Мой очередной креатив
~~~
На западе громыхали последние бои. Там "люсьенам" оставалось лишь выпроводить те разрозненные отряды, которые теперь представляло собой войско "красноклювых", за бывшую административную, а ныне государственную границу. Был взят уже и Монреаль, который пресса успела окрестить "канадским Иерусалимом", и в Квебек-Сити шли жаркие дебаты насчёт того, стоит ли переносить столицу в мегаполис, и если не стоит, то как теперь правильно называть старую - Квебек-Вилль, Квебек-Ситэ или же, как и раньше, просто Квебек?
Не только по этим разговорам, но и по настроению простых квебекцев можно было понять, что война почти забыта. Всё напыщенное, красное, с кленовыми листьями, с жужжащим и лающим говором, с проглоченными "р" было давным-давно отринуто, везде звучала певучая французская речь и развевались синие флаги с белым крестом и лилиями, а на бывших хоккейных площадках вовсю гоняли в лякросс*, готовясь к первому национальному чемпионату по этой игре, в которой квебекцы всегда считали себя во всех смыслах пионерами.
И уже без всякой злобы глядели друг на друга конные полицейские в красных мундирах и широкополых шляпах из Оттавы и их коллеги из Гатино в синей форме и меховых шапках с хвостиками, над которыми ещё недавно смеялся генерал Кларенс. У бывшего заречного придатка канадской столицы наконец-то появилась возможность показать себя вполне самостоятельным городом.
А вот на востоке всё только начиналось... На Ньюфаундленде, под Галифаксом и в других провинциях Малой Канады правительственные войска и полиция стали действовать с особой жестокостью. Поговаривали даже, что в скором времени и здесь, и в Квебеке появятся "гориллы Конди". Конечно, всерьёз в американское вторжение никто не верил, но все видели, что борцы против компрадоров, в знак солидарности поднявшие синий флаг "люсьенов" и заговорившие по-французски, терпят поражение за поражением.
***
Лейтенант Сен-Люк уходил с межотрядного совета в самом дурном расположении духа: мало того, что все силы "люсьенов" на острове были сконцентрированы лишь в нескольких прибрежных населённых пунктах, так ещё и участок его ребятам достался такой, который все ньюфаундлендцы с давних пор называли "проклятым местом". А ведь в нынешней обстановке гипертрофированное значение придавалось не только суевериям. Кое-кто даже нацепил себе на голову перья, как один из соседей Сен-Люка по штабному столу. Одно только и утешало, что этот индеец сидит рядом - по крайней мере есть над чем посмеяться...
А между тем человек с перьями был не кто иной, как знаменитый Жан Монтанье, он же Гекек** - командир одного из индейских отрядов, присоединившихся к восставшим, шаман и, по слухам, даже тесть самого де Сеги. (Неизвестно, почему квебекцам так нравилось гадать, кто отец той индианки, которой отдал своё сердце их главнокомандующий - видать, занесли моду на обсуждение родственников монреальские русские или сербы.) Люди Гекека единственные сумели оттеснить "красноклювых" более чем на пятьдесят километров в глубь острова. Вот и на нынешнем совещании "пернатый", как именовал его про себя лейтенант, был в центре внимания: несколько командиров выступили с инициативой сгруппироваться вокруг его отряда и создать клин, направленный прямо на Сент-Джонс. Это означало, что бои будут тяжёлые, но инициатива была встречена с одобрением. А отряду Ксавье Сен-Люка даже не пришлось особо никуда двигаться. Ему досталось место на правом фланге, на самой законцовке этого клина - Сэнди-Пойнт. Когда распределяли участки, кто-то обозвал Ксавье "халявщиком", но коренные ньюфаундлендцы быстро осадили невежу - место, как уже сказано, было проклятое.
Эту легенду Сен-Люк слыхал и сам, ещё в парижской Высшей военной школе, куда он когда-то попал по натовскому обмену. Четверть тысячелетия назад, во время Семилетней войны, батальон французских пехотинцев держал на Сэнди оборону против превосходящих почти вдвое английских сил. "Томми" теснили французов к самой бровке берега. У тех уже был израсходован почти весь боезапас, а тут ещё начался прилив. Измотанные, перепуганные солдаты просто не смогли выбраться на берег. Из тех, кто всё же выплыл и попал в плен к англичанам, выжили лишь двое... С тех пор многие жители ближайших деревень не могут спокойно спать и утверждают, что чуть ли не каждую ночь на пляже слышен топот множества сапог, а иногда даже стрельба и стоны.
"Уж не этих ли ребят имел в виду Пернатый?" - думал лейтенант, идя на моторке назад к своим бойцам. А было так: когда расходились с совещания, индеец подошёл к нему и, весело подмигнув, сказал: "Не дрейфь, Люсьен, предки нам помогут!". В ответ молодой офицер не нашёл ничего лучше, чем пробурчать, что он не Люсьен, а Ксавье. Хоть Монтанье и пользовался уважением среди повстанцев, в его оккультные способности мало кто верил. А уже на обратной дороге вспомнилась старая, противная, пораженческая легенда. Сен-Люк просто не представлял, как какие-то утопленники из восемнадцатого века смогут ему помочь.
***
В ту ночь канадцы напали врасплох. Хоть "люсьенам" и удалось подбить пару бронемашин, от обстрела пришлось поспешно уходить к берегу, к рыбацким деревням, по которым стрелять не станут. Прятаться за мирных жителей... Ничего более мерзкого Сен-Люк не мог себе представить, но сейчас другого выхода не было. К тому же уже утром его мрачные мысли рассеялись, поскольку поселения обеспечили тактическое преимущество - ответный огонь с их окраин был гораздо эффективнее. Предприняв несколько атак пешим строем, "красноклювые" сплошь и рядом ничего не добились. К вечеру наступило затишье.
