если бы еще час полтора... вряд ли они смогли бы реанимировать глупую сестренку.
И шо мы имеем?
Козак, с которым Наташа живет всего два года, вероятно её любит.
А еще, никогда... кстати народный доктор Малахов, который вел целительную передачу на первом канале определенно оказал многим телезрителям медвежью услугу, если не сказать жестче. ...а еще никогда не стоить проводить эксперименты над собой. Есть такая пословица: "Что одному хорошо, другому - смерть".
Кстати, тетушка моя, к счастью, подождала пить дурную микстуру - и правильно сделала. Теперь ей жалко выбросить пузырьки, надо мне посмотреть в интернете, как можно применять касторку. Может кастрюли вываривать или еще чего...

Одуревший от жары кот спрятался под кроватью. Там плюс сорок - уже не воздух, а водка. Кондиционер не в силах достать до кота.

Потом котя все же выполз из парилки и лег под щадящие струи кондиционера.

Море никогда не повторяется. Бывший кок (если только бывают бывшие коки) две недели был подобен морю, но потом сдублировал голубцы с чесночным соусом, печеночные котлеты с пюре и депрессивную гречневую кашу в сладком молоке. Мой друг Сергей К. не может пить кефир. Кефир ему напоминает запах изо рта человека страдающего галитозом (!) Я не переношу кашу в сладком молоке. Она мне ничего не напоминает, просто невкусно. Даже крымские коты отказываются от этой каши.
Я сказал:
— Господа, вам нравится эта каша?
И все как один сказали НЕТ.
— Тогда давайте скажем повару чтобы больше её не готовил.
И все как один сказали ДАВАЙТЕ.

Я допил чай и пошел на пляж.
После завтрака все ходят на пляж, так повелось еще с античных времен. Мужчины берут зонтики, пиво, надувные матрацы и мини бассейны для детей. Женщины берут яркие сумки через плечо в которых неизвестно что. Дети ходят на море с надувными игрушками.
Море это самый большой кондиционер.
После купания (если нет книжки Ремарка) хорошо лечь на живот и разглядывать мелкие разноцветные камушки. Иногда, на камнях видны диковинные рисунки: медузы, жирафы, змеи, лошади и даже логотип Apple. Когда спину начнет припекать надо перевернуться и закрыть глаза, тогда белое солнце не выжмет слезу. Снова припекло - делаем заныр. Это, можно сказать, момент истины! И так до самого обеда. А есть уж хочется давно. Солнце топит жир, вода пробуждает аппетит, а утренняя каша осталась в тарелке а не в желудке.
По берегу курсируют продавцы товаров, которые рождает спрос. Они кричат: "Веселая кукурузка, медовая пахлава, копченая рыба, прохладное пиво..." а еще: "мидии, рапаны, чурчхела". Все это едят! Едят и закапывают в пляж, но мусорные баки все равно переполняются к заходу солнца. А солнце заходит в море. Многие стараются заснять это на камеру. Выходит банально, если только в кадре не окажется круизный лайнер или яхта на худой конец.
Темнеет быстро: чурчхелу не успеешь откусить, уже темно. Оживают комары и дискотеки. Девчонки надевают светлые одежки, чтобы оттенить загар и идут по дорожкам. За ними поспешают очень взрослые и самостоятельные пацаны. И нет в этом мире сна, во всяком случае, до одиннадцати вечера, во всяком случае, если ты не сгорел на солнце или не простыл. А если так то можно почитать книгу, а потом закрыть глаза. Тогда звуки начнут плыть и таять, а с ними еще один день лета проведенный на курорте. И не стоит думать какую кашу подадут на завтрак. Я так думаю...

Если кто-то решил спрятаться от кризиса в подвале за железной дверью, ничего не получится! Кризис станет червем и сделает подкоп. Не стоит прятаться от него и на чердаке - кризис станет летающим гадом и снесет крышу. Люди ведь не умеют летать! Единственное что можно сделать - перестать жрать жруг друга.

