не пишет больше. а жаль. а может, это и не она вовсе, но значит, и про нее.
:
она вышла на улицу, а мир уже был преображенным.
великое весеннее половодье выпало в 150 мм осадков за час и кишело кипятком.
небо рассекали красно голубые нитки а где-то запутывались и сгущались в карминово-синие разводы.
желтые запятые уже сверкали на черных столбах высотой 14 с половиной- 15 метров.
и все ей казалось неповторимо прекрасным, даже ее промокшие до хлюпанья ботинки сорокового размера.
единственный на деревне рубаха парень дядя толик знал как остановить этот разгул весны.
и потом только наспех собранные женские задницы мелькали на фоне угрожающе взбухающего ламината и оргтехники заправленной последними разверсиями автокадов и тридэмаксов выгребая остывавшее начало сезона носовыми платками, лопатами для очистки дорожек от снега и, о чудо, настоящей шваброй.
она шла по улице, пваля в фонари, размахивая ведром, веслом и сливочным маслом из потерявшего былую силу холодильника и предвкушала ночную попойку в честь человека над стихией,
предвкушала агонию прекрасных слипающихся глазами дамочадцев, бредящих длинными наконец колготками и вдруг тормозящих об настоящее настино счастье.
она сделала себе кофе, легла спать, и только потом узнает, будет ли что-нибудь, для чего она будет жить дальше.
(с)