3. Когда прошел и этот страх, тогда опять поднялись еще большия беды.
Предводимые Моисеем и получившие чрез него множество благ в продолжение
всего пути поступали с ним хуже египтян и фараона. Во-первых, они поступали
с великою дерзостью, требуя от него мяса египетского: не благодарили за
настоящее, но хотели прежнего; это было всего тяжелее. Потерпел ли бы он
более неприятностей, если бы поручено было ему начальство над беснующимися
и сумасшедшими? Однако все это блаженный перенес мужественно, и если бы он
не питал к ним любви, то это горе было бы сносно, и ему предстояло бы
сетовать только о своем собственном положении; но так как он любил их
больше, чем родители, то в самой заботливости о них имел другой повод к
скорби - об их развращении и нечестии. Не так огорчало его то, что его
оскорбляют, как то, что они - оскорбители. Преступно и то, что они были
неблагодарны прежде ниспослания чудесной пищи; но они и среди чудес
оказывали свое нечестие, беззаконие и жадность при собирании пищи и пройдя
немного вперед, опять роптали, опять выражали недовольство благодеяниями
Божиими; и при каждом таком случае блаженный сокрушался и скорбел более
самих грешивших. Так, когда они сделали тельца, то сами они играли и
веселились, а Моисей сетовал и скорбел, на себя самого призывал страшное
проклятие, и однако ничто не могло заставить его подавить в себе
сострадание к ним. Итак видя, что столь любимые им постоянно поступают хуже
и хуже, в какой он был горести, какими обливался слезами? Если иной, имея
одного сына, не мог бы жить, узнав, что сын его предался порокам, хотя бы
сам был порочнее всех, то Моисей, который столько тысяч людей считал своими
детьми, или лучше сказать, любил их больше, чем детей, - ибо никакой отец
не пожелал бы, подобно ему, погибнуть вместе с сыном, не сделав сам
никакого греха, - который имел столько детей, притом ненавидел зло и любил
добро, сколько, думаешь, страдал он, видя, что все они, как бы
согласившись, устремились в пропасть порока? Если бы мгла такой печали
крайней не омрачила его и не потрясла до самой глубины души, то конечно он
не бросил бы скрижалей из рук и не разбил бы их, хотя он скоро и исправил
это несчастье. Но что, скажи, сделал он для этого? Самый способ врачевания,
хотя и помог делу, однако был исполнен многих слез; и не бывало такого
каменного человека, который нисколько не страдал бы при виде, как его
братья и сродники побивали друг друга, подвергнув этому прискорбному
избиению до трех тысяч человек (Исх. XXXII, 28). И мы, когда застаем детей
своих за каким-нибудь худым делом, конечно наказываем и сечем их, но делаем
это не без сожаления, а напротив скорбим не меньше самих терпящих наказание.

Найти книгу (клик или правая кнопка мыши и открыть ссылку):
http://www.google.ru/search?ie=UTF-8&hl=ru&q=%22%D...%B8%D0%BF%D1%82%D1%8F%D0%BD%22