 

Владимир СОЛОУХИН

Мария Львовна, урожденная Казем-Бек. Ее муж — кварельский князь Михаил Чавчавадзе. Со своими сыновьями Мишей и Зурабом (тогда еще малыми детьми) они возвратились после войны на родину из парижской эмиграции. Тотчас они оказались кто где... Мария Львовна с детьми очутилась в каком-то совхозе в Казахстане. С большим трудом она определилась там машинисткой в конторе совхоза. Директор-казах звал ее Шапшабадзе. Жили они впроголодь, а то и вовсе голодали.
И вот однажды директор этот кричит:
— Шапшабадзе! Иди, тебе денежный перевод!
Какой-то безымянный благодетель из Москвы прислал две с половиной тысячи рублей. По теперешним деньгам это двести пятьдесят, но тогда две с половиной тысячи значили больше, чем теперешний их эквивалент, Надо ли говорить, что особенно много значили эти деньги в положении Марии Львовны с мальчишками.
Кто-то разумно посоветовал им купить на часть этих денег ягненка, барашка. Теперь весна, травка. К осени барашек вырастет, и у них будет много мяса. Сказано — сделано. Барашка купили и нарекли его Костькой, а получалось, когда звали вслух — Коська.
Коська рос не по дням, а по часам. Пока Мария Львовна стучала на машинке в конторе, дети играли с барашком, и вскоре он стал у них как член семьи, О том, чтобы зарезать Коську, не могло быть и речи, а тем более есть его мясо. Так и не получилось бизнеса у Марии Львовны с сыновьями.


Вспомнилась моя история.
Отец как-то привез килограмм тридцать парной телятины. Дело обычное - впрок. Мама готовила вкусный обед, кот взволнованно восьмерил по кухне, у меня повысилось слюноотделение, отец каждые три минуты ходил на кухню узнать насколько готово мясо. Когда обед был приготовлен сели есть. И вот я накалываю на вилку аппетитный сочный кусок, а отец говорит: "Такой резвый бычок был! Федором звали. Надя рассказывала как он по утрам гусей гонял, проказник!"
Я отправляю мясо в рот, отец продолжает: "А зимой Федьку Рекс укусил, за ногу... пришлось забинтовывать". Я то мясо жую, а проглотить не могу! Это что же получается, я Федьку ем?
Мама посмотрела на меня сказала:
- Может хватит за столом об этом бычке говорить?
А я пошел в туалет и выплюнул сочную телятину, которая еще недавно была Федором.
После этого случая вегетарианцем я не стал, хотя к мясо тому тридцатикилограммовому больше не притронулся.

В Москве задержали опасного преступника – после того, как он открыл стрельбу на Красной площади. Милиционеры попросили его предъявить документы, в ответ мужчина, который, как позже выяснилось, три года находился в федеральном розыске, открыл стрельбу из травматического пистолета.

В 12 часов дня Сергей пришёл на Красную площадь уже с четким планом, над которым он думал всю последнюю неделю. Минут 10 ходил, присматривался, а затем перелез через ограду Мавзолея.

«У меня была мысль с автоматом зайти туда и расстрелять сам саркофаг. Я посоветовался с людьми, они сказали: не надо, он бронированный», — пояснил задержанный Сергей Карпенцов.

Милиционер, попытавшийся Карпенцова задержать, сначала получил удар по лицу, а затем и пулю из травматического пистолета. Сразу вызвал подмогу. Стрелявший пытался скрыться, но был задержан. В ходе начавшихся проверок выяснилось, что третий год он вообще числится в федеральном розыске по подозрению в совершении разбойного нападения.

«Данный мужчина проник на особо охраняемую территорию, залез за ограду Мавзолея Ленина. Сержант Левочкин попытался его остановить. В ходе задержания злоумышленник достал травматический пистолет и произвёл выстрел в милиционера», — заявил старший оперативный дежурный ОВД «Китай-город» ЦАО Москвы Константин Юсупов.

Сейчас охранявший Мавзолей милиционер находится в Институте Склифосовского. Его жизни ничего не угрожает. Задержанному уже назначили несколько экспертиз и проверяют, не состоит ли он на учёте у психиатров.


