СУД ПИЛАТА

Итак, после допроса в Синедрионе Назарянина, связанного, приводят к наместнику для утверждения смертного приговора. Думается, есть смысл пойти уже опробованным путем: посмотреть для начала, как рассказывают эпизод допроса в претории сами Евангелия. Изложение, конечно, не приобретет занимательности от обилия цитат по каждому поводу – но действительно заинтересованный человек зато сможет воочию убедиться, что всё, здесь утверждаемое, берется отнюдь не из головы автора. Итак, вот как рассказывает о суде Пилата Евангелие от Марка:

Немедленно поутру первосвященники со старейшинами и книжниками и весь синедрион составили совещание и, связав Иисуса, отвели и предали Пилату. Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он же сказал ему в ответ: ты говоришь. И первосвященники обвиняли Его во многом. Пилат же опять спросил Его: Ты ничего не отвечаешь? видишь, как много против Тебя обвинений. Но Иисус и на это ничего не отвечал, так что Пилат дивился. На всякий же праздник отпускал он им одного узника, о котором просили. Тогда был в узах некто, по имени Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство. И народ начал кричать и просить Пилата о том, что он всегда делал для них. Он сказал им в ответ: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? Ибо знал, что первосвященники предали Его из зависти. Но первосвященники возбудили народ просить, чтобы отпустил им лучше Варавву. Пилат, отвечая, опять сказал им: что же хотите, чтобы я сделал с Тем, Которого вы называете Царем Иудейским? Они опять закричали: распни Его. Пилат сказал им: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее закричали: распни Его. Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

Этот же эпизод в изложении Матфея:

Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь. И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился. На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва; итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом? ибо знал, что предали Его из зависти. Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него. Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву. Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят. Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших. Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.

Жирным шрифтом выделены те моменты, которые отсутствуют в Марковом варианте. Различий не так уж много. У Матфея появляется супруга Пилата, которая обратилась к мужу с просьбой не предпринимать казни Назарянина. Здесь же появляется сцена с умыванием рук.

А вот как описывает эти события Лука:

Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь. Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу никакой вины в этом человеке. Но они настаивали, говоря, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи до сего места. Пилат, услышав о Галилее, спросил: разве Он Галилеянин? И, узнав, что Он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме. Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем, и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо, и предлагал Ему многие вопросы, но Он ничего не отвечал ему. Первосвященники же и книжники стояли и усильно обвиняли Его. Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату. И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом. Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ, сказал им: вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти; итак, наказав Его, отпущу. А ему и нужно было для праздника отпустить им одного узника. Но весь народ стал кричать: смерть Ему! а отпусти нам Варавву. Варавва был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение и убийство. Пилат снова возвысил голос, желая отпустить Иисуса. Но они кричали: распни, распни Его! Он в третий раз сказал им: какое же зло сделал Он? я ничего достойного смерти не нашел в Нем; итак, наказав Его, отпущу. Но они продолжали с великим криком требовать, чтобы Он был распят; и превозмог крик их и первосвященников. И Пилат решил быть по прошению их, и отпустил им посаженного за возмущение и убийство в темницу, которого они просили; а Иисуса предал в их волю.

Здесь в изложение вклинивается довольно большой фрагмент, повествующий о том, что Пилат послал Назарянина к Ироду, чтобы тот рассмотрел его дело. Здесь же мы узнаем, за что приговорили к казни Варавву. Также, именно здесь приводятся открытые заявления Пилата о том, что вины в арестованном Назарянине он не находит. Впрочем, порядок событий сохраняется в основном неизменным и здесь: поэтому совмещению эти рассказы поддаются достаточно легко.

А теперь обратите внимание на первый вопрос, который Пилат задает приведенному к нему Назарянину. Нам не поясняют, откуда взялся этот пресловутый «Царь Иудейский» - но без всяких предисловий Пилат именно так и ставит свой вопрос Назарянину: «Ты Царь Иудейский?». Заметьте – без каких-либо предварительных объяснений. Хорошо, допустим, в задачи евангелиста не входило подробное объяснение мотивов всех поступков и слов каждого персонажа. Внимание уделялось преимущественно событиям. Но материал для книг брался откуда-то, а сами книги предназначались для кого-то: это факт. В этих условиях, чтобы суметь составить связное изложение, автор должен понимать исходную информацию, которой он пользуется, и уметь доступно преподнести читателю ту, которую он считает нужным преподнести. А как нам понимать то, что, найдя твердое обвинение против Назарянина в том, что он объявляет себя сыном иудейского бога, его приводят к римскому чиновнику. И тот с порога задает ему такой вопрос: «Ты ли Царь Иудейский?». В греческих оригиналах книг – вроде бы та же самая картина. Там, где речь идет о «Христе» - употребляется слово «Христос», а там, где речь идет о «Царе» - там стоит слово «василевс». Перепутать что-то вроде бы нереально.