Воспользовавшись им, Ксавье вышел прогуляться вдоль берега. Вид заката и шум моря помогали ему сконцентрироваться, но плана дальнейших действий всё равно не было. Не век же тут сидеть! А что если сейчас к канадцам опять идёт подкрепление с расположенных на острове баз? В конце концов, дело может обернуться так, что из-за него, Ксавье Сен-Люка, никакого "клина" у ребят не получится. Что ж, решил он, тогда хоть погибнем, как говорят русские, "с музыкой". Как те пехотинцы Людовика Пятнадцатого...
У французов есть пословица: "Когда мы говорим о волке, то видим его хвост". Едва Сен-Люк в очередной раз вспомнил утонувший батальон, как тут же услышал за своей спиной какой-то грохот, издаваемый явно не морем. Обернувшись, он чуть не грохнулся своим cul*** прямо на мокрые камни.
Из моря стройной шеренгой выходили люди. Они казались полупрозрачными и невесомыми, но грохотали сапогами по гальке весьма чувствительно. И на них была форма французских пехотинцев середины восемнадцатого века! Крайний справа был седой офицер, судя по всему, полковник (Ксавье ещё помнил кое-что из военной истории, ведь в Сен-Сире он был в числе лучших). У этого полковника весьма натурально блестела седина, да и вообще он казался более живым, нежели его подчинённые.
А солдаты всё выходили. Когда на берегу очутилась не одна шеренга, а три, вожак "люсьенов" снова едва удержался на ногах от удивления, потому что у командира призрачного батальона оказался очень звонкий голос, подавший команду: "Halte!"****
Батальон замер. Ксавье наконец нашёл в себе силы оторвать от него глаза, но оглянувшись, не сразу понял, почему на пляже собралась такая куча людей - до этого момента он был с фантомом один на один. А оказалось, что здесь весь его отряд. И когда они успели подтянуться? Видимо, кто-то объявил боевую тревогу: ребята при полной выкладке и с гранатами.
И вдруг снова раздался голос седого полковника:
- Люсьены, вперёд!
Лейтенант опять уставился на него, кое-кто из бойцов тоже. А старик, не покидая своего места в строю и повернув лишь голову, вдруг взял какой-то брюзгливый тон:
- Ну что ты пялишься, мальчик? Неужели тебе не ясно, что пока вы тут мешкаете, мы снова уйдём под воду?! Ведь другого шанса у вас не будет! Или вы хотите, чтобы английские черти опять сели на ваши спины? Вон, видишь, они уже тут, с кнутами наготове!
Только тут квебекцы поняли, в чём дело. К берегу и правда подходили "красноклювые".
- В атаку!!! - заорал Сен-Люк что есть мочи и первым ринулся вперёд. Вскоре после небольшой перебежки он залёг под кустом и дал очередь из своего "булпапа", а остальные швырнули гранаты. Потом ещё и ещё. А когда взрывы затихли, то откуда-то издалека послышалось:
- Visez! Feu!*****
Это был, несомненно, всё тот же полковник. А за его командой последовал такой рокот, что "люсьены" на всякий случай попадали на землю, как при ядерном взрыве. Но Ксавье падать не стал. Он догадался, что это просто стреляют из мушкетов. Обычный "линейный" огонь по всем правилам старой военной науки...
И тут на него как будто нашло озарение. Квебекцы "змейкой", перегруппируясь на ходу, побежали вперёд. А вслед им опять неслось:
- Visez - feu! Visez - et - feu!
Канадцы оказались зажаты с двух сторон. Силы их таяли, как кленовая смола, которую квебекские женщины растапливают на горячей сковородке, чтобы сделать из неё карамель. И вот, когда бой уже подходил к концу - Ксавье услышал, как шумит море. Начался прилив.
Заднюю шеренгу поглотило море. Вторая тоже понемногу исчезала. Старый полковник был ранен, и похоже, что тяжело.
- Mon colonel! Non! Non!!****** - кричал Сен-Люк, отгоняя от него остатки "красноклювых".
- Ничего не поделаешь, мой мальчик... - хриплым голосом отвечал старик. - Я исполнил свой долг, и моё время вышло. А вы славно сражались, Люсьены! На этот раз вы оказались достойны нас...
Последние слова Ксавье слышал как будто сквозь сон. На берегу уже не было слышно ни выстрелов, ни криков - только шум прилива.
***
Когда о победе узнали в других отрядах, командиры снова собрались на совет. За штабным столом Сен-Люк и Монтанье опять оказались на соседних местах, и лейтенант сказал:
- А знаешь, Гекек, ведь ты оказался прав. Предки нам действительно помогли!
Гекек ничего не ответил, только хлопнул Ксавье по плечу и рассмеялся.
* Лякросс - игра, напоминающая хоккей с мячом (как на льду, так и на траве), где вместо обычных клюшек используется что-то вроде сачков с неглубокой сеткой. Лякросс любят во всей Северной Америке, но в Квебеке особенно - ведь недаром и название у этой игры французское.
** "Гекек" на языке оджибве означает "ястреб".
*** Задница (франц.)
**** Стой! (франц.)
***** Целься! Огонь! (франц.)
****** Полковник! Нет! Нет! (франц.)