Трудно не прокомментировать такое выдающееся событие.

Не хочу обижать нашу доблестную милицию и равнять всех под одну гребенку с кривыми зубчиками, но! "Данный мужчина проник на особо охраняемую территорию" Ладно, проник. Что дальше? А дальше этого мужчину стражи порядка просят предъявить документы, но в ответ преступник открывает огонь! Бедные милиционеры, их было несколько, не были готовы к такому повороту событий не смотря на то, что объект этот особо охраняемый(!) следовательно, боевая подготовка у силовиков должна быть отменной! Ничего подобного, милиция с реакцией неполнозубых ленивцев получила решительный отпор!
Дальше, хуже... "Милиционер, попытавшийся Карпенцова задержать, сначала получил удар по лицу, а затем и пулю из травматического пистолета. Сразу вызвал подмогу." Позвольте! Тут уже полная мешанина! Из текста получается следующее: Расстреляв группу особо подготовленных к форс-мажору милиционеров рецидивист припустил к мавзолею, но был настигнут
еще одним стражем порядка. Правильнее сказать, очередной сотрудник милиции, охранявший мавзолей, попал под раздачу и получил сначала по лицу кулаком, а потом пулю из пистолета... "Сразу же вызвал подмогу". Надо полагать, прибежало сразу несколько патрулей, не исключено, что с собаками и автоматами. Тут, как говорится, силы сравнялись! Злодей был задержан и скоро ляжет в больницу для душевнобольных преступников.

Остается с облегчением выдохнуть, что у задержанного Сергея Карпенцова был травматический пистолет а не АК-74.

— Кто пукнул? — тихо спросил я.
Все молчали. Приличные с виду люди. Теоретически никто не мог это сделать. Галстуки, пиджаки, цивильные прически. Такие не перемахнут через турникет, не плюнут сквозь зубы. Один только вызывал подозрение: подросток с болтом в ухе. Он что-то активно жевал. Я посмотрел ему в глаза.
— И как теперь ехать? — продолжил я. — Между прочим, в этом доме сорок три этажа.
Болт молчал. Он слушал свою музыку. Лифт замедлил подъем и остановился на пятом. Тинэйджер, растолкав цивильный люд, вышел. Дверцы бесшумно закрылись, и мы поехали дальше.
Вдруг снова запахло! Ещё сильнее!
— Кто пукнул? — тихо спросил я.
Все молчали. Осмотрев народ, я окончательно убедился: ни один из этих почтеннейших людей не мог испортить воздух. Пожилой мужчина в дорогом костюме и сверхдорогих очках. Бабушка в синей униформе, наверняка уборщица со стажем. Респектабельный карьерист с кожаным портфелем, кожа, на вскидку, вымирающего вида животного. Две молоденькие барышни офисного вида и человек с гнутым носом. А еще у этого человека пятно на воротнике. Отвратное пятно! Такие пятна раздают в фаст-фудах. Вот кто навонял! Что же делает здесь этот гнутый нос, в здании с самыми солидными и уважаемыми компаниями? Я пристально уставился на грязного мужика и процедил сквозь зубы: «Мне, между прочим, ехать до сорок третьего, то есть, до конца».