Но в греческом языке слово «Христос» имеет свои нюансы. Изначально это не имя собственное, а переводится как «помазанник». Обряд помазания в качестве торжественной церемонии бытовал на Ближнем Востоке; в Европе – и, в частности, в Риме – он применялся редко и вошел в употребление уже в Средние века. Этот обряд был неотъемлемой частью возведения человека на престол. Таким образом, в устах еврейского первосвященника слово «Христос» приобретает несколько иной смысл. В греческом оригинале Ветхого Завета – Септуагинте на месте русского «помазанник» употребляется то же самое слово «христос» - только не как имя собственное, а написанное с маленькой буквы. То есть – понимать этот вопрос нужно «Ты ли являешься помазанником (то есть, имеющие законные права правления)?». В этом случае недоразумение исчезает: и священники, и Пилат спрашивают Назарянина об одном и том же, только называют это разными словами.

Реакцию Назарянина на этот вопрос мы уже обсуждали. Хочется лишь добавить, что вполне возможно – такой странный ответ просто средство заполнить некоторую, не известную или не выгодную авторам евангелий часть разговора. Дальше авторы как один говорят о том, что первосвященники начали обвинять Назарянина. Матфей и Марк оставляют тут большое «белое пятно», которое заполняется изложением Луки. В самом деле, не совсем логично выглядит вопрос «Видишь, сколько свидетельствуют против тебя?» при том, что священники так и не смогли найти свидетелей для суда в Синедрионе. Впрочем, священники перед Пилатом обвиняли Назарянина в грехах явно не перед еврейскими законами. Речь шла о нарушениях законов римских. Лука проясняет этот вопрос: «… и начали обвинять Его, говоря: мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем.
». Как защищался Назарянин перед Пилатом и защищался ли он вообще – неясно. У Матфея с Марком на этом месте он немеет, а Лука от фразы «ты говоришь» сразу переходит к тому, что Пилат объявляет Назарянина невиновным.

Далее – при совмещении трех этих рассказов – следует отправка Назарянина к Ироду для рассмотрения дела. Тут, по-видимому, Лука скорее всего не захотел выдавать, зачем понадобился тетрарху подследственный. А, может, и у него в этом месте был информационный «пробел», который надо было заполнить – но заполнить соответствующим образом. Отсюда и ожидание Иродом «чудес», и бойкот Иисуса вместо ответов на вопросы, которые задавал ему Ирод. Можно, пожалуй, принять за достоверную такую реконструкцию. Назарянина в сопровождении первосвященников отправляют к тетрарху, тот допрашивает подследственного – и в результате выставляет его из своего дома как сумасшедшего в белых одеждах, не посчитав нужным выносить какой-либо приговор. Это кажется логичным, но есть одно мешающее «но». Города Назарета в те времена ещё не существовало в природе! Да и вопрос Пилата «Он галилеянин?» кажется «притянутым за уши». Значит, либо эпизода с Иродом просто не было в действительности, либо причины отправления Назарянина к тетрарху были совершенно не в месте его рождения. Первый ответ – слишком прост: легче всего сказать, что чего-то не было. Но не мог же этот момент возникнуть совершенно на пустом месте. Тетрарх Ирод существовал в то время, и на Пасху – это более чем вероятно – в Иерусалиме присутствовал.

Другое дело: какие причины могли заставить Пилата не расследовать это дело в одиночку, а отправить дело на рассмотрение и Ироду? Что за «важная птица» был этот Назарянин, если понадобилось рассматривать его дело в стольких инстанциях: еврейском Синедрионе, римском суде и у тетрарха? Вот что непонятно.

Дальше встречается ещё одна неясность. После того, как дело рассмотрено, заключение по нему сделано, Пилат решает поступить согласно местному обычаю: предложить отпустить одного из приговоренных на свободу, как это делалось на Пасху. Что он и делает. Но тогда получается, что Назарянин был в числе уже приговоренных? Если учесть, что сам он, как заявил, «не видит вины в этом человеке», а тетрарх также отказался вынести какой-либо приговор по этому делу – не слишком ли большая нелепость, не слишком ли вопиющее беззаконие получается? Или, что правдоподобнее, первосвященникам всё-таки удалось убедить Пилата, что по римским законам подследственный вполне «тянет» на распятие – а чиновник, хотя и понимал, чем все эти обвинения вызваны в самом деле, тем не менее этих обвинений опровергнуть не мог?

