В возрасте 50 лет Леонард Коэн опубликовал «Книгу Милосердия» – краткие, но очень насыщенные монологи, псалмы, разговор с Б
1 Я остановился и прислушался, но он не пришел. Я начал заново, чувствуя, сколько утратил. Чувство углублялось, и тут я услышал его слова. Я перестал останавливаться и перестал начинать, и поддался сокрушению невежеством. То было стратегией, и я совсем не работал. Много времени, годы были истрачены так ничтожно. Теперь я торгуюсь. За его любовь я предлагаю пуговицы. Умоляю о милосердии. Медленно он уступает. Останавливаясь, приближается он к своему престолу. Нехотя ангелы позволяют друг другу петь. Переменами настолько нежными, что их нельзя отметить, двор возводится на лучах золотой симметрии, и вновь я певец в нижних хорах, рожденный пятьдесят лет назад, чтобы вознести голос свой вот так высоко -- и не выше.
7
Я толкал свое тело из города в город, с крыши на крышу, чтобы увидеть, как купается женщина. Я слышал свое ворчание. Я видел, как блистали мои пальцы. Затем изгнание сомкнулось вокруг меня. Затем началось наказание; мелкое бесцельное убожество, не в сердце -- в горле, затем изъялось тело, птицы запели сокровищу мусора, затем мировая амнезия, призрак мылся и гадил. Затем судило меня лицо того, кого я обхитрил. Затем страх правосудия. Затем, в десятитысячный раз -- действительность греха. Затем воссиял Закон, и память о том, чем он был, слишком далекий, слишком чистый, чтобы постичь его.затем стремился я к тому, чтобы стремиться к тебе, чтобы познать всю боль разлуки.
Сколь долго еще должен быть я лишен присутствия души? Сколь долго поддерживать мятеж этого отрицанья? О повелитель моего дыханья, сотвори же человека вокруг этих ноздрей и собери мне сердце к притяженью имени своего. Вылепи снова меня одним высказыванием и отверзи снова мне уста своею похвалой. Нет жизни, кроме той, что утверждает тебя, нет мира, по которому пройти, кроме того, что создал ты. Прости меня, часами этими и этой полночью. Дай мысли этой хозяина, а призраку этому -- камень.и не дозволяй бесам хвалиться твои милосердием.
17
Мы что, пришли просто так? Мы думали, нас призвали, стареющие метрдотели, незначительные певцы, второсортные священники. Но мы не могли ни сокрыться в этих описаниях самих себя, ни затеряться в атласе приходов и уходов. Молитва наша -- как сплетня, труд наш -- как трава пылающая. Учителем помыкают, наблюдатель птиц в засаде шумит, а безумец осмеливается вмешаться в вопрос того, кто он такой. Пусть свет поймает нить, на которой человек болтается. Исцели его в ветре, оберни ветром его сломанные ребра, ты, кто знаешь, где был Египет, и для кого он разучивает эти печали, Наша Владычица Торы, кто сама историю не пишет, но чьи добрые уста -- закон всех деяний. Как странно ты подготавливаешь душу его. Еретик ложится подле знатока обличий, создание желанья сидит на серебряном кольце, притворщик просит прощения у еще большего притворщика, Ангел Тьмы толкует разницу между дворцом и пещерой -- О мост из шелка, О единственная ниточка слюны, что поблескивает, волосок возможности, и ничего не получается, ничего не получается, кроме Тебя.
26
Сядь в кресло и сиди смирно. Пусть плечи танцора возникнут из твоих плеч, грудь танцора -- из твоей груди, чресла танцора -- из твоих чресел, бедра и ляжки танцора -- из твоих; а из твоего молчания -- горло, что издаст звук, а из недоумения твоего -- ясная песня, под которую танцор затанцует, и пускай служит Богу он в красоте. Когда же он оступится, отправь его снова из своего кресла. Таким упражнением даже разочарованный сможет славить творение, даже тяжелый сможет впасть в забытье, а человек высокой ответственности смягчит свое сердце.
Leonard Cohen. Book of Mercy Леонард Коэн. Книга милосердия. (Перевод: М. Немцов)