Гнутый нос быстро пробирался к дверям. Лифт остановился. Мужчина выскочил на двенадцатом этаже.
Цок… закрылись двери. И колокольчики… как в детстве на ёлке. Такие звуки издают самые дорогие лифты, такие как этот. Внутри он отделан деревом редких пород. В местах стыков позолоченные прожилки. Шикарный гладкошерстный пол, неужели ковролин меняют каждый день?
Отвратительная вонь! Снова та же отвратительная вонь!
Я медленно обвел всех взглядом. Одна из барышень офисного вида поднесла ладонь ко рту, мне показалось, ее вот-вот стошнит на шикарный пол. Это не она. И вторая стоит бледная, обмякла как-то вся. Мне стало их жаль, по-человечески.
На меня посмотрел молодой карьерист. Как будто я мог, теоретически тоже испортить воздух. Становилось душно – то ли от злости, то ли от обиды. Я расстегнул пиджак и ослабил галстук. Глаза карьериста в ужасе остановились в области моей печенки. Я посмотрел в зеркало. Забыл побриться! Это плохо. Я спешил? Нет. Не было воды? Была. И бритва, и пена для бритья, и успокаивающий лосьон. Почему же я не побрился? Неужели я нервничаю?
Из лифта вышли две барышни и карьерист. На дисплее светилась тридцатка. Кажется, остаток пути можно дышать. Лифт плавно набирал ход. Мы остались втроем. Уборщица со стажем копалась в бездонных карманах синей униформы, а пожилой мужчина усиленно промокал пот со лба.
У меня зазвонил телефон. Я ненавижу, когда звонят мобильные телефоны. У меня только вибрация! Исключительно. Рингтоны заставляют вести меня неадекватно! Но сегодня я включил эту отвратительную мелодию, потому, что я жду очень важный звонок. Я поднес трубку к уху.
- Алгон дает добро. – Прочеканил низкий мужской голос.
Я посмотрел на пожилого мужчину в дорогом костюме и сверхдорогих очках. Посмотрел с нежностью и облегчением, как смотрит крупье на последнего посетителя казино, который промотав все деньги, медленно растворяется в холодном утреннем тумане.
Мужчина снял сверхдорогие очки и положил в карман.
– Гореть тебе в аду, ублюдок.
И это были его последние слова.
Когда я был пятилетним пацаном, мой дед решил показать, как сдирается шкура с живого кролика. Бедный кролик. Никого мне не было так жалко, как ту несчастную тварь! Кроличьи глаза выворачивают мне то, что можно назвать душой.
Уборщица забилась в угол между позолоченными прожилками.
Я остановил лифт и вышел.
Какой благополучный день - на этом уровне никого не было. И главное, чистый воздух! Не такой конечно как в горах или в лесу, но почище чем в лифте.
Я набрал номер и сказал: «Алгон может пить шампанское. И еще, моя ставка повышается на две штуки. За воздух».
(с)ввк

