Жертвой принеси меня Если это спасет тебя Мне совсем не жалко себя Лишь бы дольше касаться Тебя Больше можно меньше нельзя (с) Психея - Если ты меня слышишь
Без заголовка |
|
... |
|
|
ну так вот....) |
|
Моно |
|
I'm with you |
|
Я сидел и тихо плакал... Сам себе... (с) |
Я сидел в вагоне, наш эшелон шел... А я устал. Я устал! Устал сам себя все время успокаивать, что, мол все будет хорошо, или, точнее, уже хорошо. Устал уговаривать себя быть спокойным, добрым... стабильным. Устал говорить себе : "Погоди, разберемся!" Чего годить? В чем разберемся?Все уже сложилось.
Я сидел и тихо плакал... Сам себе...
Страшный взрыв толкнул вагон, стекла вылетели, вспышка за окном осветила все красным. Еще взрыв!... Поезд продолжал идти. Сразу появилось такое количество ужасно громких звуков. Взрывы, крики, стук поезда, вой пикирующих самолетов. Нас бомбили...
Я выскочил в коридор первым, за мной капитан морской пехоты. Из всех купе стали выскакивать люди... Окна почти все полопались...
-Ноги,ноги берегите! Стекло! - закричал кто-то.
В этот момент в вагоне включили свет.
- Вырубите свет, мать вашу! - заорал я. - Свет вырубай! Нас видно как на ладони...
Я понял, что больше боюсь не того, что нас стало отлично видно с самолетов, а того, что кто-то увидит, что я плакал...
(с)
|
Было бы хорошо... |
Очень хорошо было бы быть монахом, но не православным, с длинной и не послушной бородой. Я не хочу жить в холодной келье, не хочу есть постные щи и кислую капусту, сидя за общим столом с такими же, как я сам (если бы я был монахом), бородатыми, бледными, сутулыми и некрасивыми людьми. Не хочу делать грубую и убогую работу, преимущественно зимой на морозе. Не-е-ет! Хочется быть монахом где-то далеко-далеко, где красивые пейзажи, тишина, в маленьком озере плавают карпы. В общем, где красиво, есть и горы и равнины, не жарко и не холодно. Где можно, наконец-то, побрить наконец-то голову раз и навсегда. Там не было бы вообще ни одной книги. Там все и так всё знают! Там бы я изнурял своё тело сложнейшими упражнениями, учился спокойствию и силе, встречал восход и провожал солнце на закате, сидя в одной позе. Там, наконец-то, появился бы авторитетный для меня человек - мой учитель. Обязательно маленький, сухонький и знающий всего меня насквозь и на три шага вперёд. Он научил бы меня слышать дождь и отличать песню сверчка от трели цикады, научил бы видеть облака и понимать их, научил бы идти сквозь туман.... и всегда выходить к храму. Там бы я написал своё первое стихотворение... палочкой на песке. Стихотворение о дожде, облаках, сверчке, цикаде... о тумане и песке. И не слова о себе... Ни единого слова про себя!
Ещё, я бы согласился отправиться в бесконечную космическую экспедицию. Такую экспедицию, которая не вернётся, а если и вернётся, то тогда, когда на Земле уже не останется никого из тех, кто бы мог меня ждать. В космосе и на Земле время идёт неодинаково. Я улетел бы и знал, что больше я Её никогда не увижу и не услышу. Меня бы усыпили, что бы я проснулся через сотни лет, за миллионы парсек от Земли. Я бы проснулся в мире, где Её нет! А если бы улетела Она... я бы не смог остаться. Нет-нет! Здесь мне ВСЁ напоминало бы о Ней, и я не смог бы не ждать ЕЁ... Здесь оставаться нельзя...
|
никого....никогда... |
|
вот так... |
|
... |
|
мб... |
|
Что-то вспомнилось... |
|
Назови мне своё имя |
|
SMS |
|
В наших сердцах |
|
... |
|
)))) |
|
|
... |
|
Бабам просто очень редко дают кончать. (c) |
Mne prisnilsya son vo vseh podrobnostyah i oschtschuschtscheniyah.
Moj vozljublennyj trahaet menja v zadnitsu, a ya pri etom sosu ego konchik.
Александра писала: "Мое время обгоняет время объекта. Мне всегда не
хватает сигареты, докуренной до половины". Возможно, только люди, кото-
рым не хватает удовольствия, еще даже не достигнутого физиологически,
могут поверить в бессмертие души. Выпить бутылку красного вина, запить
пивом, закурить косяком, поедать мясо и зелень, хлеб и молоко, тра-
хаться, посматривая при этом в экран Феллини, потом - кофе с коньяком и
сигариллой. Превратить свою жизнь в придаток переплетения текстов, цитат
из архитектуры, живописи, музыки, кино и кулинарии, когда без "помнишь,
как это у..." как без поваренной соли ничего никуда не засунешь. Разве
это не поиски обещанного рая? И что требовать от индивидуума, сполна
насладившегося здесь и теперь настоящим мгновением - только атеистичес-
кого отчаянья.
