Дмитрий Заборин, политолог, историк, координатор проекта «Электронная Книга памяти Украины»

Наша мама поехала в Чернобыль вместо тети Сони. Тетя Соня все рвалась в начальники, но когда настал час Х и нужно было проявить повышенную начальственную ответственность, начала истерить и вопить, что у нее, мол, ребенок.

У мамы нас было уже двое, но раз надо – значит надо. Отработала по своему гидрогеологическому профилю, обеспечила людей гарантированно чистой водой и вернулась. Статуса ликвидатора ей не положено. 

Таких, как мама, наверное, были тысячи. Включая тех строителей, которые съехались из разных республик, чтобы быстро поставить целые «чернобыльские улицы». Например, в Ровах Вышгородского района от николаевцев на память остался здоровенный якорь с меня ростом. Принесли люди с добрыми пожеланиями тем, кто потерял свой дом и обрел новый. 

На ликвидацию отработала вся огромная страна. Кто по долгу службы, кто через «не хочу», кто-то добровольно. Так тогда воспитывали: чужой беды нет. 
Не раз и не два мне приходила в голову эта мысль: а что было бы, случись авария сейчас? Не дай Бог, конечно.

Россия бы сказала: «мы страна-агрессор, нам все равно». Беларусь бы слаженно и качественно отработала по своей территории, а остальное, пожалуйста, сами. Лидеры стран СНГ и не СНГ выразили бы свои соболезнования. Европейцы прислали грант, который только по дороге усох бы вдвое, а посол США встретился бы с главой украинского правительства: выразить обеспокоенность.