Если принять последнее предположение, неясности устраняются. Хотя по закону подследственный и «тянет» на такую жестокую казнь, как распятие, но сам Пилат настроен его отпустить, потому что реальной опасности не видит и прекрасно знает, что обвинения возводятся из одной только зависти. Но и не может опровергнуть предъявленных Назарянину обвинений. Поэтому и обратился, как к последнему средству, к еврейскому пасхальному обычаю. Однако, подкупленный первосвященниками народ предпочитает освободить Варавву.

В результате возникает несколько вопросов. Что это мог быть за разговор, который понадобилось скрывать фразой «ты говоришь?»? Кем был этот Назарянин, если даже заступничество римского наместника его не спасло? В чем могли обвинить его первосвященники перед римлянами? О чем мог идти разговор тетрарха с Назарянином, что того выгнали, одев в одежду сумасшедшего?

Теперь приведем рассказ об этих событиях, написанным четвертым евангелистом – Иоанном:

От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху. Пилат вышел к ним и сказал: в чем вы обвиняете Человека Сего? Они сказали ему в ответ: если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе. Пилат сказал им: возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его. Иудеи сказали ему: нам не позволено предавать смерти никого, – да сбудется слово Иисусово, которое сказал Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет. Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский? Иисус отвечал ему: от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне? Пилат отвечал: разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда. Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего. Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем. Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху; хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву. Варавва же был разбойник. Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу, и говорили: радуйся, Царь Иудейский! и били Его по ланитам. Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек! Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины. Иудеи отвечали ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим. Пилат, услышав это слово, больше убоялся. И опять вошел в преторию и сказал Иисусу: откуда Ты? Но Иисус не дал ему ответа. Пилат говорит Ему: мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя? Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе. С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю. Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа. Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш! Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря. Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели.

Этот фрагмент также с одной стороны содержит основные детали трех других, параллельных ему, фрагментов. С другой стороны – здесь содержатся не встречающиеся более нигде подробности. Иоанн, с одной стороны, заметил некоторые «дыры» в описаниях своих предшественников; с другой стороны – пытаясь заполнить эти «дыры», наделал массу других неясностей.

Обратимся к диалоговым подробностям. Первый вопрос, который Пилат задает приведшим Назарянина к нему: «В чем вы обвиняете человека сего?». Самый естественный в этих условиях вопрос. Если человека приводят на суд, значит, его в чем-то обвиняют; и для того, чтобы суд производить, надо эти обвинения точно знать. Как же отвечают, по Иоанну, иудеи? «Если бы он не был злодей, мы бы не предали его тебе». Представьте себе, вы спрашиваете своего знакомого, как его зовут. А он отвечает вам, что если бы его имя было другим, то его звали бы по-другому. Будет ли такой диалог содержательным? Несет ли он в себе какую-либо информацию?

Следующая фраза, которую произносит Пилат – «Возьмите его вы, и судите по закону вашему». Тут ясно подразумевается, что есть правила, различные для римского чиновника и еврейских первосвященников. Человек может быть виновен по еврейским правилам, но невиновен по римским законам; и Пилат, как представитель именно Рима, не обязан разбирать те дела, которые по римским законам не являются преступлениями. Но такое заключение можно было вынести лишь в том случае, если Пилат действительно убедился в том, что с точки зрения римского права Назарянин не может быть осужден. Но насколько убедительно может выглядеть тот ответ, который последовал на его первый вопрос? Евангелист не знал, в чем обвиняли Назарянина в действительности, или заменил этим ответом какую-то информацию, которую для него показалось нежелательным передавать другим людям?

Ответ первосвященников на предложение Пилата самим разобрать дело не отличается искренностью. «Нам не позволено никого предавать смерти», - так он звучит. Что это – действительное незнание еврейских законов? Или – подготовка читателя к тому факту, что предать смерти Назарянина должен именно Пилат? То, что у каждого народа существует наказание в виде умерщвления за те или иные проступки – это должно было быть понятным интуитивно. Неразумно полагать, что не понимал этого и Иоанн. Или – существовало тогда мнение, что у евреев и вправду ни один проступок не карается смертью? Сомнительно, поскольку евреи не были совершенно неизвестным тогда народом: помимо того, что Палестина уже какое-то время была римским владением, ещё и в других городах существовали общины еврейских эмигрантов. Так что, скорее всего, формулировка ответа служит указанием на то, что именно Пилат, а не евреи, должен совершить эту казнь. Для не искушенного читателя такое объяснение вполне достаточно.