— Дюсик! Эти соседи загонят меня в могилу! Каждый вечер ругань, драки, это ужасное бум, бум, бум, бум! У меня от их музыки уже не проходит мигрень, у меня воспалился кишечник, и так болят ноги, будто их выкрутили в мясорубке. Дюсик, принеси снотворное из кухни.
Лежащий рядом мужчина медленно перекатился к краю кровати.
— Розочка, может ты так заснешь?
— Дюсик, принеси мне, пожалуйста, снотворное.
На семейных трусах Дюсика ослабла резинка, очень плохо держит. Раздражает!
Роза тяжело вздохнула. Ей захотелось сделать замечание: «Дюсик, подтяни трусы», - но она передумала. Мужчина, выходя из спальни, небрежно почесал свою правую ягодицу. Он как бы сказал Розе: «пусть сползают, это их дело». Достав из засаленного шкафчика таблетки снотворного, мужчина подошел к окну.
— Дюсик! накапай мне валокордина! – кричала из спальни Роза.
Дюсик зарычал как лев, только очень тихо, словно лев находился в герметичном контейнере. «Я похож на Бетховена, - подумал он, прислонив лоб к холодному стеклу, - в худшие годы».
Бетховен всматривался в безлюдную улицу. Тыквенный свет фонарей вырывал из черноты ночи фрагменты деревьев, кустов и луж на асфальте. Проехало одинокое такси. Где-то издалека послышался стук женских каблучков.
— Шестьдесят капель. Дюсик, ты слышишь, что я сказала? Ты что там делаешь? Дюсик, ты куришь? Если ты куришь, можешь спать на диване!
— Иду, — выдавил Бетховен и снова прислушался… – тук, тук, тук, – все четче разносилось по улице. Мужчина еще плотнее припал к стеклу. «Я требую визуализации звукового поля», – пробормотал он и тут же увидел двух девушек. Они спешили, может потому, что был поздний час, а может, их ждали молодые и стройные женихи.
«Куда же так торопятся эти стрекозы? Юбки! Разве можно ходить в таких коротких юбках, да еще и ночью? — Размышлял Бетховен. – Вдруг, пьяные хулиганы! И на помощь позвать-то некого – улица совсем пуста. Или, чего хуже, серийный маньяк-убийца! Тот вообще, сначала задушит, а потом… разрежет ножом юбки и прозрачные блузки, начнет их бедных лапать, трогать их юные тела своими шершавыми кровавыми руками!» Он увидел эту жуткую картину, от чего под глазом задергался нерв.
Девушки скрылись за кронами цветущих каштанов, только стучали их каблучки, – тук, тук, тук…
— Дюсик! Дюсик! Скорее сюда!
Бетховен встрепенулся, словно ему за шиворот попал снег. Он спешно накапал валокордину в стакан.
— Иду же, зачем так кричать!
Роза лежала с натянутым под горло одеялом, и вид был у неё чрезвычайно встревоженный.
— Дюсик ты слышал?
— Что именно?
— Ты не слышал выстрел за стеной?
— Как я мог слышать выстрел за стеной, ведь я был на кухне. И вообще, о чем ты говоришь? – Бетховен протянул Розе таблетку и стакан с микстурой.
— Сначала раздался жуткий крик, от которого у меня свело в животе, а потом хлопок. И тишина. Ты понимаешь Дюсик, её убили.
— Кого?
— Нашу соседку баламутную. В неё выстрелили из пистолета!
— Розочка, у тебя слишком развито воображение. Может, это была пробка от шампанского? И выпей, наконец, свои лекарства, у меня болят руки.
— Я что идиотка? или я не могу отличить выстрел из пистолета от пробки шампанского?
— Розочка, откуда тебе знать, как стреляет пистолет?
— Это не твое дело – знаю и всё! Дай же мне снотворное, в конце концов!
Роза проглотила таблетку, запив ее горькими каплями. Бетховен отвернулся.
— Дюсик, сделай, что-нибудь, ты ведь мужчина!
— Что сделать?
— Посмотри, что там у них происходит. А лучше позвони в милицию.
— Розочка, тебе надо успокоиться. А мне пора спать, завтра на работу, я хочу спокойно дожить до пенсии.
Бетховен смотрел на уродливую лепнину вокруг люстры, на тонкую паутинку, волнующуюся от неощущаемого сквозняка. Глаза его стали закрываться.
— Дюсик, ты это слышал?
— Что!? – Бетховен открыл глаза, открыл так широко, что чуть не разорвал веки.
— Ты слышишь этот странный звук? Похоже на пилу. Дюсик, они её расчленяют!
Дюсик зарычал, как лев в герметичном контейнере.
— Розочка, усни, наконец!
— Ты должен что-то сделать! Не лежи как бревно!
— Что же я должен сделать, ёлки-палки! Пойти и всех перебить? – Бетховен отбросил одеяло.
— Не знаю, позвони в милицию.
Бетховен вскочил с кровати, заправляя майку в цветастые трусы.
— Ты куда пошел? Дюсик ты куда! – Роза даже попыталась встать, высвободив ногу из одеяла. – Дюсик тебе не надо туда идти! Вернись!
— Я в туалет, - ответил Бетховен.
Он стоял в туалете, опираясь о вечно ржавую и мокрую трубу сливного бачка.
«Стрекозы, козы, розы, мимозы…»
Бетховену было больно ходить в туалет, от чего он жмурился.
— Роза, какой сегодня день недели?
Роза спала, черные волосы вперемешку с седыми раскинулись по подушке.
Бетховен лег рядом.
За стеной разнеслось: «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны…»
— Расчленяют и песни поют. – Он посмотрел на Розу и выключил свет.