Война мужского и женского зиждется только на одном: бабам просто
очень редко дают кончать. Не то что бы нас это не устраивало... Увы... А
дальше начинается. Ненависть рождается от неудовлетворения, а когда оно
наступает - хуже и быть не может, потому что это значит, что другой ос-
тался обделенным. Получая удовольствие от хорошего бифштекса, не следует
помнить, что корове при этом пришлось не сладко - какое же это будет
удовольствие, хотя может быть... А впрочем, как сладко, когда тебя тра-
хают во все дырки, немало не заботясь о твоем удовлетворении. И это по-
нятно - пристальное выжидание твоей реакции вынуждает к ее имитации. И
тогда рождается неприязнь - первая степень ненависти - из подспудного
обоюдного знания, что совершенное не так уж совершенно с точки зрения
другой стороны. Подозрение на скепсис. Но ненависть слишком чистая
страсть, чтобы быть способной реализоваться вполне. Когда Господь заду-
мал сделать с одной стороны дырку, а с другой отросток (кажется, после-
довательность была обратной, но не суть), Он наверняка знал, что семена
ненависти не замедлят пролиться, но не дадут полноценных плодов. Иначе
он предусмотрел бы конкретную физиологическую возможность совершенного и
абсолютного соединения - заделывания пустоты. Вот тогда и претензии к
нереализации подобной возможности были бы абсолютны. А так человек рож-
дается от неприязненного желания заткнуть дырку пробкой, поскольку имен-
но зияние, а не наоборот, ненавистно. Отсутствие ненавистно - привет дя-
дюшке Фрейду! Да, именно, и той и другой стороне ненавистно отсутствие.
С этим ничего не поделаешь. Даже когда сосешь член - это затыкание от-
верстия, и когда сосут тебя - это опять затыкание отверстия. Даже когда
тебя трахают в задницу - затычка, и сколько бы ты не засовывала пальцев
ему в задницу - ситуация та же. В поцелуе вы равны - но и язык - затыч-
ка. Есть вход, но нет выхода. Ненависть к отсутствию неизбежна, но по-
пытка его заполнить рождает лишь неприязнь, поскольку хотя и обречена на
провал, но провал временный. Разумеется, он может прикасаться хуем к че-
му угодно - всегда - в любой момент. А я могу только пытаться затащить
что-нибудь что попало к себе в пизду. Однако, не знаю в результате, кому
от этого лучше...(c)
|
Слишком много травы, слишком много жизни. |
Вовсе не трудно прожить без травы. Сложнее сделать это сознательно. Я
тратил на нее деньги, раз за разом, получая молчаливое согласие. Она ни-
чего не просила, но неизменно две сотни перекочевывали из кармана на
тумбочку, и мы знали, что иначе нельзя. "Иначе это будет просто любовь,
- сказала она раз, - а кому это нужно?". Она права.
И так оно тянулось с год. Потом, как-то раз, я пришел к ней поздно
ночью. Она открыла дверь, и стояла на пороге с запредельностью в лице. Я
заглянул ей в глаза, и осознание ошибки ударило по вискам. Это не она,
мгновенно понял я. Я ошибся. Воистину, роковая ошибка... и что мне де-
лать с этим теперь? Я жил с НЕЙ - но это не она, черт, черт и еще раз
черт!
Потом-то я часто размышлял об этом... Может быть, это злая шутка -
знак времени, оставляющего на людях невидимые отметины? И мне довелось
увидеть вперед это превращение?
Не понимаю. Я многое не понимаю, и знаю об этом. Мы не хозяева мира и
не рабы времени. Мы - жертвы. Имя нам - легион.
Я просто ушел. Даже не обида, а разочарование овладело мной. Я курил
в тот месяц так много, что не могу теперь вспомнить ничего из происхо-
дившего. Просто стерто из памяти. Просто.
Естественно, мертва. Что такое сентиментальная история без банального
конца? Она умерла где-то далеко отсюда, я даже и не знаю как. Дошли слу-
хи, что ее убили. Может, оно и так, но что это меняет? Предающий для
предаваемого мертв заочно, без апелляций или смягчающих обстоятельств.
Я так и не узнал ее имени. Я не спросил, она не сказала. Странно?
Странно.
Вскоре я вернулся к ней. Все это было срывом, и не более. Слишком
много травы, слишком много жизни. Как-то само собой и исподволь все
улеглось. Я снова приходил и приходил, с деньгами и шоколадом, покупая
любовь и любовь. "На что тебе это, - частенько спрашивала она, - ничего
не изменится..." Мы знали это. "Это же просто любовь, - говорила она, -
просто любовь. Надо с этим кончать. Это плохо кончится, это всегда плохо
кончается". Я знал и понимал. Иногда мне приходило в голову, что было бы
куда лучше, если бы, скажем, она умерла, где-то далеко от меня, а я бы
не знал даже точно, просто дошли бы слушки... Или, например, мы бы расс-
тались, остались бы старыми знакомыми, или - как знать! - даже друзьями,
встречались изредка на всяких тусовках, разговаривая мило о пустяках -
но никогда не глядя друг другу в глаза.
Но все равно, чем это кончится. Мы неуклонно стареем, и по утрам кон-
туры грядущих горьких морщин недалекой старости придают нашим лицам вид
усталый и недовольный.
И не уйти далеко. И ничего не найти... И ничего не отдать и не взять.
И не простить. И не догнать. И не любить.
|