Тут можно рассмотреть ещё такое возражение: дескать, евреи не имели право самочинно производить смертные казни. Но они ведь и пришли не за чем иным, как за утверждением приговора… или нет? Да и фраза Пилата вряд ли содержит какие-то смысловые тонкости. Евреям предоставлялось право судить и наказывать Назарянина так, как того требуют еврейские законы.

Далее Пилат заводит подследственного в преторию и бог весть откуда появляется тот самый «Царь Иудейский», которого мы видели во всех остальных рассказах. Спрашивается: откуда он появился, если – как мы видели из предшествующего диалога – никакой точной информации о пунктах обвинения против Назаряина первосвященники так и не дали? Вместо привычного уже нам «ты говоришь» следует контрвопрос «От себя ли ты говоришь это или другие сказали это обо мне?». А далее – уже Пилат говорит: «Разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали тебя мне; что ты сделал?».

Тут обратим внимание вот на что. С правовой точки зрения действия Пилата вполне разумны. Когда Назарянина приводят к нему на суд – он первым делом интересуется, в чем он обвиняется. Без сомнения, в действительности такая информация предоставлена ему была – другое дело, что либо по незнанию, либо по причинам другого характера Иоанн нам не сказал, что именно ответили первосвященники. В любом случае – глупо было бы полагать, что суд состоялся на основании того ответа, который приводит евангелист. Обвинение – пусть даже и скроенное «на скорую руку», с поддельными доказательствами – должно было присутствовать.

Потом подобный вопрос – «что ты сделал?» задается уже обвиняемому, когда Пилат находится наедине с ним в претории. То есть – помимо чужих обвинений, требуется ещё выслушать, что скажет по поводу предъявляемых ему обвинений сам арестованный. Только после этого можно выносить окончательное решение по этому делу. Ответ повторять тут не станем – предлагаем читателю самому заглянуть в цитируемый выше фрагмент и прочитать, что в ответ на это «несёт» Назарянин. Последующее объявление Пилата о невиновности приведенного в соответствии с этим вполне логично с одним добавлением: «Как судить этого умалишенного?».

Независимо от достоверности излагаемого Иоанном, нельзя не признать за его рассказом обстоятельность. Он более ясно, чем другие показывает ход процесса: сначала Пилат выслушивает предъявляемые Назарянину обвинения; затем наедине расспрашивает обвиняемого и интересуется, признает ли свою виновность он сам; затем выходит к иудеям и объявляет свой вердикт по этому делу. Итак, со стороны римского чиновника всё – на своих местах; чего не скажешь о евреях и самом Назарянине. Вероятно, надо понимать так: обвинения были предъявлены, Назрянин доступно объяснил чиновнику, в чем его обвиняют и что было на самом деле. В соответствии с этим и выносилось окончательное решение. Но обратите внимание, что как раз на этих-то местах (обвинение и показания) то случаются непонятные ни уму ни сердцу «бойкоты», то – как у Иоанна - совершенно нелепые ответы. У Луки, в эпизоде с тетрархом, допрос также должен был идти на тему обвинений: Назарянин и там молчит, как партизан. Авторы Евангелий, видно, представляли себе, что мог сказать или спросить в ходе диалога римский чиновник. Зато реплики Назарянина и евреев только таким образом заполнить и могли, потому что либо не знали, что было сказано на самом деле, либо знали – но чего-то не хотели выносить на «свет божий».

Итак, теперь мы можем подвести итоги и этой части. Казнь могла состояться лишь при том условии, что Пилату были даны определенные, неопровержимые доказательства некоего преступления Назарянина перед римской властью. И они, как кажется, были даны: иначе не имело бы смысла спрашивать народ, кого казнить и кого освобождать. Факт такого выбора указывает на то, что Назарянин был именно осужден. Однако, получаем ли мы исчерпывающие сведения об основаниях приговора? Нет, не получаем: хотя крупицу информации мы всё-таки находим. Упомянутый в сцене допроса у первосвященников «Христос» должен как-то связываться с «Царем Иудейским» - и связывается. Только при этом условии обе сцены – допрос в Синедрионе и суд Пилата – становятся связными и вместе образуют нечто цельное.