Соседи спели про Стеньку Разина, потом, как в степи глухой замерзал ямщик, потом запели совсем что-то непонятное.
— Сегодня ведь пятница, правильно? А я то думаю, завтра на работу. – Бетховен включил светильник. – Роза, даже не пытайся меня остановить! – Пригрозил Дюсик спящей Розе и с ощущением полного достоинства отправился на кухню.
Там он осторожно прикрыл дверь и на четвереньках начал шарить за тумбой. Кряхтя и сопя, извлек из тайника пол бутылки столичной. Налил рюмку и выпил, закусив копченой куриной ножкой.
«Куда же так спешили стрекозы? К женихам все-таки. А, может и домой. Я когда-то бегал к Розочке на свиданья, так же поздно возвращался домой, так же цвели каштаны. Я читал Розочке Мандельштама «И тихий звук Неунывающих Речей И даль Твоих очей» Может стрекозы тоже любят слушать Мандельштама? Как знать. Как знать».
(с)ВВК

А вот раскрашенная Золушка удалась. Во-первых, спасли погибающую картинку на которой Золушка уже не отличалась от тыквы.
Дыхание старой плёнки и дыханием нельзя было назвать - ураган Катрина. Во-вторых, сказка должна быть цветной - закон не просто жанра, а нашего мировосприятия.
Всё почистили, отмыли, отполировали. Фильм получил вторую жизнь. И все довольны! А тем временем продюсеры с кистями и красками рыщут по архивам, ищут, ищут, ищут чего бы еще подкрасить, на чем бы поживиться, чем народ порадовать... Таков бизнес, что поделать.

До премьеры я почти не возмущался. Ну, в цвете и в цвете, интересно даже. Бесконечные промо- ролики хотел я этого или нет, эффект свой возымели. Посмотрев пульсирующие томными красками две серии, я вспомнил сны мальчика Бананана из нетленной Ассы. Разницы почти никакой, всё ручками, каждый кадр, каждую трещинку и загогулинку вырисовывали. Разве что в «снах» кеинг и ротоскопинг не применяли, не было (к счастью) тогда этих примочек. Я ни в коем случае не хочу обидеть тех ребят, которые корпели над полотном днями и ночами, обработав за восемь месяцев дюжину серий весом в 40 терабайт! Тут уж не до раздумий о высоком. Да и подзаработали в кризис немножко, особенно Южные Корейцы. У них-то «кина» такого хорошего нету, они на Штирлице не росли, в немцев не играли, вот и раскрасили все без зазрения корейской совести. А вот с нашей совестью как дело обстоит, вопрос сложный, можно сказать, запутанный.
На следующий день просмотра (я тогда еще до конца не понял, что происходит), после сцены в кафе «Элефант», мне пришлось принимать валокордин. Тут уже было не до картинки! Великое музыкальное творение, Великого Микаэла Таривердиева, переиграли! да что там переиграли – изуродовали! Упростили! Сделали из шедевра попсу! Видимо, «творцы» решили, что сложные гармонические обращения молодежь «не прохавает» и просто их удалили... Кто сомневается, внимательно прослушайте оригинал. Вслушайтесь в интонации игры, в идеально выстроенную композицию совершенного произведения от первой до последней ноты.
Да, уж, такое беспокойство о молодежи пробивает на слезу.
После услышанного, я даже забыл про нелепое досье-самооткрывалку, в котором лист бумаги почему-то бликует, словно глянцевый, про кашетированный кадр, обрубивший с неба и земли всю композицию, про навязчивое звуковое сопровождение и интершум, про перебивки с хронографом, которые вначале открывались и закрывались шторками, а затем, просто микшером, про военную хронику, вирированную каждый раз в новый цвет, и, наконец, про цвет лица Штирлица, который или посещал солярий, или мазался советским тональным кремом (у остальных персонажей те же проблемы). Неприятно и больно говорить, но ВСЁ ЭТО стало похоже на гей парад.
Старенькая Татьяна Лиознова конечно же не смогла противостоять молодым и энергичным ребятам, которые ее, цитирую: «долго уговаривали». Была б она помоложе, лет на тридцать, наверняка выставила бы этих «энтузиастов» за дверь. Я ни за что и никогда не поверю, что мастер может согласиться, чтобы его творение просто так – взяли и изуродовали!
Наверное нужно завязывать с просмотром, иначе начнет тошнить и лихорадить, а это признак отравления.

Режиссер, сценарист.